— Видно, тебе он тоже не слишком понравился?
— Ну, пока еще рано судить.
Кауппинен улегся на полу, подложив шинель под голову.
— У пушки надо бы поставить часового… Ну да небось никто ее не украдет.
Младший сержант Саарела вошел в избу, но все, как по уговору, сделали вид, будто крепко спят. Саарела постоял немного на пороге, потом стиснул зубы и, грохнув дверью, вышел.
По дороге, рокоча и лязгая, мчался тягач-транспортер с пушкой на прицепе, Саарела замахал руками, и тягач остановился. Из люка выглянул Койвисто, сидевший рядом с водителем.
— Это вы, Саарела? Суокас мне говорил о вас, — сказал он, вылезая из машины и протягивая руку. Саарела по привычке вскинул было правую руку для гитлеровского приветствия, но, тут же спохватившись, пожал протянутую руку фельдфебеля.
— Саарела, так точно. А вы, наверно, Койвисто. Капитан говорил. Оттягиваем силы?
— Да уж. Второе орудие, вижу, уже здесь…
— Приехали, — криво ухмыльнулся Саарела. — И прямым ходом спать, хотя я приказал прежде вырыть позиции. Даже часового не выставили.
Фельдфебель как будто ничего особенного в этом не нашел.
— Да, ребятам крепко досталось. Пускай поспят. А утром надо поднажать.
Он обратился к своим солдатам:
— Устраивайтесь на ночлег. Поищите место в домах. Утром поедем на позицию.
У Саарела задергалась щека, и он повернулся, чтобы уйти. Он ждал, что фельдфебель окликнет его, скажет что-нибудь лестное насчет железного креста. Но ничего подобного не произошло. Младший сержант в сердцах выругался.
Утром солдаты проснулись поздно и принялись варить на кострах кофе-суррогат. Прибежал Саарела. Он всю ночь проторчал на позиции, планировал, где что будет.
— Пейте же скорее! — закричал он. — И за работу!
Фельдфебель умывался у колодца. Тут он подошел и тихо сказал младшему сержанту:
— Зайдите в избу, дело есть.
В избе он долго примеривался, как начать.
— Видите ли, положение сейчас сложное. Позади тяжелые бои. Но самое трудное впереди. К личному составу надо относиться с уважением. Мелочная дерготня может только повредить. Я говорю это потому, что вы, очевидно, привыкли к другим людям и к другой армии. Кстати, это приказ сверху. Хотя, по моему личному мнению, он пришел слишком поздно. Вопросы есть?
Саарела побагровел.
— Есть. Я хочу спросить, как мы будем воевать, если командира не уважают и приказы его не выполняют?
Фельдфебель смотрел куда-то, мимо младшего сержанта.
— Люди, безусловно, будут выполнять разумные приказы, если командир делом завоюет их уважение. Можете идти!
Когда Саарела ушел, Койвисто еще долго смотрел на закрывшуюся дверь, и лицо его было озабоченным и тревожным. «Этот человек еще столкнется с трудностями и нам доставит немало хлопот, — думал он. — Мне надо скорее вернуться сюда, как только мы наладим позицию первого».
Фельдфебель не ошибся. Едва только тягач с пушкой скрылся за бугром, Саарела начал командовать. Он указал, где кому рыть окопы, потом подозвал к себе Хейно:
— Вот здесь вы выкопаете окон для меня и ход сообщения к нему.
Хейно вылупил глаза.
— Мне и со своим окопом работы хватит. Копай сам, не надорвешься!
И он побежал рыть свой ровик. Саарела еще вчера вечером так его разозлил, что теперь Хейно не стал бы стараться для младшего сержанта даже под страхом смерти.
Саарела несколько секунд стоял как каменный столб. Потом он закричал, с трудом сдерживая ярость:
— Я вам приказываю! Поторопитесь исполнять! Или… Хейно заметил, что рука младшего сержанта потянулась к кобуре. Он схватил винтовку и щелкнул затвором. Кауппинен бросился между ними, крикнув младшему сержанту:
— Уходите сейчас же! Мы все сделаем, и позиция будет готова, только уходите!
Винтовка тряслась в руках Хейно, весь он дрожал от негодования. Ведь в учебном центре его считали человеком сугубо мирным, всегда избегавшим насилия. А теперь он был готов убить человека. Хейккиля тоже — бросился к нему и вырвал винтовку.
— Не смей из-за этакого дерьма себя губить! Погоди, вот как сосед попрет, тогда посмотрим.
Услышав это, Саарела позеленел от гнева.
— Вы слышали? Это бунт! Грозятся убить!
Он, видимо, совсем потерял самообладание и, расстегнув кобуру, выхватил пистолет. Ниеминен подскочил к нему и ударил, но промахнулся, потому что Кауппинен успел оттолкнуть его руку. И в этот момент Нюрхинен уткнул свой автомат в живот младшего сержанта.
— Шлушай, шмерть уже вчепилашь тебе в жадничу! Уберешъшя ты к черту, или хочешь, чтоб твои кишки по деревьям развешили?
— Младший сержант быстро пошел прочь. Нюрхинен неожиданно захохотал, надрывисто и гулко, словно из бочки. Ах-хах-хах!.. Гитлер, шша-атанз, улепетывает, трам-тарарам! Ну-ка, я его штрекану по пяткам!
Кауппинен остановил его.
— Ребята! Если капитан придет именно по этому делу, так запомните: никто никому не угрожал. И если Саарела вернется — никто ни слова. Не троньте, пускай себе остается какой есть.
— Он уже не такой, как был! — вырвалось у Хейно. — Он хотел меня застрелить! Но больше не захочет!
— Нет, я знаю, парни, что надо сделать, — сказал Саломэки. — Если он вернется, привяжем его к дереву и оставим русским. Напишем еще записку, что вот, мол, вам последыш Гитлера. Гитлереныш.
— Нет, черта с два! Он так может удрать!
— Ну, довольно! — рассердился Кауппинен. — Давайте-ка за работу. А то вот-вот начальство явится.
Окопы были вырыты и пушка уже стояла на подготовленной позиции, когда вернулся фельдфебель Койвисто. Он сразу же заметил отсутствие Саарела.
— Где командир орудия? Что тут у вас?..
— Пошел разведать тылы, — доложил Кауппинен, а затем отвел фельдфебеля в сторону и рассказал ему обо всем. Койвисто вернулся к солдатам, насупив брови.
— Плохо дело, ребята. Я, конечно, вас понимаю, но те, что выше, не поймут. Я попытаюсь как-нибудь все уладить, только с уговором, чтобы дальше это не повторялось. Саарела привык к другим порядкам. Постарайтесь это понять.
Хейно скривил рожу:
— Когда мужик хватается за пистолет, то тут, знаешь, рассуждать особенно некогда.
— Саарела поступил неправильно. Я ему это скажу.
Койвисто решил, что ему лучше остаться здесь. Он взял у Хейно лопату и стал копать вместе со всеми. Хейно оттаял. «Этот все-таки человек. А тот — проклятое гитлеровское отродье!»
Саарела вернулся лишь на другой вечер, вместе с капитаном Суокасом. Весь орудийный расчет был на местах, потому что незадолго перед тем здесь прошел вооруженный пулеметами патруль, и командир предупредил ребят:
— Разведывательный отряд противника перешел нашу линию обороны и должен быть где-то здесь недалеко. Смотрите в оба. Капитан пришел на позицию один. Саарела остался ждать его под горой.
— Саарела останется командиром орудия, — сказал, Суокас, вглядываясь в лица солдат. — Сейчас у нас нет времени на ссоры да раздоры. Неприятель скоро будет здесь. Эти позиции надо удержать любой ценой.
Он говорил нарочито спокойно, но по глазам было видно, как он возбужден.
— Вы, капрал Кауппинен, позаботитесь о том, чтобы ничего подобного больше не случилось. Вы также отвечаете за орудие. Саарела еще не вполне знаком с обстановкой.
— Господин капитан, означает ли это, что я должен выполнять распоряжения младшего сержанта?
— Разумеется… при условии, что вы признаете их правильными.
Капитан ушел и увел с собой фельдфебеля. Вскоре показался Саарела. Он обратился ко всем с вымученной улыбкой:
— Я тут немного наглупил, — сказал он сдавленным голосом. — Прошу не держать на меня обиды. Нервы, видите ли.
Никто ему не ответил. Саарела постоял некоторое время в нерешительности, потом взял лопату и принялся копать себе ровик. Вернулся фельдфебель Койвисто, посмотрел на младшего сержанта и переглянулся с остальными.
— Ну так я пошел к себе на первое. Если что, сообщите.
Он замолчал и прислушался. Откуда-то доносились пулеметные очереди.
— Ага, ребята, вон они где! Отойдите в укрытие, в песчаный карьер. Двоих оставьте у пушки. Держите связь. Пушку не бросать!.
Фельдфебель побежал к первому орудию, которое находилось в нескольких сотнях метров.
В небе снова выли снаряды, и земля вздрагивала от разрывов. Какая-то артиллерийская батарея русских все время обстреливала этот песчаный кряж. Ниеминен, Саарела n Кауппинен дежурили у орудия. Остальные отсиживались в песчаном карьере. Это была довольно глубокая выемка на тыльном склоне холма, представлявшая относительно безопасное место во время артобстрела. Младшим сержант Саарела смотрел в бинокль из своего индивидуального окопа. За все время он не сказал ни слова. Но теперь он все же крикнул Кауппинену:
— Свои показались на опушке леса. Дайте-ка пару выстрелов, вон по тон школе и по лыжному складу. Чтобы не оставлять их русским!
Далеко, на краю леса, стояла новая школа, а чуть в стороне — армейский лыжный склад. Кауппинен, однако, не спешил уничтожать их. Где-то за школой трещали пулеметы. Там шел бой.
— Не надо ли поднести еще осколочных снарядов? — сказал он Ниеминен. — Танков пока не видно.
— Могу сбегать, принести.
Ниеминен вскочил и, пригибаясь, побежал к песчаному карьеру. На бегу он еще раз присмотрел путь для отступления. Каждый из них уже потихоньку примеривался: «Вот тут можно смыться так, чтобы сосед не влепил тебе пулю в зад».
Ниеминен спрыгнул с песчаного откоса:
— Будьте готовы, ребята, подносить снаряды! Я думаю, что скоро они понадобятся. Там в лесу идет чертовская трескотня.
Захватив пару снарядов, он вернулся на высоту. Кругом все время грохали разрывы.
Был уже вечер, смеркалось. Наконец стрельба прекратилась. Даже артиллерийская батарея противника умолкла.
— Что, если нам поспать немного? — сказал Кауппинен. — Один останется на посту и разбудит, если что. Как вы думаете, Саарела?
Младший сержант все смотрел в бинокль. Руки его д