— Успеешь. — Он захлопнул зеркальце.
Коллоу сам вызвал Финна и сообщил ему, как подставил «несчастного студента». А получив от мальчишки нужную информацию, немедленно покинул кабинет.
— Знаешь, где это? — Он протянул Ариэлю листок.
— Конечно, Сэр, — кивнул привратник. — Красивое безлюдное место в горах.
— Почти как ты любишь, — улыбнулся Джулс.
— Почему «почти»? — удивился тот.
— Наверное, потому, что там нет моря, — пошутил Коллоу.
— Там есть холодное озеро, — серьезно ответил Ариэль. — Желаете попасть туда прямо сейчас?
— Да, мой друг, желаю и как можно скорее, — признался Джулиус.
Привратник задумался на мгновение.
— Я передвину туда Башню, — вдруг сказал он.
— Разве пора? — не удержался Джулс.
— Нет, — смутился Ариэль. — Это для вас…
— Ты волен поступать, как вздумается. — Коллоу протянул открытую ладонь.
— Увы, — покачал головой привратник, — но послушание не моя добродетель.
И мир завертелся. Джулиусу действительно нравилось путешествовать так. Когда перехватывает дыхание, а сердце бешено колотится в груди. Он подозревал, что Ариэль солгал. Едва ли такое существо упустит возможность получить иллюзию свободы. Только Коллоу ни капли не осуждал его.
Просторная каменная терраса, отделенная от заполненного влажным туманом обрыва обветренными перилами, такая же серая, как низкое небо. Высокие стеклянные двери со стальными ручками, отполированными тысячами прикосновений. За ними гулкая тишина и запустение.
— Не похоже на место, где поправляют здоровье, — задумчиво произнес Джулиус. — Уверен, что мы не промахнулись?
— Вы шутите или пытаетесь меня обидеть, Сэр? — уточнил несчастный Ариэль. — Если второе, то я не понимаю, за что.
— Ни то, ни другое, — спохватился Коллоу. — Люди иногда говорят ничего не значащую ерунду.
— Зачем?
— Чтобы занять паузу, например, — виновато улыбнулся он. — Или когда время тянут, чтобы не делать что-нибудь. Не принимай на свой счет.
Оставив привратника обдумывать сказанное, Джулиус отправился на поиски старого гоблина.
Казалось, если тут и был санаторий, то сейчас только необжитые стены и эхо. Воображение нарисовало поросший ряской пруд с мертвой гладью темной воды. Еще не смерть, но уже неостановимое, необратимое увядание.
«Заберу его отсюда, как только найду», — решил Коллоу. — «А станет упираться, уведу силой».
До ушей донесся зыбкий тоскливый звук. Прозрачная мелодия, грустная, как обрывок нитки бус, маячила вдалеке, разбавленная потрескиванием. Зачарованный атмосферой конечности всего сущего, пропитавшей стены, Джулиус побрел туда, откуда лилась музыка.
Безликий коридор, прямой, как стрела, и широкий, как парковая аллея, тоже упирался в террасу. Стерильная чистота, пожалуй, только добавляла безрадостности в общую картину. Листья многочисленных фикусов в кадках блестели так, словно пыль с них стерли мгновение назад.
Боковая арка открывала путь в просторный зал, устланный мягким ковром. Из мебели внутри виднелось только невысокое кресло-каталка, укрытое пледом, неуклюжий столик на паучьих лапках со стаканом чая на нем и коренастая тумба с беспрестанно вращающейся ручкой, являвшаяся источником звука.
Повторяющаяся мелодия начала замедляться. Так, если бы каждая следующая нота давалась мучительно тяжело. Вдруг с кресла за кружкой потянулась крошечная зеленая ручка.
— Отто! — обрадовался Коллоу.
Он поспешил к сидящему.
— Фы раскрыли секрет пляшки? — с надеждой спросил тот.
— Пока нет.
— …шаль, — вздохнул профессор.
Гоблин осунулся: черты его добродушного лица заострились, а морщины стали глубже. Он смотрел на Джулиуса отрешенным туманным взглядом и осторожно прихлебывал свой чай. Мелодия запнулась и умерла.
— Я пришел забрать вас из этого гиблого места, — улыбнулся Коллоу.
— Это место ничуть не хуше остальных, — возразил гоблин. — Отменно кормят и ухашивают. А когда нушно, остафляют ф покое.
— Тогда я пришел нарушить покой, — не сдавался Джулс. — Мне необходима ваша помощь.
Отто зашелся смехом, похожим на приступ кашля.
— Я уше никому не могу помочь, — отмахнулся гоблин. — Фыдохся. Для кашдого наступает фремя сказать «хфатит».
— Отличное место! — возмутился Коллоу. — Просто замечательное, чтобы обрастать паутиной. Это не тот Отто, которого я знал.
— Фы знали юного Отто. — Тишина сделалась невыносимой. — Ф чем фаша проблема?
Джулс опустился перед креслом на колени и пересказал все, от начала до конца, не упуская ни единой детали.
— Жизнь Тангла в ваших руках! — Он умоляюще уставился на старика. — Никто не возьмется, да и не справится. Только вы способны на такое.
Тут глаза гоблина наполнились слезами.
— Знаете, чефо я боюсь больше фсего на сфете? — прошептал он. — Что моему драгоценному мальчику никто не помошет, когда меня… не станет.
— Когда это будет, — попытался ободрить Танцор.
— Не утешайте меня! — Отто выпрямился и вскинул голову. — Это будет скорее, чем фы думаете. Ефо отец тоше нездороф. Бедняшка останется софсем один. Поклянитесь, что не бросите ефо никогда! Поклянитесь, и я фыручу фас. Что там! Сам флезу ф глюпую машину, чтобы она показаля Наблюдателям нушную картинку.
— Клянусь. — Он не колебался ни секунды.
Гоблин откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.
— Фезите мне прибор, — улыбнулся он.
— У меня идея получше.
Джулиус осторожно завернул Отто в плед и бережно, как младенца, вынес из гулкой тусклой комнаты. Танцор спешил к той террасе, где ждал Ариэль, ускоряясь с каждым шагом. Словно проклятое место вот-вот вцепится в беглецов серыми склизкими щупальцами.
— Нашли, что искали, Сэр? — не оборачиваясь, спросил привратник.
— Нашел, — подтвердил Коллоу. — Все-таки здорово ты придумал с Башней. Впусти меня.
— Что ж, как насчет свободного падения в туманную бездну? — безмятежно произнес Ариэль.
— Давай без фокусов, со мной крайне хрупкий гость.
Привратник виновато потупился. Его лицо выражало жуткую смесь стыда и отчаяния. Сердце Джулиуса сдавила жалость, и в то же мгновение он оказался посреди темного холла.
— Опять поймал… — рассеянно пробормотал Коллоу.
Чтобы ни с кем не встречаться, Джулс оторвался от пола.
— Это и есть фаш кабинет? Уютно. — Отто с интересом вертел головой.
— Да уж поуютнее того «замечательного» санатория, — усмехнулся Коллоу. — Кормить и ухаживать обещаю не хуже.
— Похоше, тут фсе шутко секретное. — Гоблин оживал на глазах.
— Еще какое, — согласился Джулиус. — Но мы же друзья, а значит, я доверяю вам, как себе.
— Где машина? — Отто высвободил из пледа руки и завертелся волчком.
— Здесь, — заверил Джулс.
Старый гоблин дисциплинированно сидел на кровати, пока гостеприимный хозяин подробно рассказывал, что где и куда совать нос не стоит.
— Дшулиус, мне понадобятся мои инструменты, — сообщил он.
— Достану, — пообещал Коллоу. — Что-нибудь еще?
— Ну, раз фы сами спросили… — Отто спустился с кровати. — Что это за… штучка?
Под «штучкой» хитрый гоблин подразумевал балансирующую панель. Этот предмет интерьера просто покорил профессора. Гоблин бочком подкрался ближе и даже попробовал потрогать мерцающие сферы. Старик выглядел совершенно счастливым.
«Пока работаешь, живешь», — подумал Джулс и отправился добывать полезный инвентарь.
Весь остаток дня Руф чувствовал себя не в своей тарелке. Мысли постоянно возвращали его к неприятному открытию. Дальнейшая судьба Эмьюз представлялась теперь страшной и туманной.
Вместо обеда Руфус обивал пороги, заполняя бумажки на поход в архив. Где, если не там, искать успокоения? Тангл лелеял надежду наткнуться на подтверждение, что строенные тоже служат, среди старых ведомостей. Но, увы. Из архива он выбрался уже в густых сумерках, не вынеся оттуда ничего, кроме тонны пыли в легких. В глубине души Руф бился в истерике, а внешнее спокойствие давалось ценой титанических усилий. «Девочка обречена», — выл внутренний голос.
Спортивный интерес Вильгельма совершенно не радовал. Насколько Руфус понимал, способности Теней уравновешивают друг друга. Нет никакой гарантии, что бедняжка Эмьюз не нарушит хрупкого баланса в себе. Ни Финн, ни Мо не взлетят никогда. Вдруг девочку нельзя учить лишнему?
— Хьорт, — решительно приказал он карманному зеркальцу.
— Коллоу знает, — вместо приветствия сообщил Вильгельм. — И моя Наставница тоже.
— И что они думают? — Руки Руфуса ощутимо затряслись.
— Успокойся, — попросил Танцор. — Они разделяют мою позицию.
— А где хваленая осторожность? — обиделся Тангл.
— Любопытство победило. — Хьорт виновато пожал плечами. — Я официально назначен тренером. Ты, похоже, недоволен?
На языке крутилось что-то неприличное.
— Жизнью моего ребенка распоряжаются все, кому не лень, — выплюнул Руфус. — Как же мое право самостоятельно выбирать тренера?
— Разве это был бы не я? — Вильгельм опешил.
— Не передергивай, — смутился Руф. — Ты, конечно. Но сам факт. Как будто меня нет!
— Чувствительный ты наш, — усмехнулся Хьорт. — Любишь формальности? Хоть сейчас напишу отказ, чтобы ты мог с чистой совестью выбрать меня еще раз.
— Не нужно, — отмахнулся он. — Я всего лишь напуган до состояния близкого к обмороку. Собирался отменить договоренность показывать Эмьюз что-то, кроме основных двух Арканов.
— Если полегчает, вот тебе слова Леди Корникс. — Танцор откашлялся. — «Не обращайтесь с девочкой, как с калекой. Пусть сама нащупает свой предел. А когда нащупает, не останавливайте ее».
— Эта женщина стремительно превращается в мой самый жуткий кошмар, — признался Руфус.
— Паникер! — Вильгельм закатил глаза. — Других причин связываться со мной нет?
Руф потупился.
— Как ты? — промямлил он. — Не сильно я тебя?
— Сильно, — отозвался тот. — Ноги до сих пор, как желе. И два шикарных ожога на груди. Контролируй себя как-нибудь. Так и убить недолго.