Носатый мальчишка влился в компанию антропоморфов, как родной. Где-то в глубине души Эмьюз испытывала некое подобие ревности. Клаус все свободное время проводил с Дэном и Бэном. Притом он отлично знал, кем Дэниэл является на самом деле. Тень подозревала, что Конор и Робин тоже догадываются об обмане Кросса. Для нее оставалось загадкой, отчего Бэнжамин не замечает очевидного. Тут вмешивался голос разума, осторожно сообщавший, что очевидным положение вещей стало только после признания Дэна.
Общение с Гриммом прекратилось, как и занятия в аббатстве. Лишь однажды Пеппер принес весточку. Пес торопился. Виновато вилял хвостом и пританцовывал, поминутно оглядываясь на дверь. Из записки Эмьюз узнала об ужесточении режима и о том, что Гримм пока не сможет присылать Пеппера. Она постаралась как-то ободрить парня. Но нужные слова пришли позже, когда пес уже умчался прочь.
Курсовой проект этого года превратился в настоящее наказание. Все более-менее удобоваримые темы разобрали, а то, что осталось, нагоняло беспросветную скуку. Мнения подруг разнились. Урд и Лют в голос утверждали, что курсовая пишется за ночь, особенно, когда очень надо. Клер и Би, напротив, сравнивали проект с больным зубом, тем самым, который лучше лечить сразу, пока не началось что похуже. Эмьюз слушала всех, но поступала по-своему.
Библиотека оказалась идеальным местом для размышлений в тишине. Здесь никому не было дела друг до друга, а в запутанных лабиринтах стеллажей третьего этажа Тень могла бродить часами. Память возвращала Эмьюз назад в катакомбы, к запорошенным пылью мертвым Танцорам. Горстка слов, брошенных леди Уиквилд, обрела новый смысл после того, как Тень доподлинно выяснила круг своих должностных обязанностей. Тут тоже помогла библиотека, поскольку никто не желал давать внятных объяснений. И Эмьюз быстро поняла, почему.
«Такой участи никто не заслужил. Отпускай Танцоров в вечный покой без сожалений», — сказала Дайна. Пожалуй, именно с этой частью функций Вестника девочке было сложнее всего свыкнуться. Да, смерть необходима и естественна для всего живого. Да, Танцоры не способны умереть от старости или болезней, а гибель неизменно приводит их в приснопамятные катакомбы. Но отсюда все выглядело крайне несправедливым. Почему именно она должна исполнять роль смерти? Если представить, что однажды умереть пожелает наставник или сэр Хьорт? Родные милые люди, расставаться с которыми слишком больно. Что тогда? Эмьюз всеми силами гнала от себя эти мысли.
С тех пор, как девочка разгадала загадку Вестников, ее не покидало неприятное чувство. Словно чей-то взгляд настойчиво сверлит спину. Без умысла, скорее, с интересом. Однако потом ощущение сделалось привычным, даже естественным. Объяснений тому нашлось сразу три: обострение мнительности, заложенные профессиональные качества или неумелые шпионы. Эмьюз подозревала сразу двоих. Во-первых, Клаус. Мальчишка часто грешил чрезмерным интересом к ее делам. И там, где положено спрашивать прямо, предпочитал извилистые пути, приводящие в тупик. Во-вторых, Дезмонд. Призрак в принципе шпионил за всем и вся в пользу ректора. А сэр Таранис Финн был осведомлен о причине наказания для шумной компании, но всех подробностей наверняка не знал.
Тяжелые мысли и сомнения нарастали снежным комом, мешая сосредоточиться на учебе. Тень вовсе не собиралась нянчить свои страхи по углам вечно. А раз тетка не желала развивать подобные темы, непременно найдется человек. Нужно было просто поискать хорошенько.
Руф едва сдерживался, чтобы не бежать по перрону вприпрыжку. Загадочное поручение, полученное от Вильгельма, немного озадачивало. Однако ничего криминального в нем не было. Вилли в принципе слыл чудаком. Одной странностью больше, одной меньше.
После тесного белого бокса радовало решительно все: толпа людей на вокзале, сонная проводница, озябшие голуби. Даже пережженный кофе на вкус показался вполне недурен. В поезде Тангл не сомкнул глаз, но не жалел об этом ни на йоту. В такую рань девочки наверняка еще спят, оттого следовало начать с визита в башню.
С таким удовольствием Руфус не летал давным-давно. С упоением он то петлял между кирпичными трубами, то нырял к самой земле. Холодный ветер бодрил, а сумка с барахлом для Хьорта почти не мешала. Если бы Руф и хотел думать о чем-то, то едва ли смог бы. Переполнявшее счастье вытесняло все.
Вильгельм встретил друга прямо на площадке с чашей, а вместо приветствия просто сгреб Тангла в охапку. Долго дубасил по спине тяжеленной ручищей и нес такой же бессвязный радостный бред, что и сам Руфус. Только реплики Вильгельма перемежались восторженной бранью. Руф никогда раньше не замечал за ним такого проявления эмоций. Старшее поколение все же было на порядок жестче.
Когда первая эйфория немного отпустила, Вилли посмотрел на помятого друга и смущенно сунул руки в карманы формы.
— Надеюсь, у меня еще остались целые ребра, — в шутку простонал Тангл. — А даже если нет, реконструкторам живым не дамся.
— Ну тебя, — отмахнулся Хьорт. — Я сказал, что ты герой?
— Ага, — кивнул Руф.
— А то, что я твой вечный должник? — продолжил Вильгельм. — Я серьезно.
— Не похоже, — усмехнулся Руфус, поправляя сумку. — Хочешь серьезно? Забудь. Это был мой долг и моя работа.
— Говоришь, как Коллоу. — Он виновато достал сигарету и спички. — Можно? Пристрастился, пока ждал… вашего возвращения.
— Я тебя не нянька, — поморщился Тангл.
Руф смотрел на друга и мысленно прикидывал, как тот отнесется к вопросу о своей наставнице. Сам по себе вопрос-то вполне безобидный. Если подумать, в такой ситуации рассердиться на Тангла Вилли не должен.
— Слушай, — начал Руфус, усиленно отгоняя от себя сизое облачко. — Ты ведь хорошо знаешь леди Корникс, так? Гипотетически… Она способна просто так… поцеловать кого-то?.. В секундном порыве, от избытка эмоций. Или это что-то значит?
Хьорт хрюкнул в кулак, бесцеремонно потушил сигарету о сигнальную чашу и швырнул окурок за перила.
— В отцы мне набиваешься? — рассмеялся Вильгельм и ласково протянул: — Щенок.
— Ты всегда вот так смотришь на вещи? — Руф был готов провалиться сквозь землю.
— Вообще — нет. Но тут разве можно посмотреть иначе? — подмигнул пошляк. — Корникс? Чувства на людях? Никогда! Не тушуйся. Оно всякое бывает, но не с этой Тенью. Для меня мысль о том, что Корникс все же женщина, очень странная. Но чем черт ни шутит? Да прекрати ты краснеть!
Следовало срочно сменить тему, пока Хьорт не принялся советовать или, того хуже, не дал волю воображению.
— Скажи, а зачем я тащил тебе этот хлам? — Руф похлопал себя по увесистой сумке. — Подвеска, металлические колесики, рессоры. Зачем?
— Долго объяснять, показать легче, — обезоруживающе улыбнулся Вильгельм.
Внутреннее помещение башни преобразилась. Теперь оно ничем не отличалось от любой другой гостиной жилого дома, если не брать в расчет отсутствие окон. На стенах появились фотографии, а на столе Тангл заметил открытую книгу, лежащую корешком вверх. На обложке значилось: «Выучить язык жестов просто».
— Нравится? — Хьорт обвел комнату многозначительным взглядом. — Скоро у меня, возможно, появится настоящая семья. Пытаюсь начать соответствовать.
— В смысле? — не понял Руфус.
— Тайна, — вздохнул Вилли. — Когда все получится, тебе первому скажу. А пока… Знакомься!
Из комнаты с приборами, опираясь на руки, бодро выбежал безногий доспех.
— Руфус — Шелдон! Шелдон — Руфус! — картинно представил Танцор. — Благодаря тому, что ты принес, я поставлю его на колеса.
— А это не?.. — Тангл поперхнулся.
— Ага, это он самый. Один из, — кивнул Вильгельм. — Так что ты ничего не видел. Теперь его даже не в катакомбы. Следующий шаг переплавка. А парень вполне себе «живой». Да, Руф, нам и про них врали.
Доспех прислонился к стене и, скрежеща, осторожно поставил себя на пол. После чего принялся резво что-то объяснять Хьорту на пальцах.
— Помедленнее, шеф. — Вильгельм перевернул книгу и налистал табличку с картинками. — Не все сразу. Ты просишь бумагу и карандаш? Записку решил нацарапать?
Шелдон изобразил облегчение и кивнул.
— Кому? Танглу? А через меня передать никак? — нахмурился Хьорт, но доспех только отрицательно покачал головой и добавил что-то жестами. — Спорить не стану. У всех свои погремушки.
Получив писчие принадлежности, Шелдон прогромыхал в комнатку с приборами и запер за собой дверь.
— Такие дела, — развел руками Вильгельм. — С ним стало на порядок интереснее, когда Шелдон освоил язык жестов. Плохо, что учится он быстрее, чем я.
— Вижу, жизнь у тебя бьет ключом. — Руфус сел на диван. — Не хочется портить настроение, но что именно произошло с Виатрикс? Вчерашний рассказ получился на редкость сбивчивым.
Хьорт потер лоб, собираясь с мыслями.
— Я и сам не понял, — признался Вильгельм. — Твой дом осмотрели, как место преступления, а потом мы с Дот устроили там… ремонт. Одной уборки мало оказалось. Для тебя старались, создавали уют. В день нападения вместе с Эмьюз был карлик с непроизносимым именем. На самом деле, если бы не он, все закончилось бы плачевно. Боб-как-то. А дальше вообще цирк. Что убило Виатрикс, никто не может сказать наверняка. Но догадка есть.
— Догадка лучше, чем ничего, — ободрил Руф.
— Но она тебя не обрадует, — возразил Хьорт. — Помнишь, ты просил меня последить за церковниками и разобраться что к чему? Вот мы и разобрались. Два трупа в катакомбах. Один точно инквизитор. Он приехал в Шейдивейл, но похоже, даже встретиться с аббатом не успел. Был убит и подменен антропоморфом.
— А второе тело чье? — уточнил Тангл.
Пусть обстоятельства складывались не лучшим образом, Руф получал удовольствие от привычных задач. Никаких невидимых ящериц, никаких джунглей! Самая обычная рутина — расследование.
— Простой монах. Тихий… незаметный, как большинство из них, — пожал плечами Вильгельм. — Это и странно.
— Стоп! — Тангл хлопнул в ладоши. — Сразу перед тем, как артефакт пропал из морга, приходили представители церкви. Двое слепцов и один зрячий. Они звали его «брат Стефан». Это я выудил из памяти реконструктора, проводившего вскрытие.