– Пришел за благодарностью? – наконец, выдавил Хьорт.
– Я? Нет! – попытался возразить Руфус, но Вильгельм только головой покачал.
– Не мельтеши и послушай, – вздохнул он. – В сытые и счастливые времена тебя окружают толпы друзей, готовых похлопывать по плечу и слушать байки. Но стоит судьбе отвернуться, вокруг наступает ледяная пустота, бесконечная и черная, как космос. Маркус был, прямо скажем, не подарок. Однако он, не раздумывая, пожертвовал бы жизнью ради тех, кто ему дорог. Относись, как хочешь, но Маркус был согласен умереть и за тебя тоже.
– Не замечал. – Настроение пошатнулось.
– А ты так много знал о нем? – Брови Танцора иронически изогнулись. – В Наставники Маркусу досталась настоящая мразь. Дитрих Блау. Язык не поворачивается назвать его «Сэром». Тот тип отличался неутолимой жаждой крови. И Орден беззастенчиво затыкал им дыры, когда требовалось стереть что-нибудь с лица земли, не испытывая лишних эмоций. Если все мы «живое оружие», то Дитрих был просто «оружием», без всяких. К тому же, Блау не интересовался женщинами, то есть в принципе, и по весьма пикантной причине. Маркус стал для него «последним шансом». И, поверь, «каменным поясом» там воспитание не ограничивалось. Только твой-то Наставник жаловаться не умел и покрепче был.
Руф нащупал перила позади себя и сел.
– Когда Маркус применил «каменный пояс» к тебе, наш Мастер сам снял с него вину и полностью переложил на Дитриха, – продолжил Вильгельм. – Блау судили. За все сразу и при закрытых дверях. Когда понял, что приговор однозначен и неизбежен, Дитрих напал на обвинителя. Собственно, это был его последний бой. Коллоу изорвал того в клочья на месте, а Маркусу солгал, что Блау сознательно взял его вину на себя.
– Зачем? – слабым голосом спросил Тангл.
– Наверное, затем, чтобы Штэйнфол изменил свое отношение к тебе, ведь за все придется отвечать.
– Нет… Зачем ты мне это рассказываешь? – простонал Руфус.
Он схватился за голову. Дыхание сбилось, а по похолодевшему телу волнами прокатывалась дрожь.
– Потому что благодарен Маркусу… за тебя.
Вильгельм подошел и по-отечески положил свои тяжелые ладони Руфусу на плечи.
– Давно в курсе? – Тангл отчаянно цеплялся за рассыпающуюся реальность.
– Нет, – честно признался тот. – Леди Корникс поделилась. Для нее это повод не верить в тебя, для меня – наоборот.
Он сел рядом, и до ноздрей Руфуса сию же секунду донесся неприятный запах.
– Ты… пьян? – Руф поморщился.
– Смеешься? – прищурился Вильгельм. – В этом никчемном городишке не хватит алкоголя, чтобы напоить меня допьяна.
Сознание Тангла внезапно очистилось, словно переполнившие его мутные образы схлынули все разом.
– Знаешь, зачем я приходил? – вспомнил он.
– Не тяни, – отмахнулся Хьорт.
– Какой Коллоу на самом деле человек? – Вопрос в лоб застал собеседника врасплох.
– Коллоу? – протянул он. – Разный. Боятся его справедливо. Но для нас с Хэвэн это был «дядюшка Джулиус». Баловал обоих. Мог свалиться как из ниоткуда посреди ночи! И без подарков не приходил. А нет ничего – денежку на карманные расходы выдаст. В Пансионе почти не жили. Леди Корникс снимала дом, чтобы мы… чувствовали себя «семьей». Коллоу нас там часто навещал. Золотое время. Помню как сейчас!
Истории лились из Вильгельма неудержимым потоком. И выходило с его слов, что «дядюшка Джулиус» чуть ли не самый замечательный человек на земле. Но как-то не клеился этот образ с тем, который нес в себе Натан. А уж с тем, который составил Тангл, и подавно! Сердце червячком точила зависть.
– Повезло вам. – Руф поднялся на ноги. – А после «золотого времени» как все обернулось?
– Нет, солнышки и зайчиков он на наших приказах, конечно, не рисует, – рассмеялся Хьорт. – И дергать его без конца я бы не рискнул. Но на каждый день рождения получаю открытку и подарок. Хоть раз бы забыл. Так нет!
– А сам?
– Что «сам»? – передразнил Вильгельм. – С детства усвоил одну простую вещь: мечтаешь обидеть Древнего, напомни, сколько ему лет. Такая тонкость… Коллоу думает обо всех сразу, при этом ухитряясь про каждого в отдельности не забыть. Я б так не смог. Лучший подарок ему – качественно выполненная работа, чтобы головной боли не добавлять. Поэтому отправляйся-ка ты, дружок, в университет. Завтра окно чинить не проснешься. А мне пора возвращаться к своим обязанностям.
Попрощавшись с Хьортом, Руфус снова взвился в холодное черное небо. Услышанное от Вильгельма успокаивало. Прямое отношение Мастера к судьбе Маркуса – достаточный повод для вмешательства в лечение. Руф уже свято верил, что Сэр Коллоу хотел, как лучше.
– Опять новости? – пробормотал Тангл, рассматривая записку, воткнутую в дверь.
Но, к счастью, Руф ошибся. Клочок бумаги хранил послание от шустрых мальчишек. Естественно, они не оставляли надежды разобраться, отчего Макс буквально вытолкал их в шею. «Если бы не развеселая парочка, так бы и жил в неведении», – подумал Тангл.
Он подошел к зеркалу и взглянул в глаза собственному отражению. Тот Руфус вполне соответствовал идеальному представлению о самом себе.
– А ведь ничего страшного не произошло, – подмигнул он. – Знал ли, нет – лишние тонкости. Удивился справедливо, а вот испугался зря.
На этой ноте Руф стащил верхнюю мантию формы и отправился готовиться ко сну.
Сириус с упоением ковырял в носу.
– Ощупываешь мозг? – ехидно осведомился Джулс.
– Ищу вчерашний день, – беззаботно отозвался тот, вытирая палец о штаны.
Разноцветные поплавки мирно покачивались на воде без малейшего намека на клев. Тихо шуршали камыши, шелестела длинными ветвями ива, а чуть дальше, куда просто так не забраться, соловьем заливалась одинокая лягушка.
– Сдается мне, ничего мы сегодня не поймаем, – задумчиво произнес Джулиус.
– Спорим, поймаем?
– Ну, все, – вздохнул он. – Теперь уж точно. Ты б молчал.
– Получается, я виноват? – мальчишка изобразил обиду. – В рыбалке, чтоб ты знал, важен процесс, а не улов.
– С таким подходом можно и в тазик удочки забрасывать, – возразил Коллоу. – Почему ты не хочешь говорить со мной серьезно?
– «Серьезно» и «занудно» – вещи разные, – улыбнулся тот. – Ариэль вот предельно серьезен, разве тебе так больше нравится?
– Он-то иначе не умеет, – парировал Джулс.
– Неправда, – мотнул головой Сириус. – До того, как Каменная Дева прогнала Ариэля из Шейдивейл, он был другим. Думаешь, почему Блуждающая Башня мыкается туда-сюда, а в Спрятанный город не возвращается? Потому что привратник хоть и за своеволие наказан, а ослушаться не может.
Поплавок Джулиуса качнулся сильнее, заставив мальчишек отвлечься от беседы, но тревога оказалась ложной. Никакой рыбы, только круги на воде. Однако сам Коллоу уже проглотил наживку и крепко попал на крючок.
– Как это «прогнала»?
– Дева не отпускала Ариэля за пределы Шейдивейл, а он жаждал приключений, – пояснил Сириус. – Тогда она сказала, что тот может отправляться на все четыре стороны, но обратно пусть не показывается.
– Откуда знаешь? – сгорая от любопытства, спросил Джулс.
– Я вырос в Шейдивейл, помнишь? – мальчишка хитро прищурился. – Ариэль на шестнадцать лет младше меня. Нет, ребенком он никогда не был. Но и таким, как сейчас, стал не сразу. Шалил страшно. Менял местами вывески, срывал флюгеры с крыш, хлопал ставнями и спящим девицам волосы в косы заплетал. Выйдут женщины белье снимать, а оно все вместо веревок на деревьях болтается. Кто виноват? Ветер. Купит щеголь шляпу, идет, красуется. Тут шляпа шмыг – и лягушкой ускакала. Лежит на мостовой, дразнится. Щеголь за ней, она от него. Детвора смеялась. Им же всякая ерунда забавной кажется. Зато теперь Ариэль весь из себя серьезный: бродит по унылым пляжам с кислой миной, баюкая слушателей мечтами об абсолютной свободе.
– Именно эти мечты мне и не нравятся, – признался Коллоу.
– Поэтому ты старательно пытаешься привязать привратника к себе?
Сириус встал, вынул снасти из воды и критически осмотрел пустой крючок. Затем достал из банки свежую пухлую звездочку, приладил и зашвырнул наживку подальше от берега.
– Звучит как-то неправильно: «пытаешься привязать», – поморщился Джулиус. – Просто хочу, чтобы Ариэль не исчез без следа.
– Вокруг тебя полно людей, зачем искать их в ком-то еще? – пожал плечами мальчишка. – Позволь ветру остаться ветром. Однажды тебе надоест возиться с ним. Что тогда? Когда бросают людей, они обижаются, но забывают, заполняя пустоту чем-то еще. Ариэлю заполнять нечем.
– То есть ты уже не считаешь его бесчувственным прозрачным поленом? – перебил Джулс.
– Ну… Ариэль ведет себя нетипично, даже неестественно, – замялся тот. – Ни со мной, ни с Риком он так не общался. Держал дистанцию, напоминавшую бездонную пропасть. А к тебе как будто тянется.
– По крайней мере, Ариэль со мной честен, – подытожил Коллоу.
– Да, – кивнул Сириус. – Спросил: «Не вернешься?», и тот честно ответил: «Не вернусь».
– Шпионишь? – нахмурился он.
– Поддерживаю, – поправил мальчишка. – Если я молчу, не значит, что рядом меня нет.
– Поддерживай-ка ты лучше Эмьюз. – Откуда ни возьмись нахлынуло раздражение. – У нее больше шансов попасть в неприятности.
– Не кипятись. Я не нарочно. Так совпало.
Рыбалка не задалась. Наблюдение за меланхолично покачивающимися поплавками быстро наскучило. Джулиус мог сколько угодно обманывать себя, утверждая, что информативность – самое важное в любой беседе. Бессмысленная на первый взгляд «болтовня ни о чем» на поверку приносила гораздо большее удовлетворение, чем бесконечно важные наставления. Слушая разную дребедень, Коллоу закрывал глаза и фантазировал на тему «что было бы, если»… Если бы не Орден, если бы настоящее детство, в настоящей семье? Если бы Сириус взаправду учил плавать и ходить под парусом? От скольких бы страшных вещей была свободна совесть?
– Скажи, ты действительно собираешься отправиться за Танглом? – зачем-то уточнил мальчишка.