На дороге немецким командирам оставалось только с ужасом смотреть, как из леса то в одном месте, то в другом появлялись легкие русские танки и били по завязшим машинам. Били со всех сторон. Немцы пытались прикрыть своих собратьев огнем, но никак не могли поймать в прицел цели. Советские юркие машины то появлялись, то исчезали. Загорелся один завязший танк, потом сразу два. Танкисты стали покидать машины, но падали, сраженные пулеметным огнем. Еще несколько минут, и шесть факелов полыхали в поле между дорогой и лесом, и вокруг них лежали черные тела танкистов.
Соколов остановил свою «семерку» на поляне, выбрался из танка и спрыгнул на землю. В горле чуть першило от сгоревших пороховых газов. Он набрал полную грудь воздуха и стал глубоко дышать, глядя на высокие ели. Стали подходить другие танки. Командиры выпрыгивали из них, возбужденно переговариваясь, хлопая друг друга по плечам.
– Товарищ лейтенант, у них шестнадцать танков осталось. Это мы что же, уже двадцать четыре подбили?
– Ну, вы же считать умеете, – кивнул Соколов. – Ну, что, товарищи, никто больше не думает, что легкие танки – бестолковое оружие на поле боя, что они не нужны в современном бою? А? То-то же! Прошу доложить о состоянии машин и экипажей!
Оказалось, что немцы все же попали в одну «бетушку». Болванка задела броневой щиток маски орудия. Ствол заклинило в одном положении, и сдвинуть его с места без ремонта в условиях мастерской вряд ли удастся. Кроме того, наводчик разбил себе лицо о панораму прицела и сломал пальцы во время удара.
– Возвращаетесь в штаб дивизии, – приказал Соколов командиру танка. – Не вините себя, вам просто не повезло. Действовали вы прекрасно. Я отмечу это в своем рапорте. И еще. Передайте, чтобы заминировали участок дороги в районе развилки на Выселки. Мы говорили об этом в штабе. Там должны быть позиции обороны штаба на случай прорыва немцев. Передайте, что колонна идет именно туда. А мы сделаем все возможное, но заминировать тот участок нужно обязательно. Поняли меня? И оставьте мне своего заряжающего. Теперь каждая пушка у нас на счету.
– Товарищ лейтенант, разрешите внести предложение. – Сержант с закопченным лицом протиснулся к карте из-за спин товарищей. – А может, нам по дороге завести немчуру на мину? Есть тут участочек один. Мы, когда по осени там оборону держали, то отходили и минное поле не успели очистить. Там противотанковая полоса осталась.
– Где, покажите, – заинтересовался Соколов.
– Вот тут, в километре восточнее дороги, – показал на карте танкист.
– Заманчиво, – покачал Алексей головой. – Но в чистое поле, я думаю, немцы больше не свернут. У них тут одно направление и одна дорога. После таких потерь они попрут вперед, не отвлекаясь ни на что. Будут любой ценой выполнять приказ своего командования. Хотя участок здесь сложный, они в скорости потеряют.
Танкисты переглянулись, ожидая, что скажет лейтенант. За сегодняшний день они научились доверять своему новому командиру больше, чем себе. Такого боя, как сегодня, они еще не видели. Соколов вдруг улыбнулся и перевел взгляд с карты на командиров танков.
– А ну-ка, скажите мне, кому из вас доводилось снимать противотанковые мины и ставить их?
– Я ставил и снимал, – первым ответил тот самый сержант, что заговорил о минном поле. – А что там уметь? Обычный ящик со взрывчаткой, запал нажимного действия, рассчитанный на давление в несколько тонн.
Оказалось, что четыре командира из оставшихся пяти умели обращаться с противотанковыми минами. Оставив при себе один танк, Соколов приказал остальным двигаться к минному полю, снять мины и быстро заминировать дорогу и обочины.
– А еще, если мин будет в необходимом количестве и хватит времени, – Алексей показал на карте на неглубокий овражек, – минируйте направление к оврагу. Самим расположиться в овраге и ждать колонну. Учтите, это последний рубеж, дальше нам врага пускать нельзя. Надо на этом участке нанести им такой урон, чтобы они не представляли опасности для штаба дивизии.
Назначив старшим сержанта, предложившего эту идею, Соколов подозвал к карте командира оставшегося с ним танка.
– У нас с тобой очень важная задача. – Алексей постучал по карте карандашом. – Мы должны вот здесь, в десяти километрах отсюда, на развилке попробовать свернуть немецкую колонну в сторону. Или заставить погнаться за нами. Их поведение нам многое объяснит, их истинные или временные цели. А заодно мы задержим фашистов там и дадим возможность нашим товарищам заминировать дорогу.
– Тем более что мин на поле может уже не оказаться, – ответил танкист.
– И такой вариант возможен, – согласился лейтенант. – Очень даже возможен. Поэтому мы попытаемся с тобой задержать немцев как можно дольше на развилке. Если мин будет мало, тогда следующая атака четырех танков со стороны оврага. Это еще задержка и еще нанесенный врагу урон. Ну, а дальше… дальше будем думать, что делать, в зависимости от того, как сработают два предыдущих плана.
Теперь Соколов мог полноценно участвовать в бою и стрелять из пушки. Он уже прилично выиграл времени и выбил такое количество вражеских танков, на которое и не рассчитывал. И все же этого мало, немцы рвутся к цели, и вечер далеко. Только к вечеру смогут успеть подойти противотанковые средства. А пока придется обходиться тем, что есть.
Два легких «БТ» летели по дороге, догоняя немецкую колонну танков. Сидя в люке башни, Соколов смотрел вперед в бинокль, пытаясь увидеть врага. Через несколько минут впереди замаячила корма замыкающего колонну танка, и тут же его скрыл лес. Отдавать приказы и делать знаки необходимости не было. Соколов сразу объяснил командиру второго танка, как они будут действовать. И теперь оставалось надеяться на его исполнительность и боевой опыт. Лес, который простирался справа, только казался большим. Если его обогнуть, то можно выехать к той же самой дороге, но на три километра дальше. И Соколову очень хотелось настичь немцев в ближайшие минуты.
Снова поворот, и теперь открылся прямой участок дороги. Если кто-то из немецких танкистов и заметил сзади русские танки, то команду атаковать их передали все равно с опозданием. Два советских «БТ» остановились почти одновременно. «Выстрел, выстрел!» И два бронебойных снаряда угодили в мотор заднего «Т-IV». Танк встал и начал дымить. Еще два выстрела, не двигаясь с места, и загорелся второй танк. Немцы начали разворачиваться, но советские легкие танки уже свернули с дороги и исчезли за лесом.
Минуты тянулись, как резина, напряжение нарастало. Соколову казалось, что вот еще немного, и произойдет что-то ужасное. Но думать об этом нельзя, нужно делать свою боевую работу, уничтожать и уничтожать немецкие танки. Лес кончился, впереди появилась дорога, которая вела к перекрестку. Два советских танка, разбрызгивая грязь, вылетели к дороге и развернулись на месте. И тут Соколов каким-то невероятным чутьем догадался, что они опоздали. Всего на секунду. Его «семерка» по команде командира сорвалась с места и пошла вперед. Вперед и вправо двинулся второй танк. И интуиция не подвела лейтенанта. Тут же в землю врезались и подняли фонтаны грязи два бронебойных снаряда. Немцы их ждали!
Разворот, еще один, и снова бросок в сторону, в разные стороны друг от друга. Командир второго танка порадовал Алексея тем, что не стал стрелять по немцам, а продолжал маневрировать. Он видел, что колонна стоит, значит, немецкие танки будут стрелять, стоит только поймать в прицеле советский танк. Еще одна болванка прошла прямо перед гусеницами «семерки». Немцы стреляли, пытаясь определить расстояние и скорость движения двух «БТ», и тут советские танки исчезли. Соколов выбрался на башню и встал в полный рост, чтобы из-за густого кустарника было видно в бинокль дорогу.
Черт, немцы не купились на маневр русских, не погнались за двумя танками. И Алексей чуть было не потерял два танка, подставив их под шквальный огонь немцев. Значит, не будут отвлекаться? Пойдут к цели! И их осталось всего двенадцать, а впереди последняя засада и мины. Там все и решится. Второй танк подъехал и встал рядом с «семеркой».
– Что делаем, товарищ лейтенант? – крикнул командир, пытаясь перекричать рокот моторов. – Уходят!
– Далеко не уйдут! – ответил Соколов. – Давай за мной. Идем к нашей засаде и будем атаковать по обстоятельствам.
– Горючего мало!
– На сегодня хватит, а потом или заправимся, или… оно нам не понадобится, – усмехнулся Соколов. – Пошли!
Он махнул рукой, и «семерка» сорвалась с места, уходя в сторону от дороги. Здесь проселками можно было выйти к оврагам, где устроена засада. Ребята там знают, что делать. А Соколов со вторым танком атакует немцев, когда выйдет к ним во фланг или тыл. Как получится. Теперь остался последний бой. Решающий.
Два танка неслись вдоль леса, то ныряя по самые фары в грязь, то снова выбираясь на сухую поверхность. Механик-водитель умело преодолевал топкие места, хорошо видел и использовал сухие участки, где можно было разогнать машину, не перегружать двигатель, которому сегодня и так досталось выше всяких норм. Надо было спешить, но спешить грамотно, не угробить машину, а привести ее на место готовой к бою. Оставалось, судя по карте, преодолеть еще километров пять, когда лейтенант услышал впереди канонаду. Там били пушки. То часто, то реже. И это били именно танковые орудия. Он почти не слышал выстрелов сорокапятимиллиметровых пушек своих «БТ». Но хорошо различал выстрелы «тигров» и «Т-IV».
Но беспокоился лейтенант напрасно. Из засады, спрятав танки в балке по самые башни, БТ открыли огонь по немецкой колонне сразу, как только та поравнялась с ними. Били, как и советовал Соколов, прежде всего по ходовой части. С расстояния в шестьсот метров прямо в бок немецким танкам. Каким-то чудом удалось поджечь один «тигр». Еще три танка намертво встали с разбитыми гусеницами и катками.
Немцы не выдержали и свернули с дороги. Напрямик, по сухой траве, уверенные, что здесь они не забуксуют. С ревом двигателей, похожим на рев разъяренных зверей, танки пошли к оврагу, стреляя на ходу. Еще немного такого сближения, и легким «БТ» с их тонкой броней несдобровать. «Бетушки» стреляли, уже не двигаясь с места, лишь бы успеть выпустить больше снарядов по врагу, лишь бы нанести больше урона, повреждений этим монстрам. И тут…