– Мне уже нагрубили, – отмахнулся Тангл. – Не желаешь говорить правду, хотя бы не издевайся. Клещами тянуть не собираюсь.
– Все-таки нравлюсь. – Вильгельм постепенно приходил в себя.
– О, да! – иронически отозвался Руф. – Но лишь в одном качестве. Как приятель с отвратительным чувством юмора. Так что пускай слюни на кого-нибудь другого.
– Уел, – согласился тот. – Кроме шуток, официальную версию ты запомнил, на случай, если что-то подобное снова стрясется.
– Скажи хоть, ради чего стану врать? – предложил Руфус.
– Ради спасения моей чести.
Танцор предпринял вторую попытку сесть. На этот раз Вильгельму повезло больше: бедняга отполз к перилам, прислонился спиной и вытянул ноги.
– Сегодня все наперекосяк, – признался он. – Не знаю, из-за чего, но обычная процедура вымотала меня настолько, что я упал в обморок. Бесполезный сигнал в пустоту посылаю уже тучу времени. Да, это непросто, но и не настолько тяжело, чтобы… вот так. Неужели слабею? Хочется думать, что просто день такой. Неправильный.
– А что с днем не так? – Руф отряхнул форму и влез в рукава.
– Прости, но это тебя точно не касается, – грустно произнес Вильгельм. – Лучше поведай, кто нагрубил. Ничто так не поднимает самооценку, как рассказы о чужих проблемах.
Он слушал очень внимательно, время от времени вставляя какую-нибудь из своих колкостей. История получилась довольно длинной: тут и липучий монах со своими учебниками, и окна, преследующие в кошмарах, и Эмьюз с Дивными, и Лют с головой, набитой шпильками и кружевами. А «на сладкое» – неприятное знакомство с дамой.
– Вика Антонова? – Вильгельм поднял брови. – Это ж добрейшей души человек! Видно, ее до тебя кто-то сильно достал.
– Ты ее знаешь? – не поверил Руфус.
– Само собой, – кивнул тот. – Виктория старше меня, но младше Финна. Точный возраст не скажу.
– Почему? – спросил прежде, чем подумал.
– Эх, ты, шляпа. Женщине ровно столько лет, сколько она сама хочет. Учись, пока я жив, – назидательным тоном пояснил Вильгельм. – Идем дальше. Рост средний. Глаза карие. Волосы прямые, темно-каштановые. Могу назвать габариты. Бюст, талия, бедра. Нет?
– Не обязательно, – запротестовал Руф.
– Зря, – пожал плечами он. – Горячая штучка.
– Я прочел это на ее форме. – Неприличные остроты почти не задевали. – Может, свяжешься со своей пассией и вызнаешь все, что она мне не сказала?
– Дружок, все, что я сам получил от этой дамы, – крепкая затрещина с огоньком. Вики не понимает шуток. То есть, вообще.
– Твои шутки… – Тангл изобразил глубокую задумчивость, – особенные.
– В точку! – Вильгельм оживленно закивал. – Не представляю, почему они ей так не понравились. В любом случае, связаться с Викторией не проблема.
– Это я и хотел услышать. – Руфус облегченно вздохнул.
– Все, что угодно, если ни одна живая душа не узнает, что я сдал, – предложил тот.
– Договорились, – кивнул он.
Посидев еще немного, Вильгельм поднялся, открыл люк и, как ни в чем не бывало, зашагал вниз по лестнице.
Руфусу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Неясная тревога маячила где-то на границе разума и ощущений. Как слабый сквозняк, который не то есть, не то нет. Руф совершенно точно знал, что не выдаст Вильгельма с его нечаянной слабостью никому, но ровно до того момента, пока это не произойдет снова. Когда речь идет о жизни и смерти, честь – опасная роскошь.
На столе среди вскрытых конвертов и пожелтевших писем красовалась початая бутылка пива и недоеденный бутерброд.
– Не рассчитывал на гостей, – признался Вильгельм.
Он деликатно оттеснил Руфуса от стола, загораживая своей спиной разложенные бумаги. Подцепив с пола чуть помятый ящик, Вильгельм ловким движением сгреб в него все то, что явно не желал никому показывать. Но Тангл успел разглядеть надпись на боку коробки, прежде чем Танцор унес свое добро в небольшую каморку.
«Хэвэн». Что бы это могло значить?», – задумался Руф.
– Не подозревал, что Стражам можно пить на работе, – ехидно отметил он, поднимая бутылку за горлышко двумя пальцами. – Или это еще одна наша общая тайна?
– Нельзя, – отозвался из каморки Хьорт. – Но я же говорю, день такой. Особенный.
– День твоего рожденья? – предположил Руфус.
– Мимо, – бросил тот.
– Чей-то день рождения? – не отставал он.
– Годовщина свадьбы, – буркнул Вильгельм, подпирая дверь стулом так, чтобы с дивана можно было следить за мерцающими мониторами. – Удовлетворил любопытство? Теперь отстань.
– Ты что, женат? – не поверил Руф.
– Почти, – сухо отрезал тот. – Пойми, приятель, это больная тема. Ты же не жаждешь выслушать самую длинную и нелепую историю одного неудачника, по собственной воле потерявшего единственную стоящую женщину из всех?
– Ты попробуй, может, станет легче? – осторожно предложил Тангл.
– Повторяю. – Вильгельм пристально посмотрел собеседнику в глаза. – Ты не желаешь. И довольно об этом. Мы собирались пообщаться с Вики. Только так: отойди, чтобы она тебя не видела.
– Я лучше придумал. – Руфус оторвался от пола и повис в воздухе.
Хьорт спрятал пиво и направился к стенному зеркалу.
– Виктория Антонова, – приказал он холодному стеклу.
Женщина ответила не сразу.
– Вики, что у тебя случилось?
За спиной Тени царил хаос. Комната для допросов лежала в руинах. Разбитая мебель, на полу и стенах следы когтей, а в углу возвышалась золотистая сфера. Кто находился внутри, Руфус не видел за обломками стола.
– Даже не спрашивай, – вздохнула Виктория. – Это какой-то кошмар.
Тень насторожилась.
– Я отвлекаю? – участливо поинтересовался Вильгельм.
– Уже нет, – покачала головой та. – Не отключайся. Пока ты тут, мне будет проще избавиться от него.
– От кого?
Но ответ не заставил себя долго ждать. Боковая дверь распахнулась, и на пороге появился бледный от злости мужчина в строгом костюме.
– Вы! – презрительно бросил он. – Я напишу жалобу в Трибунал. Попомните мое слово, Леди. Ваши методы возмутительны!
– Подите вон, – совершенно спокойно попросила женщина.
– И не подумаю! – Злобный тип шагнул в комнату. – Не удивлюсь, если вы теперь запугиваете детей мерзкими тварями, чтобы получить показания! Где мальчик?
Тень молча указала на сферу.
– Издеваетесь? – Мужчина несколько опешил, но быстро оправился. – Это чудовище его съело? В таком случае, вы сумасшедшая садистка!
– Нет. – Оставалось позавидовать самообладанию Леди Виктории. – Это «чудовище» и есть ваш мальчик. И если вы немедленно не уберетесь с глаз моих, я сниму Аркан Щита, чтобы вы могли познакомиться с ним поближе.
– Ведьма, – бессильно прошипел тот.
– Выпейте валерьянки, должно помочь.
– Я этого так не оставлю. – Неприятный тип развернулся на каблуках и удалился, громко хлопнув дверью.
Виктория развеяла маску. Женщина выглядела измотанной. Но в больших карих глазах не было ни капли гнева, только бесконечная усталость.
– Откуда это выползло? – спросил Вильгельм.
– Старый знакомый, упорно путается под ногами, испытывая терпение, – сообщила Тень. – Он вроде как защищает права детей, а я вроде как их права нарушаю. И вместе нам очень весело живется.
– Откровенно говоря, не понял ни слова, – улыбнулся он.
– Я убеждена, что Дивные наловчились похищать людей через окна перехода и использовать в своих целях, – пояснила Тень. – Кого проще похитить: взрослого, способного оказать сопротивление, или ребенка? Долго думать не нужно, правда? Если мои догадки верны, где-то на подстанции прочно окопалась крыса. А это уже совсем другая история.
– Не вижу ничего криминального в твоих действиях. – Вильгельм недоуменно развел руками.
– Проблема в том, что дети склонны сочинять, – продолжила Виктория. – Наши трудные подростки время от времени попадают под виляние Дивных. Это факт. Когда их удается вытащить, некоторые говорят о детях-трансумах. Отделить правду от вымысла без участия псионика просто невозможно. Плюс, ребенок не всегда может правильно истолковать то, что видит и слышит. Добравшись до его памяти, я вижу больше, но и этого недостаточно. А использование псиоников на допросах, тем более на допросах несовершеннолетних – незаконно. Вот поэтому за мной по пятам следует этот психопат. Хорошо, он только и умеет, что плеваться ядом и сотрясать воздух. Его предшественники были порасторопнее. Дважды доводили до суда, но оба раза перевес был на моей стороне.
– Ладно, – кивнул Хьорт. – А сегодня-то что стряслось?
– Не поверишь, – усмехнулась она. – Мне в руки попал мальчик, которого нет. Он не рождался, не болел, не прививался и не получал документов. Делать выводы рано, но я хочу верить, что это один из похищенных. Только выяснить ничего не удалось.
Виктория осторожно сняла зеркало со стены и понесла куда-то. Руфус во всех подробностях рассмотрел изгибы ее фигуры под формой. Чтобы не уронить тяжелую раму, Тень довольно плотно прижимала стекло к себе. В лицо бросился жар, и Руф немедленно зажмурился.
– Вот, Вилли, взгляни на него сам, – сказала она.
Виктория поставила зеркало к стене. В плену сферы спал не человек и не зверь, а что-то среднее: грязно-серая шерсть все еще топорщилась на загривке, на волчьей морде застыло глупое выражение, розовый язык вывалился из пасти и лежал на полу, массивные лапы с неестественно длинными для животного пальцами то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись, зато светлое брюхо выглядело довольно беззащитным, даже забавным.
– Ничего себе, – присвистнул Вильгельм.
– Он честно нас предупредил, что может сорваться. Плакал. Просил не убивать его, если это произойдет. – Виктория ласково погладила бок золотистого пузыря. – Не представляла, насколько все быстро. Мой псионик тяжело ранен. Мальчика должны забрать специалисты. Его собирались запереть в Сайленткип, но я настояла на полноценном лечении вместо изоляции. Все сделаю, чтобы его спасли!