— Наши контратакуют! — радовался Ниеминен. — Смотрите, вот там!
Слева у лесочка замелькали бегущие фигурки. Они исчезли из виду, но затем показались вновь, теперь уже на гребне, и скрылись за ним. Оттуда еще долго долетал треск пулеметов. Потом все стихло.
— Всыпали им все-таки! — радовался Ниеминен.
Койвисто сухо усмехнулся:
— Дело еще только начинается. По-моему, их вылазка была только пробная. Разведка боем… Айда, ребята, в землянку, в укрытие! Сейчас тут снова начнется молотьба. Испытание выдержки!
Когда все ушли, Кауппинен спросил, что было с первым орудием. Фельдфебель, помолчав, сказал сдавленным голосом:
— Прямое попадание. Сразу погибли наводчик и заряжающий. Двоих ранило.
— Из новых ребят погиб кто-нибудь? — спросил Ниеминен.
— Кивиниеми и…
Взводный не договорил, потому что с той стороны снова донесся могучий грохот, и Кауппинен закричал:
— Гектарная пушка! Скорее в укрытие! Ложись!..
В воздухе грохотало и свистело, как будто над головами мчался скорый поезд. От взрывов заколебалась земля.
Саломэки и Куусисто забились в щели, наспех вырытые лишь сегодня утром во дворе КП дивизиона. Здесь тоже стоял непрерывный гул и грохот, хотя особенной опасности пока не было. Самолеты-штурмовики били, главным образом, по дорогам и артиллерийским позициям. Но и тут парни натерпелись страха: в двух шагах от них находился склад боеприпасов. «Если туда угодит, мы все взлетим на воздух!»
Саломэки накануне вечером вернулся из отпуска свирепый, точно геральдический лев. «Я этого Хейно убью! Пристрелю, как крысу!»
Когда он приехал в село, то сразу отправился на мельницу, где работала девушка, с которой он познакомился по переписке. В конторе дверь ему открыла старушка уборщица, и когда он спросил ее о своей «Эмми», она вдруг несказанно обрадовалась и разахалась: «Ах, ах! Это ты, мой миленький! Ах! Я тебя так ждала, так ждала!..»
Тогда Саломэки все стало ясно, и он пустился наутек от сумасшедшей старухи! Вот тебе и мука для лепешек, и «красавица Эмми», которую так расписывал ему Хейно. К счастью, встретилась потом и другая, помоложе, так что отпуск, в общем-то, прошел неплохо. «Ко все равно я этого бродягу Хейно еще проучу! Я ему отомщу!»
Штурмовики снова приближались, и Саломэки забился поглубже в щель. «Ах, святая Сюльви, только бы не попали в этот пороховой погреб!»
У Куусисто от страха все мысли смешались в голове. Он лежал ничком на дне земляной щели и, как в бреду, повторял обрывок молитвы:
— …господи, помилуй и спаси! господи, помилуй и спаси!..
Еще вчера вечером Куусисто чувствовал себя героем, ведь он ехал в отпуск с передовой — было чем похвастать! Но утром, когда вдруг налетели штурмовики и все отпуска отменили, его геройство как рукой сняло..
Самолеты давно промчались, а Куусисто все лежал, оцепенев, в своем укрытии, не в силах шевельнуться. Саломэки заметил его и усмехнулся. Подойдя ближе, он вздохнул полной грудью и крикнул:
— Руки вверх!!
Вся финская армия знала эту русскую команду. Куусисто вскочил, выпучив глаза, и, только увидав Саломэки, понял, что это была лишь злая насмешка. Он пришел в ярость:
— С-сатана, я убью тебя!
Он вскинул было винтовку наперевес, но тут заметил приближающегося командира дивизиона. Оба встали навытяжку.
— Вольно, — сказал Суокас. — Отправляйтесь к себе на батарею. Связь оборвана. Прикажите фельдфебелю Койвисто явиться ко мне. Сами останетесь у орудия.
По дороге мчались санитарные машины. По кюветам брели раненые. Капитан крикнул:
— Солдаты, из какой части?
— Из особого взвода покорителей Ленинграда! — насмешливо крикнул кто-то, добавив ругательство.
Соукас побагровел, он хотел остановить и арестовать зубоскала, но потом все же сдержался.
— С передовой идете? — спросил он,
— Оттуда.
— Ну, как там? Атакует?
— Да ему и атаковать не надо, просто идет себе, да и все. Наш брат, финский парень, похоронен в своих. окопах.
Капитан махнул рукой и вернулся к Саломэки и Куусисто.
— Если вы не найдете своего орудия на прежнем месте, оно должно быть у противотанкового рва. Отправляйтесь.
В это время с проезжавшей машины соскочил Хейно и подбежал к капитану Суокасу:
— Фельдфебель послал такие приветы, что надо бы, дескать, хоть какой ни то грузовик, потому как тягач пошел ни за понюшку табаку.
— Что? — изумился капитан. — Новый тягач! Значит, он не был укрыт как следует. А где же водитель? Немедленно подать его сюда!
— Невозможно. Мы нашли от него одну ногу.
Капитана как будто передернуло, но он продолжал свое:
— Ну а сержант, командир орудия! Он мне ответит…
— Ему снесло затылок, — перебил Хейно и вынул из кармана часы и бумажник сержанта. Почему-то ему доставляло удовольствие видеть растерянность капитана. Столь же охотно он подал капитану и вещи Халме. — Вот это осталось от Халме. Ему оторвало всю голову напрочь. На первом орудии многих убило, а от самой пушки мокрого места не осталось. Остатки орудийного расчета добираются сюда на своем тягаче.
Хейно не приветствовал командира как положено, Даже не сказал «господин капитан» и стоял перед ним не по стойке «смирно». Все это делалось с умыслом: Хейно решил «экспериментировать». Капитан Суокас, невидимому, не обращал внимания на все эти формальности, он смотрел куда-то в сторону и кусал губы. Хейно заметил, что у капитана не было орденских ленточек на груди и знаки различия перешли с петлиц на погоны. «Эге, — подумал он, — капитан-то, должно быть, трусит!»
— И еще наши ребята остались там без жратвы, — продолжал он все так же дерзко. — Лошадь там, я видел, лежит, задрав ноги, и котлы с кашей разорваны в клочья. Кучер, наверно, подался в лесную гвардию, нигде поблизости его не видно…
Капитан сверкнул глазами, но в это время его позвали к телефону, и он крикнул уже на ходу:
— Останетесь пока здесь!
— А капитан-то наш содрал ленточки с груди и петлицы спорол, — промолвил Хейно — Улыбка на лице застыла, прежде чем Ладогу льдом прикрыло…
— Это был приказ сверху, — возмущенно воскликнул Куусисто.
— Ну так, стало быть, они там все трясутся от страха, — сказал Хейно — Но что — же мы? Пошли поищем кухню!
Саломэки пошел с ним, а Куусисто решил дождаться капитана. Хейно рассказывал:
— Вдоль дороги, по обочинам столько здоровых драпает! Дезертиры. Все побросали к черту и чешут! Я видел среди них даже одного лейтенанта! Хотел было и сам соскочить с машины и присоединиться к их компании, но не хватило совести. Если бы еще кто-нибудь меня завел, тогда другое дело. Да и неохота, чтоб трусом считали.
Саломэки, смеясь, рассказал про свою шутку над Куусисто. Хейно воодушевился:
— Слушай, давай его разыграем еще крепче! Надо так его напугать, чтобы он в штаны наложил. Ей-богу же, он дерьмо! Строит из себя невесть какого героя, а как только до дела дошло, так первый в кусты.
— А все-таки, знаешь, не все лахтари трусы, — сказал — Саломэки.
— Ну, конечно, может, и среди них найдется храбрый, — согласился Хейно — Вот хоть бы тот же Кауппинен. Он ничего не боится. Но, постой, что я вижу! Он уже собираются драпать?
На пункте питания, под густыми елями, несколько кашеваров. грузили пожитки на машину. Хейно расстроился, опасаясь, что теперь останется без еды. С мрачным видом он подошел к одному из кашеваров.
— Привет! Мы тут с передовой и целый день не жравши. Нельзя ли чего-нибудь порубать?
— Нет. Ступай обратно на передовую, там покормят. Хейно и так ненавидел снабженцев за то, что они мухлевали с солдатскими нормами, но тут он рассвирепел окончательно:
— Накормят, на передовой накормят! Фугасками там кормят! Каша вся на земле!
И он опять с каким-то непонятным для него самого злорадством рассказал о разбитой повозке и закончил язвительно:
— Теперь твоя очередь везти кашу на передовую.
И твое жирное брюхо будет отличной мишенью для соседа!
Снабженец, однако, был так потрясен, что даже не заметил оскорблений, а закричал своим товарищам:
— Лошадь убита, фронтовой обед на земле, Кески — Витикка пропал без вести. Надо бы разузнать. Кто поедет посмотреть?
Саломэки дернул Хейно за рукав:
— Пошли! Тут нам ничего не перепадет!
Навстречу им с криком выбежал Куусисто:
— Скорей! Где вы там квохчете? Тягач отправляется за нашей пушкой, и вас ждут! Капитан ругается!
Возле тягача, однако, капитана не оказалось. В кузове тягача-бронетранспортера сидели незнакомые солдаты. Наверно, это были отпускники, только что вернувшиеся с побывки или возвращенные с полпути. Саломэки и Хейно вскочили в кузов и едва успели сесть рядом с Куусисто, как мотор зарычал и машина тронулась. Водитель выглянул из люка:
— Дайте знать, если появятся самолеты!
С передовой доносился непрерывный грохот канонады. Солдаты прислушивались, угрюмо глядя по сторонам. Тягач-транспортер двигался по дороге, а навстречу, мчались санитарные машины и простые грузовики, полные раненых. Легкораненые шли пешком. Въехали в лес. Вблизи дороги виднелось несколько бараков, и около них много солдат. Очевидно, это был резервный батальон. Вдруг Куусисто крикнул: «Воздух! ИЛы!» — и на ходу выпрыгнул из машины.
Поздно. Кругом уже рвались бомбы. Бараки походили на развороченный муравейник. Люди метались, каждый спешил укрыться. Самолетов было три. Они развернулись и атаковали снова. За бараками гулко забила зенитка. Трассирующие снаряды, казалось, лизали бока крылатых машин. Самолеты, в свою очередь, стали обстреливать зенитку. Они не бомбили ее, так как, очевидно, уже сбросили весь бомбовый груз. Вдруг одна из машин загорелась и упала в лес. Оттуда повалил черными клубами дым. Другой самолет скрылся, а третий поднялся выше и стал описывать широкие круги над зениткой. Никто не выходил из укрытий, потому что самолет мог вновь открыть огонь. Вскоре послышался новый мощный рокот.
— Теперь нам всем крышка! — закричал кто-то, — Три, пять, семь ИЛов!