– Постараюсь догнать, – коротко отозвался Сергей. – Белка, продолжай следить за воздушным пространством, моя РЛС забита помехами.
Тренделаг – городок норвежских нефтяников состоял из десяти микрорайонов, в каждом по двадцать пятиэтажных построек. Блочные серые дома быстро поднялись над поверхностью тундры, но норвежцы не успели их заселить. Советские специалисты в Тренделаг прибыли, но обжить дома не успели. Началась горячая фаза конфликта, и гражданские спешно отправились домой.
В мрачном полупустом поселении остались немногочисленные советские инженеры, поддерживающие работоспособность нефтяных комплексов, да обслуживающий персонал информационного центра.
Николай въехал в Тренделаг по южной дороге и остановился у горящих руин блочного дома. Здание, пораженное взрывом авиационной бомбы, на глазах превращалось в безжизненную руину. Из бетонных коробок комнат рвался огонь, черный дым сочился сквозь стены, тянулся из разбитых оконных глазниц. Рядом с подъездом полыхала брошенная легковая машина. Взрыв перевернул ее на крышу, выбил стекла и смял малопрочный корпус.
Поставив автомобиль на ручник, Матвиенко прислушался к звукам города. Ледяной ветер приносил с собой перестукивание далеких очередей. Грохот автоматической стрельбы то усиливался, раскатывался по широким городским проспектам, то внезапно стихал, сменяясь гнетущей противоестественной тишиной. Звуки далекого боя раздавались то справа, то слева. На юго-востоке грозно тявкало самоходное орудие. Эхо выстрела с запозданием прокатилось над бетонными склепами домов.
Уверившись в собственной безопасности, Николай положил на колени автомат, развернул на соседнем сиденье подробную карту местности. Скользнув пальцем по мятому листу бумаги, подполковник прошептал себе под нос:
– Южная дорога упирается в центральную площадь, а значит, простреливается со всех направлений. Уходить придется по северному пути, через торговую зону.
Опустив рычаг тормоза, подполковник надавил на педаль газа. Машина заревела мотором и помчалась вдоль неприветливой улицы. За стеклом автомобиля проносились бетонные коробки брошенных домов. Рев дизельного мотора нарастал, пробивался через глушители корпуса, вызывал вибрацию расшатанных автомобильных дверок.
Добравшись до Восьмой улицы, Николай повернул направо и наткнулся на вражеский патруль. По центру дорожного полотна катил светло-серый LAV-25. Люки БТР были закрыты, на верхушке башни виднелся крупнокалиберный пулемет. Ооновские пехотинцы прятались за бортом транспортера, глаза их испуганно шарили по окнам и лоджиям окрестных построек.
Матвиенко ударил по тормозам, дернул за рычаг передачи и резко вывернул руль. Машина рванула назад, подпрыгнула над бортиком тротуара и врезалась бампером в обломки бетонной стены. Ооновцы открыли по беглецу ураганный огонь. Лобовое стекло пошло трещинами. Пуля пробила дверцу машины, еще одна – с неприятным звуком врезалась в автомобильное крыло.
Николай выругался и злобно прошипел:
– Метко лупят, черти.
Выкрутив баранку, подполковник развернулся на пятачке и вписал машину в узкий проулок, образовавшийся между бетонными монолитами. Вырвавшись на простор Седьмой улицы, Николай устремился к северному району.
Добравшись до центральной площади, Матвиенко промчался мимо сбитого советского истребителя. «МиГ» врезался в верхний этаж дома, а потом рухнул вниз, убив собственного пилота. Изувеченные обломки Fulcrum-A перегородили улицу и теперь догорали среди разбитых бетонных плит. Заметив опасность, Николай сбросил скорость и осторожно, чтобы не искушать судьбу, протиснулся между крылом и обрывками искореженного хвостового оперения.
Достигнув Шестой улицы, подполковник завернул во дворы и оказался возле цели опасного путешествия – высокого девятиэтажного дома. Некогда высотка принадлежала норвежской нефтедобывающей корпорации. Внутри строения работал многочисленный персонал, в подвале прятался архив и высокопроизводительные компьютерные кластеры.
После продажи острова в здании обосновались советские компьютерные специалисты, занявшиеся поддержкой дорогостоящих вычислительных систем. Руководил работами Виктор Павлов, профессор, доктор технических наук и по совместительству дальний родственник Нестеровой.
Когда американцы нанесли по базе воздушный удар, Ольга отвезла Наталью в город и передала на поруки Виктору. Николай был категорически против отъезда, но слушать его не стали. Нестерова с железной выдержкой проигнорировала протесты потенциального «зятя».
– Здесь моя крошка будет в безопасности, – пробурчал себе под нос Николай, имитируя голос летчицы.
Криво усмехнувшись, подполковник добавил:
– Кто бы мог подумать, что убежище превратится в смертоносную ловушку.
Припарковав машину на опустевшей стоянке, Николай передернул затвор автомата и быстрым шагом направился в сторону административного здания.
Николай проник в высотку через разбитые двери первого этажа, а потом поднялся по бетонной лестнице. Под каблуками армейских башмаков сухо трещала каменная крошка. Коридоры и лестничные пролеты хранили тревожное молчание. Откуда-то сверху донесся жутковатый металлический звук. Матвиенко насторожился, поправил ремень автомата и положил указательный палец на спусковой крючок «калашникова».
На третьем этаже высотки обнаружилось жуткое свидетельство оккупации – тела расстрелянных советских специалистов. Мертвецы лежали подле бетонной стены, на их лицах застыли гримасы ужаса и обреченности. Посреди кровавых луж виднелись медные цилиндры стреляных гильз.
Николай замер, прислушиваясь к звукам здания, а потом решительно двинулся к трупам. Среди мертвецов мелькнуло лицо Павлова и тонкая ручка несчастной лаборантки. Убедившись в том, что Натальи среди расстрелянных нет, Николай смахнул со лба каплю холодного пота и присел на одно колено. Коснувшись пальцем багрового пятна, подполковник прошептал себе под нос:
– Кровь свертывается. Расстрел состоялся два-три часа назад. Наталью солдаты не тронули, она или покинула высотку, или прячется в темных углах здания.
Николай вернулся к Павлову, склонился над телом и снял с пиджака ученого идентификатор личности. Наскоро изучив удостоверение, Николай выяснил, что профессор работал на седьмом этаже.
Висящая на поясе рация ожила столь внезапно, что Николай едва не нажал на спусковой крючок. Отстегнув устройство от карабина, пилот приложил к уху пластиковую окружность динамика.
– Красный-два, слышишь меня? – донесся из эфира ровный голос Сергея.
– Слышу, Сергей, я в городе. Ищу Наталью, но пока без особых успехов.
– Где именно находишься?
– Северный район, девятиэтажная корпоративная высотка.
– Понял, Красный-два, вижу здание.
До ушей Матвиенко донесся рев реактивного самолета. Окна высотки задребезжали, над улицей мелькнула длинная остроносая тень. Стон авиационного двигателя достиг апогея, сменившись сокрушительным звуковым ударом. «Фристайл» пробил звуковой барьер, ушел на северо-восток по направлению к океану.
– Красный-два, к высотке приближаются четыре ооновских транспортера и три десятка солдат. Намерения у них агрессивные.
– Я в курсе, – мрачно отозвался Николай, поглядывая на изрешеченные пулями трупы.
– У тебя в запасе десять минут, не больше. С отходом помогу.
– Спасибо.
Николай отключил связь и повесил рацию обратно на пояс.
Избавившись от профессорской карточки, Матвиенко добрался до конца коридора и остановился возле скоростного лифта. К удивлению летчика, подъемник функционировал. Мощные генераторы тока продолжали работать и подпитывали энергией многочисленные лифты комплекса.
Николай щелкнул по кнопке вызова, терпеливо дождался кабинки и отправился на седьмой этаж.
Лифт рванул вверх, словно вырвавшийся на свободу мустанг. Достигнув места назначения, подъемник остановился, послышался мелодичный звон, и створки подъемника с грохотом разъехались в стороны.
Матвиенко снял с предохранителя штурмовую винтовку и решительно шагнул вперед. Перед его глазами предстали разбитые коридоры. Стеклянные перегородки лабораторий рухнули, полы кабинетов были усыпаны стеклом и мелкими крошками штукатурки. Убитые в перестрелке люди лежали посреди кровавых луж. Их негнущиеся руки сжимали оружие.
Николай шел вперед, подмечая каждую деталь, каждую мало-мальски значимую мелочь, способную восстановить общий ход событий.
– Когда в здание ворвались солдаты, Наташка находилась в лаборатории или была рядом с Павловым. Профессор, вне всякого сомнения, Наталью спрятал. Вопрос, где? Лаборатории просматриваются насквозь, в них не скроешься. Кабинеты взломаны. Вентиляция отпадает – долго в ней не высидишь. В остатке получаем вычислительный зал компьютерного кластера. Место надежное, просторное, усиленное несколькими уровнями технической защиты. Лучшего места для отступления не придумать.
Николай улыбнулся краешками губ и отыскал на стене схему пожарной эвакуации. Посмотрев на «легенду», Матвиенко прошептал себе под нос:
– Комната 710 не подходит, слишком много дверей, в 720-й нет системы пожаротушения. Отпадает вместе с 721-й. Остается 725-я, усиленная двойными дверями, лазерными детекторами и датчиками пожаротушения.
По пустынным коридорам прокатился грохот поднимающегося лифта. Через стеклянные коробки разбитых лабораторий пронесся шелест человеческих реплик. Говорили на британском английском, короткими рублеными фразами.
Подполковник выругался, свернул в узкий коридор и быстрым шагом направился к компьютерному центру.
Путь Николая завершился у дверей 725-й комнаты. Подполковник перекинул через плечо ремень «калашникова» и посмотрел в глазок видеокамеры. Застывшее над дверью око сверкнуло зеленым светодиодным огоньком.
– Наталья, это Николай! Если слышишь меня, открой двойные створки!
Холодный глазок камеры беспристрастно мигнул, динамики хранили ледяное молчанье.