– Подожди-ка, – неожиданно перебил Соколов старшего лейтенанта. – Посмотри на окоп боевого охранения перед мостом. И на заграждение из колючей проволоки на этом берегу.
– Бомбежка? – предположил Акимцев и тут же замолчал, поняв, что танкист говорит не об этом.
«Козлы» с колючей проволокой и зигзагообразные проходы были разбросаны, из черных воронок торчали тонкие бревна и колья, по разворошенной земле вилась рваная проволока. Окоп наполовину был засыпан взрывом, от бруствера ничего не осталось, оттуда торчало одно колесо и часть станка пулемета «максим». Чуть поодаль виднелись разорванные в клочья коробки из-под пулеметных лент. Одна была с еще заряженной лентой. Почему ее бросили? А вон из воронки виднеются ноги бойца в обмотках. И еще окровавленная голова и почерневшая рука. Бой шел здесь, у моста, не больше суток назад, может быть, всего за несколько часов до этого. Ясно видна в бинокль красноармейская гимнастерка. Просто так тела погибших не бросают. Значит, тут был бой, и наши отошли. Но на этом берегу немцев не видно. Выходит, они на том берегу. Мост захвачен немцами!
– Ты понял теперь? – зло спросил Соколов. – Опоздали мы!
– Вижу, – проворчал Акимцев. – Была одна задача, теперь придется выполнить предварительно еще и другую. А силенок у нас – кот наплакал. И танки у них! Видишь?
– Да, один в окопе справа от моста, – повел биноклем Соколов. – А вон еще один, тоже «Т-III». За насыпью возле дороги. Хорошо стоят, сволочи, с перекрывающим сектором обстрела. И две пулеметные огневые точки.
– Четыре, – поправил Акимцев. – По краям дороги две, справа на насыпи еще одна на берегу реки с фланга. Видишь, дзот соорудили. Фланкирующий огонь, на подходах к мосту все простреливается с трех точек, весь мост с четырех. И это, не считая танковых пушек.
– Их тут примерно рота, – добавил Алексей. – Первая линия окопов, которая осталась от наших, и вторая, которую они сами успели отрыть. Во второй линии пулеметов нет, и перетащить с первой они их туда быстро и скрытно не сумеют. Нет ходов сообщения. Открытое пространство. Единственный ход сообщения – из первой линии к блиндажу. Там, видимо, командир с рацией и там же склад боеприпасов.
– Есть предложения, командир? – спросил Акимцев.
– Боевой устав в таких случаях предписывает выход танков на постоянный прицел и уничтожение огневых точек противника с постоянным маневрированием, чтобы избежать прицельной стрельбы противника по неподвижной цели. Если расстояние менее полутора километров, то предписывается часть танков оставить в укрытии для подавления укрепленных огневых точек: дотов, танков в окопах, позиций артиллерийских батарей. Но у нас расстояние километра три. Придется импровизировать. Нам нужно без боя подойти к ним как можно ближе. Вопрос – как?
– Один важный момент, командир, – напомнил Акимцев. – Они не ждут нас с этой стороны. Они считают себя передовой группой. Оборону они, конечно, заняли круговую, но половина всех огневых средств направлена в направлении наших войск, в сторону Воронежа. Они оттуда ждут атаки.
– Ты прав, – согласился Соколов. – Поэтому они охранение с этой стороны моста и не оставили. Но это значит, что мы на территории, занятой врагом. И времени на раздумье у нас нет. Фашисты могут объявиться в любой момент и – большими силами. Надо срочно брать мост.
– С ходу? В лоб? – с сомнением спросил Акимцев.
– Нет, попробуем схитрить. Один раз мне это помогло, должно сработать и сейчас! Доставай карту. Запоминай ориентиры. Придется все сделать правильно с первого раза, на вторую атаку у нас уже не будет сил.
Вернувшись на поляну, где борт к борту стояли танки и грузовики, Соколов тут же приказал собраться командирам машин.
– Разворачивать брезентовые тенты! Автоматчикам рубить ивняк прутьями по несколько метров и связывать каркасы на башни Логунова и Началова. Коренев, со своим наводчиком ко мне!
Старший сержант, командир последнего танка из взвода Задорожного, подошел вместе с коренастым чернявым парнем. Наводчик вскинул руку к шлемофону, но Алексей остановил его.
– Я слышал, старшина, что твой наводчик лучший из танковых снайперов был в роте. Вам особое задание. Вот здесь, сразу за мостом, у немцев два «Т-III». Один в окопе по самую башню, второй за насыпью справа от моста. Мы замаскируем два других танка так, чтобы немцы не сразу догадались, что к ним приближается. Главное, чтобы звезд не было видно и очертаний башен «тридцатьчетверок». Они не начнут стрелять, пока не убедятся, что мы чужие. Началов потащит вас на буксире, но это будет только видимость. Двигаться на второй передаче, без рывков. Башню развернешь назад. Трос все время держать со слабиной. На первых двух танках под брезентом будет десант автоматчиков. По моей команде в условленном месте они сбросят трос, и ты встанешь. Пока тебя тянут, определись с целями. Твоя задача – уничтожить оба немецких танка. Знаю, что сложно, но ты наш единственный шанс. Стрелять будешь на постоянном прицеле. Не подобьешь немцев, они нас сожгут на подходе к мосту. Понял, снайпер?
Вопрос был адресован наводчику, но тот только сосредоточенно кивнул, глядя на карту. Постучав грязным ногтем по бумаге, он предложил:
– Вот здесь, товарищ лейтенант, на изгибе дороги пусть Началов напрямик пойдет, угол срежет. Обе цели у меня почти на одной линии окажутся. Танк из окопа никуда не денется, а этот, из-за насыпи, после первого выстрела может попятиться, и я его не достану. Его первым надо бить, а потом уж второго, в окопе.
Когда танки были готовы, Акимцев пожал Соколову руку. Старшему лейтенанту доставалась роль наблюдателя за всей этой опасной затеей. Отправив одно отделение десантом на танках, он должен был ждать результатов первого этапа боя. «Тридцатьчетверки» должны уничтожить немецкие танки, подавить огневые точки, а потом ворваться на вражеские позиции. На этом этапе им помогать будут только десять автоматчиков первого отделения сержанта Блохина. Совсем без пехоты танкам соваться на позиции нельзя – сожгут, забросают гранатами или расстреляют из противотанковых ружей. Немецкие PzB 39, PzB 41 и чешские «зброевки» слабоваты против советских «Т-34», но учитывая, что атаковать позиции будут всего два танка, рисковать не хотелось. Любое случайное повреждение от попадания бронебойной пули заставит танк остановиться, будет катастрофой.
Акимцев на полуторке с двумя другими отделениями должен будет быстро проскочить открытое пространство от леса до моста и поддержать атаку. Но у старшего лейтенанта была и другая задача. Если в момент прорыва танков через мост появятся другие немецкие подразделения, Акимцев должен будет принять удар на себя и сдерживать врага, не давая ему выйти к мосту. Держаться ему придется столько, сколько времени понадобится Соколову на то, чтобы захватить мост.
Оба командира понимали, что при этом варианте развития событий шансов выполнить основную задачу у них почти нет. И если Соколов еще сможет захватить позиции у моста, невзирая на потери, то у Акимцева шансов выжить не было совсем.
– Давай, Леша! – Акимцев пожал Соколову руку. – Главное, не оглядывайся на меня. Все будет нормально, я поддержу тебя сзади, тут ехать две минуты. Ну, а если в спину надует, то тоже не думай. Твое дело задачу выполнить, а я прикрою. Удачи тебе, командир!
– И тебе, Захар! – Алексей посмотрел в глаза старшему лейтенанту и подумал, сколько же хороших, умных и храбрых людей погибло за этот год.
Самые храбрые первыми вставали грудью на пути врага и гибли. До боли обидно, порой до слез, но приходилось сжимать зубы и воевать. Хоронить и воевать дальше. Или не хоронить, потому что боевые условия не всегда позволяли подобрать убитых. И это тоже было больно. Эта боль притуплялась, ныла в груди, изматывала, и никак нельзя было привыкнуть к тому, что человека, с которым ты еще вчера в одном окопе мок под рваной плащ-палаткой, прижавшись плечом к плечу, который отдал тебе половину котелка своей каши, тщательно протерев свою ложку, который улыбался ободрительно и курил, поглядывая, как ты жадно ешь, ты тащишь по грязи безжизненным и окровавленным. Смотришь ему в лицо и понимаешь, что это уже труп. Только на войне Алексей осознал чудовищный смысл выражения «больше никогда». Осознал, учась перешагивать через эти слова и идти дальше. Стиснув зубы, глотая душевную боль.
И сейчас, пожимая руку Акимцеву, глядя ему в лицо, он боялся думать о том, что, может быть, видит этого замечательного, умного и мужественного человека в последний раз. Его самого и его солдат – умелых, опытных, зрелых. Но задача перед ними была такой, что большинство автоматчиков и танкистов должны были погибнуть.
Алексей все продумал так, чтобы потери были минимальными, и Акимцев все сделает так, чтобы людей погибло как можно меньше. Но каким будет бой, знать было нельзя. Можно было только предполагать.
Солнце клонилось к лесу к западу от моста. Оттуда по накатанной проселочной дороге вышли два танка. Немецкий наблюдатель даже не сразу понял, что это – танки, башни которых накрыты брезентом, или тягачи. Если под брезентом танковые башни, то они имеют какую-то странную форму. Может быть, это группа водолазов, которую хотели вызвать для обследования дна реки? Кто-то решил не рисковать и наводить понтонную переправу ниже по течению.
– Господин обер-лейтенант, посмотрите! – Солдат показал рукой на дорогу. – Они двигаются к мосту.
Немецкий офицер приложил к глазам бинокль. Две гусеничные машины шли на небольшой скорости в сторону моста по грунтовой дороге. Одна из них тянула на буксире русский танк с повернутой назад пушкой. Что это? Тягачи? Русские тягачи тянут неисправный танк. Но тягачи какие-то странные. Верхняя их часть закрыта брезентом. Из-под брезента не торчит ствол пушки. Какая-то хитрость русских? Нелепое зрелище! На нападение это как-то не похоже.
– Что это, господин обер-лейтенант? – спросил солдат. – Новые русские танки? Или разновидность их реактивных минометов? Идут без охраны и тащат за собой танк. А если это и вправду их реактивные минометы? Тогда мы сможем получить за них награду!