— Мы вернемся к вопросу без посторонних, — одернув воротник, процедил тот и вышел вон.
Карен села за стол и задумчиво подперла щеку.
— Это самый тяжелый процесс в моей практике, — призналась она. — Спасибо, что откликнулись. Я не ожидала. Мастер Тени не так черств, как о нем говорят.
— Люди всегда болтают. — Джулиус пододвинул себе стул. — Почему я?
— А кто еще способен противостоять Совету? — улыбнулась женщина. — Пальцем в небо, конечно, но мне не оставили выбора. С первого дня под давлением вплоть до прямых угроз. Пыталась искать поддержки у своего начальства, только никто не решился открыто защитить меня.
— Как ни печально, в том, что я лезу не в свое дело, есть доля правды, — он потер лоб. — Были бы у девочки задатки Танцора, мое вмешательство бы не вызывало сомнений.
— Но вы же можете обратиться к Магистру, — громким шепотом произнесла Карен.
— Велика вероятность того, что он, исходя из глобальной целесообразности, поддержит Совет. — Неожиданная откровенность себя прошлого потрясла Джулиуса до глубины души. — Как последний шанс, разве что.
— Формально вы вправе вступить в процесс, если ситуация затрагивает интересы общества, — оживилась та. — Новый Истинный Оракул вполне подходит под определение.
— Тогда мне логичнее выступать с точкой зрения, аналогичной той, которую высказывал Советник, — возразил Коллоу. — Мы, насколько я успел понять, упираем на то, что девочка не опасна.
Женщина открыла ящик стола и достала две блестящих рюмки и флягу.
— Составите компанию? В лечебных целях, — осторожно спросила Карен. — Не представляла, что высшее руководство (не вы — они) не гнушается настолько низкими и подлыми средствами.
— Вообще-то я не пью, но в лечебных целях… — Джулиус загадочно улыбнулся. — Когда процесс завершится (чем бы он ни закончился), вашу память очистят.
— Получается, я вас забуду? — Она отвинтила тугую крышечку.
Коллоу кивнул.
— Скажу больше, — добавил он, — и я вас забуду. И Советник забудет. Возможно, он именно поэтому не отягощает себя приличным поведением.
— Жаль, — Карен потупилась. — Мне бы хотелось запомнить вас как хорошего человека.
— Эти разговоры ни к чему не приведут, — мягко перебил Джулиус. — Подумаем лучше о том, как спасти девочку, не разлучая с матерью. Я отрядил своего Связного охранять Эстер Зингель круглосуточно, чтобы ни у кого не возникло соблазна решить проблему радикально. Они уже встретились. Могу обеспечить охрану и вам.
— Не нужно, — женщина гордо вскинула голову. — Десять лет в рядах доблестных ОПОв — отличная школа выживания. Не ушла бы оттуда, если бы не… неважно. Твердо усвоила, что самые страшные звери — это люди. Спокойствие и стабильность расхолаживают. Когда не встречаешь каждый день, как последний, начинает казаться, что смерти нет. Что она где-то далеко. Не для нас.
Коллоу видел, как двойник разом отправил жгучую жидкость прямиком в горло.
— Как вы пьете эту гадость? Никакого удовольствия, — Джулиус отодвинул пустую рюмку.
— Зато мне уже не хочется подкараулить проклятого старикашку в темном переулке, — на щеках Карен вспыхнул румянец. — Может, кому-то роль говорящей головы подходит. Озвучивать чужие решения и не мучиться угрызениями совести. Но я собираюсь быть честной, пока меня не закопают. И по возможности после, если там что-то после есть.
— Вам домой не пора? — заметив, что женщина твердо намерена выпить еще, спросил он. — Я давно нужен в другом месте.
Картинка пошатнулась и расплылась. Снова привычный кабинет, те же папки и стол, — прошлое рассеялось, уступая место настоящему.
— Это все, что ты хотел мне показать? — уточнил Коллоу.
— Да, — неуверенно отозвался Сириус.
— Сам увидел больше? — догадался Джулиус.
— Увы, — признался тот.
— Все так плохо? — с нескрываемой иронией осведомился он.
— Вовсе нет, — ответил Сириус. — Карен Доэл не дожила до окончания суда. Ее убили на пороге дома. Ты приложил максимум усилий, чтобы повесить ее смерть на Дивных и на этом основании вступить в процесс. Когда дело зашло в тупик, ты нашел компромисс с Советом. Софью отдали Ордену, но сохранили девочке жизнь. О том, кто Софья на самом деле, известно тебе, Финну и директрисе Пансиона. Для остальных она просто больной ребенок.
Коллоу бросил тоскливый взгляд в сторону запертой в ящике папки.
— Вот теперь я точно не знаю, о чем можно говорить с Эстер Зингель, — выдохнул он.
— В ее случае помнить или забыть предоставляется на выбор, разве нет? — подбодрил собеседник. — Гляди, несчастная женщина скажет тебе больше, чем я.
— Лишь бы она ни в чем не винила меня, — пробормотал Коллоу.
— Ты сам считал себя виноватым только в том, что поверил браваде Карен, — сообщил Сириус. — Может, тебя развеселит судьба господина Советника? Сварливый стрик умер от испуга. Следствие не установило личности тех мальчишек, которые додумались сыграть с ним жестокую шутку. Но в том, что причиной явились детские шалости, ни у кого сомнений не возникло.
Джулиус хмыкнул, потер глаза и погрузился в бумажную пучину повседневной работы.
Есть совершенно не хотелось. Клаус искренне надеялся, что друзья вспомнят о нем и навестят, но часы шли, а дверной колокольчик молчал.
Пусть Карл и добился перевода профессора Отто в университетский Госпитальный Корпус, благодарить его не тянуло. Мальчишка пребывал в полной уверенности, что никто лучше него самого не справится с уходом за дедом. Но Карл опять спутал карты. В запоздалом приступе страшной болезни под названием «я твой отец» он в очередной раз пригрозил разрушить Клаусу карьеру, если тот не сядет за учебники.
Мальчишка задумчиво чертил кривые розы ветров на полях и размышлял об умственных способностях Би. Если Робин все же не дура, она начнет осмотрительнее относиться к происходящему вокруг и перестанет копаться в общей памяти.
Он приблизился к окну и взглянул вниз. По улице от своего общежития к главному зданию шла Берта. Клаус прищурился. В руке она держала какой-то сверток. Мальчишке немедленно захотелось проследить за бывшей одноклассницей. Он считал, что люди не меняются, поэтому на полном серьезе ждал от Прейвери какой-нибудь пакости. Не сейчас, так потом.
«Носила цветочки на мою могилу? Как трогательно», — фыркнул про себя Клаус. — «Вот-вот расплачусь и утону в соплях. Жизнь несправедлива? Каждый получает ровно то, что заслужил».
Карл сколько угодно может болтать о жестокости, но если бы не его трусость, если бы не отказ бороться за свою семью, все сложилось бы иначе. В этой альтернативной реальности не нашлось бы места ни старому гоблину, ни Сэру Коллоу, ни Эмьюз, зато родные дедушка и бабушка были бы живы, как и мать. Раньше настоящее не выдерживало конкуренции с потерянным счастьем. Воображаемые весы обрывались и с грохотом рассыпали мечты, питая ненависть. Что изменилось? Если бы кто-то могущественный предоставил Клаусу шанс вернуться в прошлое и вправить отцу мозги, превратить его из слабака в мужчину, решение далось бы непросто. Конечно, мальчишка не упустил бы такого предложения — но не без колебаний.
«Наверное, когда я твердо откажусь что-то в своей жизни поменять, прощу Карла», — промелькнуло в голове.
Колокольчик негромко звякнул, а за ним стразу щелкнул замок и скрипнула входная дверь. Приятное одиночество закончилось, значит, имело смысл прогуляться, навестить деда, воспользоваться заготовленным заранее предлогом для визита к друзьям. Клаус пристегнул рацию к поясу, а вторую сунул в сумку.
Сбежав по ступенькам, он собирался прошмыгнуть на улицу, не задерживаясь, только Карл перехватил сына почти на пороге.
— Руки! — огрызнулся мальчишка.
— Здравствуй, — спокойно парировал тот. — Господин Отто отдыхает, не стоит идти к нему немедленно. Потерпи до вечера. Он принял лекарство.
— У меня в любом случае есть дела. — Клаус старался не смотреть отцу в глаза.
— Сколько угодно, тебе же так и так плевать на мое мнение. — Карл частенько использовал сарказм как прелюдию к ссоре.
— Правильно мыслишь, — не удержался мальчишка, но вдруг добавил: — Раз дед отдыхает, тебе тоже не мешало бы. Плохо выглядишь.
— Спасибо за заботу, — усмехнулся он. — Чуть не забыл. Тут письмо.
— Мне? — изумился Клаус.
— Да. От какой-то Барбары Брэдли. Подружка? — Карл подобрал из лотка пухлый конверт.
— «Барбара» — это фамилия. — Отчего-то ему сделалось очень весело. — Брэд, вообще-то, парень. Странно, что он мне написал. Брэдли вас к моему боксу не пропускал в первый раз.
— Понял, о ком ты, — кивнул тот.
Захватив письмо, Клаус вышел на свежий воздух. Любопытство умоляло немедленно вскрыть конверт, и он не стал ему отказывать.
«Привет, дружище!
Без тебя тут такая тоска. Я, как самый молодой, никомушеньки не интересен. Даже поболтать не с кем. Почитываю журнальчики и страдаю от скуки. Нас официально возглавил старший Эд. Он больше не исполняющий обязанности, а полноценный начальник. Суровый, нос во все сует. Раньше девочки-лаборантки часами пили чай-кофе, теперь все, как одна, занятые. Даже если особо нечем, имитируют бурную деятельность. Помнишь младшего Эда? Он опять в боксе кукует. На задании угодил в капкан, сломал ногу, но по-прежнему шутит. Его брат рвал на себе волосы. Такое надо видеть! У младшего Эда сын родился, назвали Эдвином. Кто б сомневался».
Мальчишка споткнулся и едва не упал.
«Не знаю, что еще написать».
— Не знаешь, зачем начинал? — проворчал Клаус.
«Про меня тебе, наверное, не особо хочется читать, поэтому коротко. Здоров, работаю, жду, что ты снова к нам вернешься, и… нашел себе новую подружку», — последнее слово Брэд обвел аж три раза.
— Как будто у тебя старая была, — криво усмехнулся мальчишка.
«А вот городские события стоят внимания. Наши второй день гудят. Суд над Митчеллом отменили. Потому что обвиняемый скончался. Я так думаю, что и поделом, но справедливости ради осудить его стоило. Теперь все ловят парня, который Клайва порешил. Ни за что не догадаешься, кто это. Представитель обвинения! На допросе проломил Митчеллу череп и подался в бега