– Я готова взглянуть в глаза прошлому, – упиваясь звуком собственного голоса, произнесла она.
Густая тишина за порогом ласкала нежным бархатом. «Вот они, все здесь», – подумала Тень. – «Улыбаются, смотрят, но не слышат. Реальность в миниатюре. Без нюансов и условностей».
– Здравствуй, эхо! – крикнула Эмьюз.
– Здравствуй, – отозвался хор голосов.
– Покажи мне Леди Дайну Уиквилд, – попросила она.
Снова занавесь обнажила гладкую стену, по которой уже скользил портрет темноволосой девочки. Эмьюз ощутила невыносимое волнение.
– Мне кажется, у нас с тобой много общего, – прошептала она.
Дайна на картине производила впечатление человека, не умеющего веселиться и ни капельки не расстраивающегося по этому поводу. Опущенные уголки губ, ровные линии бровей, спокойный взгляд холодных серых глаз, черные банты, – неизвестный художник ловко поймал характер. Именно такой Леди Дайна и представлялась.
– Ты-то точно знаешь, что я не спятила. – Девочка протянула руку и стерла пыль с рамки. – Если бы мы встретились… У меня столько вопросов, а ты умерла.
Потерянная и раздавленная, Эмьюз стояла, как в почетном карауле. Воображение дорисовывало мимику незнакомому лицу, подбирало голос и жесты, заставляло картину ожить. Единственный человек, способный рассказать, какой же была Дайна на самом деле, – Наставник. Но тот запирался в себе при любом упоминании о ней. Отгораживался дежурным «когда-нибудь обязательно» и менял тему. Конечно, у Тангла имелись на то основания, только разве от этого легче?
В сознании возникла россыпь цветных стекляшек с острыми краями. И вроде прилажены они друг к другу верно, а полотно никак не складывается. Подошло бы идеально, но место в мозаике не то, хоть плачь.
– Почему судьба поступает так? Дразнит: смотри, вот «твои люди», но вы никогда не встретитесь. Зачем подсовывает чужих?
Никто не ответил, зато очнулось зеркальце.
– Эмьюз, где ты? – строго спросил Наставник.
– Во Все-помню Галерее, – сообщила раздосадованная Тень.
– Никуда не уходи, – бросил Тангл и пропал.
Первый порыв требовал убрать портрет Дайны и подождать Наставника за пределами галереи, но он мгновенно захлебнулся. Если тут Тангл не захочет говорить о своей паре, не захочет нигде.
Время тянулось чудовищно медленно. Эмьюз успела прокрутить с десяток возможных вариантов диалога, когда створки ворот впустили Наставника внутрь.
– Гримм еще не написал, – предупредила девочка.
– Он ни при чем, – признался Руф. – Давно здесь?
– Не знаю, – пожала плечами Эмьюз. – Приятное место.
– Она тоже любила торчать тут часами. – Наставник сунул руки в карманы формы.
– Леди Дайна? – исключительно для поддержания беседы в желаемом русле уточнила она.
– Да, – подтвердил Тангл.
– А на кого она смотрела?
– Ни на кого, – улыбнулся тот. – Дайна болтала с эхом.
На границе зрения девочке померещилось, что картина улыбнулась в ответ.
– Хорошо, что застал одну, – продолжил Наставник. – Сэр Коллоу распорядился об особом режиме тренировок для тебя.
– Но сегодня же воскресенье! – неожиданно жалобно взвыла Эмьюз.
– С начальством не спорят. – В глазах Тангла промелькнули хитрые огоньки. – Тем более, у кого-то новый тренер.
– Не вы? – удивилась девочка.
– Не я, – кивнул тот. – Меньше слов. Он уважает пунктуальность.
Пока Эмьюз не успела опомниться, Руф подхватил ее под локоть и потянул за собой. Если совсем недавно он еще сомневался, то уверенность Мастера Тени в успехе развеяла прежние тревоги. К личности Коллоу можно было относиться как угодно, но профессиональные качества этого Танцора оставались эталоном.
Перед спуском в тренировочный зал Тангл остановился.
– Если тебе что-то не понравится, просто скажи мне, – попросил он.
– Обязательно, – пообещала сбитая с толку Тень.
Спуск вниз показался длиннее обычного. Ступени точно размножились, предоставляя дополнительное время на предвкушение.
Руф постучал и сразу открыл дверь. Эмьюз резко выдохнула. Шаг через порог, как в пропасть!
– По какому поводу такая кислая мина, мой ангел? – Сэр Хьорт сидел точно напротив входа.
– Можно без… штучек? – мрачно отозвался Наставник.
– А я, кажется, обращался к Леди, – невинно ответил Вильгельм.
– То-то и настораживает. – Руф взял девочку за плечи. – Одна-две неуместные шутки, и я за себя не ручаюсь.
– Какие мы грозные, – рассмеялся Танцор. – Свободен.
– Сейчас уйду, – заверил Тангл. – Дай слово, что ничем не смутишь ее.
– Ну что ты, в самом деле! – обиделся Вильгельм. – Нет, на сегодня стриптиз не запланирован, если речь об этом. Топай уже. У меня время ограничено.
Когда Наставник вышел вон, Сэр Хьорт запер за ним и мученически вздохнул.
– Знаешь, Эмьюз, есть такая дрянь, как «репутация», – задумчиво произнес он. – Вроде тебе и наплевать, что думают люди, а потом оно как вылезет, как настроение испортит.
– Понимаю. – Тень потупилась.
– Ладно, – отмахнулся Вильгельм. – Это лирика. Пора приступать.
– К чему? – осторожно поинтересовалась девочка.
– Может, и ни к чему, – пожал плечами тот. – Подними, пожалуйста, руки.
Без лишних вопросов Эмьюз выполнила просьбу. Тогда Сэр Хьорт приблизился, взял девочку за запястья и оторвал от пола.
– Усложним задачу? – Вильгельм поставил Эмьюз на место. – Я попробую снова, а ты мешай мне.
– Как? – искренне изумилась она.
Тень ни секунды не сомневалась, что ей нечего противопоставить взрослому мужчине.
– А как хочешь: болтай ногами, вертись, – предложил Хьорт.
– Вдруг я вас ударю?
– Переживу, – улыбнулся Танцор. – Сила тяжести все равно влечет вниз.
Чего только Эмьюз ни предпринимала! Но Хьорт не поддавался, словно его руки были прочнее камня. Они даже не дрогнули. «Все вихляешься, сосиска?», – подтрунивал Танцор. Он перехватил запястья девочки одной кистью и почесался.
Когда сопротивление совершенно вымотало маленькую Тень, а ее собственные руки невыносимо болели, Эмьюз повисла плетью. Пальцы похолодели, казалось, вся кровь устремилась куда-то в колени и ниже. Она неприятно пульсировала там, а самолюбие уговаривало не сдаваться. «По-честному не получается», – подумала девочка.
Хитрый план созрел сам собой. Тень представила, что нет никакого Вильгельма, что это Лют держит ее в воздухе. Эмьюз выдохнула и обмякла. Посыпанная стружкой теплая земля действительно тянула магнитом, стоило только сконцентрироваться на знакомом ощущении…
– Похоже, я все-таки буду учить тебя, – признался Хьорт, опуская девочку на ноги. – Проясним еще пару моментов?
– Пожалуйста, – согласилась та. – Но я все еще ничего не понимаю.
– Существует четыре основных Аркана и пятый. – Танцор бесцеремонно завел девочке руки за спину, уперся коленом ей между лопаток и потянул.
– Мне неудобно и… больно! – пискнула Эмьюз.
– Терпи, – отозвался тот. – Я владею одним Арканом, как и твоя пара. Финн и Мо владеют двумя, а ты – тремя. Считается, что когда всего много, ни в чем не достичь мастерства. Смиришься или поспоришь? Руки за голову, пальцы в замок.
– Поспорю, конечно. – Девочку снова оторвали от пола.
– Правильно, – кивнул Хьорт и крепко встряхнул бедняжку. – «Спорить» станем вместе. Правую руку на пояс, левую вверх, ноги шире плеч.
Эмьюз уже чувствовала, что ее несчастный позвоночник вот-вот рассыплется по косточке.
– Когда видишь меня, забывай все, что тебе рассказывает Руф про легкость, свободу и прочую муть. Здесь мы будем твердо стоять на своих двоих, без иллюзий, – продолжил Сэр Вильгельм. – А когда меня нет, выбрасывай из памяти наши занятия, как камни из карманов.
– Вдруг не получится? – простонала девочка.
– Сама решила «спорить», значит, получится, – отрезал тот.
Вильгельм вертел несчастной Эмьюз, как куклой. Под конец все без исключения мышцы ныли, а в ушах стоял шум.
– Жива? – весело поинтересовался Танцор.
– Непонятно пока, – сообщила она. – С этого у вас все тренировки начинаются?
– Не совсем. – Вильгельм отошел и плюхнулся прямо на пол, скрестив ноги. – Присаживайся. Я привык работать со взрослыми Танцорами, которым нужно восстановиться после травм. Маленькие девочки мне еще в руки не попадали. Приятно. Что тут скажешь? Впечатляющая гибкость и достойное упорство, если бы не попытки скулить. Предупреждаю сразу, проще не будет, только сложнее. Просто тем, кто сдается. Неудачникам и слабакам.
«И этот человек выдавал себя за женщину?», – отметила Эмьюз. Да они с Наставником – как небо и земля! Ничего общего. Однако при всей своей нарочной неотесанности и прямоте Сэр Хьорт нравился. Время от времени новый тренер говорил что-нибудь жесткое или обидное, но сердиться на него не получалось. Из всех знакомых, Сэр Хьорт больше походил на Урд. Примерно то же грубоватое обаяние и обезоруживающая честность.
– Отдохнула? Поднимайся, – скомандовал Танцор.
Он взглянул на часы и добавил:
– Хорошо идем.
Неожиданно Сэр Хьорт подпрыгнул. Пол всколыхнулся так, что девочка не устояла и шлепнулась на колени.
– Как мешок картошки, – процедил Вильгельм. – Не фокус держаться на ногах, когда ничто не мешает. Еще раз.
Снова и снова Эмьюз вставала и падала. Воздух сделался густым от пыли, но странное упражнение продолжалось.
– Скачу-скачу, а толку чуть, – покачал головой Танцор. – Эти очаровательные подпорки, торчащие у тебя из… не важно… Ты ими пользоваться умеешь? Давай-ка по стеночке десять кругов на одной ноге и десять на другой.
– Без подвохов? – уточнила девочка.
– Без. – Он вытянулся во весь рост в центре комнаты.
«Забавно получается», – думала Эмьюз. – «Сэр Хьорт старательно изображал женственность. Урд ничего не изображает, но на выходе примерно то же самое. А Дэн… по всем признакам мальчишка, когда им не является. Даже Лют в первую встречу не могла самостоятельно определить, кто она. Вроде все должно быть яснее ясного».