— В Хенуа плывём, морячок сказывал, — тихо произнесла соседка, бессмысленным взором смотревшая на двух хабалок.
— Генуя? Италия? — потрясённо прошептала, ошеломлённо уставившись на девушку.
— Может и так, — равнодушно пожала плечами та отвернувшись.
До самого утра я больше не проронила ни слова. Говорить не хотелось и думать тоже. Стараясь не обращать внимания на боль, я попыталась уснуть, но, сидя на жёстком полу, выполнить это было затруднительно. И всё же спустя несколько мучительных часов мне удалось забыться беспокойным сном. Пару раз я просыпалась от звуков драки в дальнем углу, плача женщины и кашля старика. Под утро, когда из немногочисленных щелей в потолке стал пробиваться сумрачный свет и большинство находящихся в трюме людей спали, я с трудом добралась до помойного ведра. Оно уже давно было полным и его содержимое выплёскивалось прямо на пол, при каждой качке корабля. О том, чтобы совершить свои дела без свидетелей можно даже и не мечтать, наоборот, пара глумливых улыбок, появилась на лицах беззубых мужчин, разбойничьего вида. Так и не решившись, я повернула назад, желая побыстрее покинуть это смрадное место, надеясь, что днём может быть, нас выведут на воздух и я успею управиться без свидетелей.
Девицы, что ругались у бочки поздним вечером, отправившиеся следом за мной, увидев лужи и полное ведро, громко заголосили, призывая моряков, убрать горшок. Закончилось это вылившейся на их и другие головы холодной водой, разом прекратив рёв девушек.
— Сюда сходи, я прикрою тебя, а после вынесу, — прохрипел старик, подавая котелок, не весь откуда взявшийся.
— Ааа, можно?
— Думаю варить в нём кашу здесь не получится, — горестно хмыкнул Троша, — в угол ходи, я спиной встану.
Было ужасно стыдно, неловко, но выбора не было. Управившись с делами, я уступила место соседке, а следом юркнули две девчушки.
— Спасибо, — попыталась улыбнуться заботливому старичку, но только лишь оскалилась от боли.
— Ты лежи, у тебя живого места на теле нет, — обеспокоенно воскликнул Троша, помогая устроится в моём закутке, — кто ж тебя так?
— По приказу наместника, — прошептала, откинувшись спиной на стену, прикрыв глаза, добавила, — наложницей не пожелала стать.
— Ты, — уточнил Трошка, в его голосе слышалось удивление.
— Непохожа? — усмехнулась, тут же скривившись от боли в разбитой губе, — косы я в опочивальне отрезала и в наместника швырнула…
— Ну ты девка даёшь, — то ли восхитился, то ли решил, что я дура, дед.
Угодив в это кошмарное место, время для меня, казалось, остановилось. Зря я надеялась, что нас выпустят на воздух. Нет, мы продолжали сидеть в тёмном, пропахшем потом, мочой, рвотой и кровью трюме. Раз в день нам спускали неполный бочонок с водой, которая с каждым днём становилась всё затхлее. Сбрасывали пару мешков с сухарями, за которые бились пленники насмерть. Я даже не пыталась прорваться к тем мешкам, не в моём состоянии, но неожиданно те две девицы взяли меня и деда под свою опеку и подкидывали несколько твёрдых как камень сухариков.
В один из дней к нам спустились трое мужчин и прогуливаясь между рядами, рассматривали товар. Пройдя по кругу, они, ненадолго замерев, наконец выбрали… Девушку, что сидела ближе всех к выходу. Темноволосая с раскосыми глазами и красивой улыбкой, её с громким плачем потащили наверх. Моя соседка, что сообщила, куда мы направляемся, стоило мужчинам на неё указать, с довольной улыбкой поднялась и, виляя бёдрами прошествовала к выходу.
Вернулись обе спустя несколько часов, измученные, зарёванные в мелких синяках и укусах, которые было видно даже в такой темноте. Забившись подальше в угол, они ни слова не произнесли, отказывались от еды и воды…
— Может, и хорошо, что ты косы обрезала, — задумчиво просипел дед, которому с каждым днём становилось всё хуже.
— Наверное, — отрешённо кивнула, с ужасом осознавая, что всё это время, до того как меня продали торговцам — мне везло. Меня по-своему, но любили и берегли Бажена и Силуан. И даже Ильшат старался облегчить мой путь. А здесь… что дальше?
Дни сменялись, я давно привыкла к своему запаху грязного тела и даже стала меньше чесаться, с постоянным чувством голода тоже смирилась, а вот жажда мучила и даже глоток затхлой воды, от которой тошнило, был в радость.
Людей в трюме становилось меньше. Несколько умерших от истощения выкинули за борт. Две девушки, которых подняли на палубу, так и не вернулись, их крики, мне кажется, я слышу до сих пор. Соседка, та что побывала наверху одной из первых, тихо скончалась ночью, как и старик... За время пути я старалась меньше говорить с ними, не привязываться, зная, чем всё это закончится. Но всё же, не услышав привычное пожелание хорошего дня, весь день украдкой стирала слёзы, непрекращающимся потоком стекающие по моему лицу. На место деда сразу же пересели Тавус и Бусат, те самые шумные девицы. Первое время они пытались меня разговорить, выведать о жизни, но потом махнули рукой, правда, подкидывать сухари не прекратили.
— Кажись, остановились, — прошептала Тавус, прислушиваясь к непривычным звукам на палубе.
— Остановились, — тут же раздалось со всех сторон. И для всех в трюме началась новая пытка… что нас ждёт? Куда отведут? Все разом оживились, предполагая разные варианты. Я всё больше молчала, ощущая полную опустошённость. Мне было стыдно перед родными, что я сдалась… не выполнила обещание, но силы, казалось, разом покинули меня.
— Ты нас держись, — легонько пихнула меня Бусат, прерывая моё самобичевание, — мы присмотрим за тобой.
— Хорошо, — не стала возражать, зачем.
А утром нас всех вывели на берег. Окатив холодной водой, смывая с наших тел грязь и вонь, торговцы брезгливо морщась, бегло осмотрели свой товар, отобрав в разные кучи, стянув руки за спиной, погнали к помосту. Бусат и Тавус разъединили, девушки стиснув зубы, всё же гордо вскинули головы и, показав друг другу какой-то знак, ободряюще улыбнувшись, двинулись, каждая в свою сторону.
— Бусат сильная, она справится, — уверенно проговорила Тавус, оказавшая в моём ряду.
— Да, надеюсь, вам удастся встретиться.
— Конечно, — рассмеялась девушка, удивляя меня своей жизнерадостностью.
Нас выстроили в шеренгу. Мимо прогуливались мужчины, они заглядывали в рты, проверяли тела и волосы, отбирая для своих нужд товар. Тавус забрал невысокий темноволосый мужчин. Из его неспешного разговора, я поняла, что девушка ему нужна для ведения домашнего хозяйства. Его жена умерла год назад, оставив на нём и дом, и дела и двоих деток. Быстро рассказав подружке по несчастию, что от неё потребуют, уже не удивляясь тому, что понимаю этого мужчину, я заметила на её лице довольную улыбку, прежде чем девушку увели. А торг продолжался, но с каждым часом людей становилось всё меньше, ноги дрожали от усталости и время от времени подгибались в коленях, но падать нельзя.
Нас осталось всего двое… Мужчина, на щеке которого был ужасный рваный шрам, с рукой висевшей плетью. И я с опухшим, фиолетово-жёлтым лицом, шатающаяся от слабости. Время шло, но нас не выбирали, не знаю, радовало меня это или печалило, я просто хотела, чтобы всё наконец закончилось.
— А этих куда? — раздался над головой недовольный голос, видно и торговцам надоело торчать на быстро пустеющем рынке.
— Отдай Клето, ему всегда мало, — рассмеялся один из мужчин, — дохнут быстро.
— Я думал за него выручить золотой, — сердито буркнул темноволосый, пихнув в спину пленника, он следом дёрнул меня за руку, — быстрей шагай!
Едва переступая ногами, я подошла к краю помоста, застыв в ожидании своей очереди, когда увидела его. Он шёл быстро, не глядя на рабов, с презрительной усмешкой обходил стороной торговцев… он почти прошёл мимо нас…
— Забери меня! — отчаянно прокричала на родном языке, даже не надеясь на чудо, но он остановился. Медленно повернувшись, мужчина искал взглядом кричавшего.
— Забери…, — уже тише сказала, но этого оказалось достаточно, чтобы мужчина услышал, и сделав всего два шага, он остановился у деревянного помоста...
Дорогие читатели!
С 17 ноября книга станет платной
Покупая платную подписку, вы вознаграждаете автора за его труд.
Хочу заранее поблагодарить Вас за поддержку!
Для меня это очень важно!
Спасибо, что Вы со мной!
Глава 18
— Иди, что встала, орёт ещё непонятно чего! — зло бросил конвоир, не заметив у подножия ступеней новое лицо, он с силой пихнул меня в спину и я, не удержавшись, полетела вниз.
— Спасибо, — смущённо пробормотала, зависнув в метре от земли в огромных, сильных, но на удивлении нежных руках.
— Сколько? — коротко спросил мужчина у рядом возникшего торговца, тот, не раздумывая, выпалил:
— Два золотых.
— Держи! — бросил незнакомец монеты, он, опустив меня на землю, уточнил, — идти можешь?
— Пять золотых, — вдруг выкрикнул, тот что сбросил меня с помоста.
— Бран, уведи её, — приказал мой спаситель, не весь откуда взявшемуся мужчине, он медленно повернулся к наглецу, с усмешкой бросил, — это твоё последнее слово?
Что ответил ему торговец, я не услышала, взяв меня за руку, незнакомый мне Бран, повёл в противоположную сторону от моря, обеспокоенно спросив:
— Ты как? Может я понесу тебя?
— Нет, спасибо, — растерянно пробормотала, ошеломлённая такой заботой.
— Мы сегодня уходим из Боксе, итак слишком припозднились, ты выдержишь дорогу?
— Должна, — уверенно заявила, стараясь не отставать от мужчины, хотя по нему было заметно, что он замедлял свой шаг.
— Ты, наверное, пить и есть хочешь, подожди, до лагеря доберёмся, — продолжал говорить мужчина, с сочувствием на меня взглянув, спросил, — ты воин? Была битва и тебя пленили?
— Нет, — усмехнулась, заметив изумление на его лице.
— Тогда откуда столько ссадин, ран и кровоподтёков?
— Трусливые и подлые твари избили, — коротко бросила, дав понять, что не желаю обсуждать это.