Бесцветный день черно-белым наброском врезался в память. День, когда с глаз спала сладкая пелена. Холодный ветер трепал волосы.
– Почему мы проиграли? – Клаус напряженно всматривался туда, где люди еще продолжали бороться с позорным поражением.
– Существуют только «плюс» и «минус»? – Встречный вопрос немного смутил.
Леди Корникс достала сигареты, развеяла маску и закурила.
– Не знаю, насколько это тебя ободрит, – выпустив струйку сизого дыма, продолжила она, – мы бы действительно проиграли, если бы попытались с ним сразиться. Он победил бы нас всех.
Тень протянула Клаусу пачку.
– Спасибо, у меня свои, – брякнул он. – А кто это был?
– Танцор, – отрешенно бросила Корникс.
– И вы так спокойно говорите об этом? – мальчишка побледнел.
– Я вообще ко многим вещам отношусь спокойно, – призналась Тень. – Технически он предатель. На практике – был бы врагом, мы бы тут не стояли. Технически у Ордена есть Вестник, прошедший процедуру посвящения, чтобы охотиться на предателей. На практике… это Эмьюз. Кури.
– Не поможет. – Нервный смешок вырвался сам собой.
– Зато мы знаем, как предатель оставался вне поля зрения. Высокая степень морфности многое объясняет, – она подмигнула. – Историю Ордена хорошо учил?
– Вроде да, – с опаской отозвался Клаус.
– Забудь ее немедленно, – приказала Тень. – Там процентов шестьдесят чушь собачья. Первых Рыцарей, наших героев, заманили в ловушку и замуровали заживо. Скажешь кому-нибудь – тебя засмеют. Но, увы. Вы видели мимика и дверь в катакомбах. Теперь понимаешь, что за ней? Избежали общей участи только двое. Один демонстративно уничтожил себя, а другую заперли в психушке навечно.
– Слишком много информации.
Дежурная фраза должна была остановить поток сознания собеседницы, но этого не произошло. Леди Корникс изобразила ехидную улыбку и достала вторую сигарету. Сам мальчишка боялся, что в принципе не имеет права знать таких подробностей. Желание заткнуть уши и сохранить хотя бы осколки прежнего представления о мироустройстве боролось с неистребимым любопытством.
– Информации всегда мало, приятель. – Лукавые огоньки вспыхнули в хитрых карих глазах Тени.
В голову закралась глупость: «А вот такая она действительно похожа на Шпильку из книги». Нет, Клаус прекрасно понимал, насколько все могло перемениться за века. Но если верить священному для чокнутых антропоморфов тексту, у вписавших свое имя в томик много общего.
– Не впадай в транс. – Тень звонко щелкнула пальцами прямо у мальчишки перед носом. – По официальной версии преступник, разумеется, дивный. Кому надо, будут знать правду. Обсуждать что-либо тебе позволено исключительно со мной или Сэром Коллоу. И еще. Как только Джулиус доберется сюда…
– Оторвет мне голову? – Клаус болезненно поморщился.
– Маловероятно, – отмахнулась Корникс. – Но раз так любишь додумывать за других, я промолчу. Рядом с нами тебе придется узнать много разного, что никому и не снилось. Привыкай.
Тень потушила сигарету, воровато огляделась и швырнула ее за стену подальше. Леди Корникс казалась внушительной, пугающей, но в то же время хрупкой и близкой. Расставаться совершенно не хотелось. Только достойного предлога бродить за Тенью хвостом не нашлось.
– Ты отлично сработал, – сказала на прощание она.
Клаус поплелся домой, по дороге утвердив личный способ борьбы с разочарованием. Он собирался снова взять у Бэна «Том Непослушания» и перечитать.
Глава 38. Делай, что решил
Групповая терапия приносила плоды. Коллоу с удовольствием наблюдал за быстрым выздоровлением Руфуса. Да и сам Тангл радовался каждому новому дню, приближавшему окончание карантина. Мальчишка беспрестанно благодарил Джулиуса за все подряд и улыбался, улыбался…
Ветераны джунглей поначалу чувствовали себя неуютно, посещая глухие белые боксы. Естественно, ведь для большинства эта картина воскрешала самые неприятные воспоминания. Здесь они сами когда-то пытались вернуться к нормальной жизни. Заставить замкнутых и одиноких Танцоров делиться ощущениями – непростая задача. В процессе терапии Коллоу осознал, что и им нужна помощь.
Прошедших «зеленый ад» считали странными. Часть из них даже после выздоровления продолжала страдать галлюцинациями, некоторые переставали испытывать страх в любых обстоятельствах, единицы намеренно гибли в первые месяцы после карантина. А всем поголовно не хватало настоящей опасности и… музыки.
К тому моменту, как Хэвэн смогла присоединиться к общей терапии, реконструкторы свели почти все ее татуировки. Коротенькие рыжие волосы делали Тень похожей на огненного цыпленка. Она продолжала звать Тангла «пупсик», а тот продолжал это позволять. Несмотря на чудовищную разницу в возрасте и темпераменте, Руфус и Хэвэн неплохо сошлись. Они то шутливо задирали друг друга, то искренне поддерживали.
Воля к жизни, пожалуй, главное, что на данном этапе впечатляло Коллоу в мальчишке. Чуть только Танглу сделалось полегче, он сам начал старательно делиться внутренним светом со всеми вокруг. Рядом с ним Тени охотнее раскрывались. Руф смотрел на них широко распахнутыми и по-детски наивными голубыми глазами, и самые прочные стены рушились.
Джулиусу пришлось пообещать, что с окончанием карантина встречи не прекратятся. Пусть у Танцоров не получится собираться регулярно, но хотя бы раз в месяц «клуб ветеранов джунглей» будет снова объединять их.
Сириус перестал темнить. Теперь он выкладывал все и сразу, даже то, о чем напряженно молчала Никс. Друг не сомневался относительно личности преступника из аббатства. «Очень на него похоже», – твердил он. – «Сам оставил против себя улики, чтобы посмотреть, насколько быстро Орден отреагирует».
Переходя с места на место по бесконечно далекому прошлому, мальчишки наслаждались рассветами. Вид солнца, неумолимо поднимающегося над горизонтом и разгоняющего мрак, вселял надежду.
– Судя по воспоминаниям Корникс, Хитрец остался доволен, – пожал плечами Джулс.
– Скорее, просто посмеялся над всеми вами, – поправил Сириус. – Если бы не нелепая случайность, он продолжал бы дурачить аббата и забавляться, терроризируя монахов липовым расследованием.
– Тогда скажи мне, куда твой Хитрец делся после? – Он подался вперед. – Ты же у нас все знаешь.
– Во-первых, Хитрец – он ничей. Свой собственный, – возразил мальчишка. – Во-вторых, знать все невозможно. А если прямо, мы не предполагали, что Хитрец антропоморф. Эту свою тайну он хранил особенно тщательно.
Тот факт, что на свободе разгуливает опасный неуправляемый психопат, способный прикинуться кем угодно, саднил занозой. Рассказы о его выборе и о сторонах непонятно чего совсем не утешали. Джулиус настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил неловкое молчание, опустившееся на совершенно незнакомое побережье.
– Мы никогда тут не были раньше, – сказал он. – Красивое место.
– Я – нет, а вот ты… – Сириус отвел взгляд. – Ты помнишь его в деталях, хоть и спрятал от себя настолько глубоко, насколько смог. Пожалуй, ты достаточно окреп, чтобы увидеть эту мою находку.
– Не пугай меня, – попробовал пошутить Джулс.
– Прости, если так. – Серьезность собеседника настораживала. – Ты хотел понять, отчего Мария отталкивает тебя? Кажется, ответ здесь. Совсем рядом. Готов?
– Не все ли равно, если мы уже тут? – Сердце неприятно заныло в груди.
– Иди за мной.
Налетел легкий ветерок. Он принес бодрящий запах моря и нежный звон.
Чувства обострились. Джулиус силился уловить каждое мгновение. Он боялся, что сейчас его мир рухнет, но не желал в этом признаваться. Чтобы потянуть время, Джулс нагнулся и сделал вид, что вытряхивает камешек из ботинка.
– Ты думаешь, раз Мария вдруг возненавидела тебя, значит, ты совершил нечто ужасное? – тихо произнес Сириус. – Я видел этот… поступок. Поверь, Тэсори ошибается. Другое дело, ты. Я до сих пор сомневаюсь, стоит ли тебе переживать это еще раз.
– Чудовищная прозорливость раздражает. – Коллоу выпрямился. – Веди. Давай, сомневаться буду я один.
Дорожка под ногами превратилась в мощеную, а звон стал ближе. Ухоженные вишневые деревья выплыли из-за холма розовато-белыми облаками. Приятный аромат отчего-то будил необъяснимую тревогу. Джулиус невольно замедлил шаг. Домики для птиц, узоры из камней, журчание воды и крыша впереди словно заставляли развернуться и опрометью броситься прочь. Однако память молчала.
– Мирная картина, но от нее мне хочется выть, – пожаловался он, только Сириус не ответил.
Одноэтажная постройка выглядела игрушечной. Изящные линии, гроздья музыки ветра под самым карнизом, залитое солнцем крыльцо. Распахнутая дверь звала войти внутрь.
В пустой комнате не было почти ничего: ваза с сухими цветами, невероятно низкий столик, циновка… акварельная картина с бушующим морем и лодчонкой, храбро сражающейся с волнами. Вдруг дверь из глубины дома отворилась. Крошечная гордая женщина поднялась с колен и переступила порог. Она несла простую шкатулку.
Джулиус остолбенел. Он и рад был бы сказать что-нибудь, уйти или на худой конец зажмуриться, но не мог.
Женщина плавно опустилась перед столом. Она достала бережно свернутую мягкую ткань, каменную чернильницу, две кисти, пузырек с прозрачной жидкостью и шкатулку поменьше. Тонкие руки двигались грациозно, как перышки, летящие по ветру.
Мальчишки стояли едва дыша. Как будто хозяйка дома могла услышать их. Когда женщина закончила приготовления, перед ней лежал расправленный лист тонкой бумаги. Ветер затих. Женщина взяла толстую кисть и задумчиво пропитала густыми чернилами. Несколько движений, горстка штрихов – танец линий. Она отложила кисть и взяла другую, поменьше.
– Все произойдет сейчас, – прошептал Сириус. – Я… подожду на улице.
– …не оставляй меня, – одними губами попросил Джулс.
Ветер налетел с новой силой и разбился о порог. Пустые бамбуковые палочки, оборвавшись, беспомощно раскатились по дорожке. Коллоу обернулся и увидел себя, но не такого, какого рассчитывал. Тот Джулиус был не полон решимости, а так же смятен и испуган.