Через несколько дней я сумел пошевелить пальцами на руке и ногах, в голове наконец-то прояснилось. Хороший признак, по мнению Джауза.
– Как скоро я стану прежним? – спросил я, когда он втирал мазь в укоротившуюся культю.
Он отрезал мне руку сразу под плечом.
Он помедлил и отвернулся.
– Великий магистр, это может занять месяцы, если такое вообще возможно.
– Но я чувствую себя лучше.
– Разумеется, это хорошо, но мы не знаем, как на тебя повлияла лихорадка.
Вот бы полыхающего в моей душе огня хватило, чтобы пошевелить рукой и ногами. Вот бы у меня была железная воля, которая ускорила бы выздоровление. Но все мы, в конце концов, лишь люди, покорные воле Архангела.
– Человеку, который не способен повести армию в битву, никогда не будут подчиняться, – сказал я. – Ты умнейший из знакомых мне людей. Ты можешь что-нибудь сделать?
– Я сделаю все, чтобы ты снова мог повести нас в бой. – Надежда в словах Джауза противоречила отчаянию в его тоне. – Но я не такой, как твои ангелы. Я не могу сотворить чудо.
На следующий день меня навестил патриарх. Однажды отец вернулся из храма и обнаружил, что его таверна разграблена. Его обокрали, пока он пел хвалы Архангелу. У патриарха было такое же озадаченное и ожесточенное лицо.
– Да ускорит Архангел твое выздоровление, – сказал он. – Это очередное испытание.
Мне не хотелось тратить время на любезности.
– Есть новости об императоре Иосиасе?
Патриарх Лазарь сложил руки за спиной; его взгляд стал таким же стальным, как в день нашей встречи.
– Шпионы путешествуют быстро. Он наверняка уже узнал о твоей свадьбе. Что же касается его реакции… Я не знаю.
– Реакции? Разве ты не говорил, что он умрет, как и его отец?
– И кто тогда будет править, Михей? – Лазарь хохотнул. – Человек, который не способен даже испражниться без помощи двух других?
Если б мог, я пустил бы ему кровь за такую наглость.
– Ты сам посеял эти семена, патриарх. А теперь пожнешь урожай.
– Необязательно. – Место фальшивого беспокойства заняла самодовольная улыбка. – Я отправлял императору письма. Сказал ему, что ты принудил меня освободить его дочь от клятвы и поженить вас. Он поверит моему слову, не твоему. В конце концов, ты ведь сжег епископа, а я выполнил свою миссию, отправив ему шаха, твои корабли и сокровища Костани.
Меня обошел какой-то священник. И не в первый раз.
– Ираклиус однажды сказал мне, что у умного человека всегда есть запасной план. Похоже, ты самый умный из нас.
– А что еще важнее, ваши узы не были скреплены на брачном ложе. Селена по-прежнему чиста, как перо ангела. Она может вернуться в монастырь, и все останется так, как было.
– Патриарх, – окликнул я его, когда он повернулся спиной. – Молись, чтобы я никогда не встал с этой постели.
– Напротив, я помолюсь о том, чтобы ты поднялся с нее, став лучше.
Патриарх ушел, оставив меня наедине с мрачными мыслями.
Через несколько дней я проснулся, получив самый лучший подарок – мой член высился, как кипарис. Я едва мог пошевелить руками, но изнывал от желания. Я показал на свой член языком и велел Беррину привести мою жену.
Принцесса Селена была в бело-сером одеянии хористки. Каштановые волосы падали на пышную грудь. Она была невысокой, с соблазнительными формами, лицо ее сияло светом веры.
– Разденься, – сказал я.
Беррин перегородил дверь и отвернулся. Селена встряхнула каштановыми волосами и уставилась в пол.
– Пожалуйста, не надо, – заговорила она. – Я дала обет не прикасаться к мужчине.
– Вот именно, к мужчине. Но все мы знаем, что происходит в монастырях. Мне приказать Беррину выдавливать глаза хористкам, пока мы не узнаем, к какой из них ты неравнодушна?
Она задрожала, но не разделась.
– Ладно, тогда я первый.
Беррин задрал мою рубаху, так что они оба могли лицезреть мой торчащий член.
– Жена, – сказал я, – исполни свой долг.
Селена закрыла глаза и отвернулась.
– Что ж, тогда сделаем по-плохому.
– Нет! – закричала Селена и побежала к двери.
Беррин ее перехватил. Пока она визжала и брыкалась, он потянул ее платье.
– Архангел, помоги мне! – рыдала она. – Не надо!
Беррин сорвал с нее платье и нижнюю рубаху. Селена прикрыла обнаженную грудь руками и в слезах рухнула на колени.
– Прости меня, Архангел! – закричала девушка, как будто была виновата. Моя дочь могла бы вот так рыдать перед каким-нибудь оседлавшим ее мерзким сирмянином.
– Беррин, шах именно так обращался с рабами?
Беррин сглотнул.
– Нет, Великий магистр. Мурад злобен и порочен…
– Прикрой ее! – закричал я. – Прикрой ее сейчас же!
Беррин помог Селене одеться, по ее чистым щекам струились слезы.
– Отведи ее обратно.
Я просто не смог. Не смог поступить так, как сирмяне наверняка поступили с Элли и бесчисленными крестескими девушками, которых украли. Я не мог стать таким же, как люди, которых презирал, даже если это лишит меня престола. Я решил умереть без наследника. Я предал свою страну.
Я приказал, чтобы никто не заходил в мои покои. Мне даже не хватало смелости молиться. Император наверняка явится, чтобы потребовать вернуть ему дочь, и сядет на трон в Костани. А я так и буду лежать, такой же медлительный, как мое выздоровление. Покинет ли меня Беррин? А Зоси? Может, и Джауз уже служит императору? Не к этому ли привели мои молитвы и мои победы?
Настала ночь. За окном ритмично стрекотали цикады. Полумесяца молодой луны еще не было видно.
Но пришел великий свет. Элли. Она легла рядом со мной.
– Мне так жаль, папа.
– Тебе не о чем сожалеть, Элли. – Хотя бы слезные каналы у меня работали. – Я не сумел защитить тебя, когда тебя забрали. Я был таким слабым.
– Нет, папа. Ты сильный.
Она погладила меня по волосам, и это чувство было самым приятным в моей проклятой жизни.
– Я убил стольких людей и прошел весь этот путь, только чтобы найти тебя. А теперь, когда нашел, не могу сделать счастливой.
– Ты делаешь меня счастливой, даже не зная об этом.
Она прижалась головой к моей.
– Я не могу дать тебе мать. Не могу дать брата. Не могу выполнить обещание.
– Можешь, папа. Позволь, я тебе покажу.
Она оставила меня. Одного. В темноте.
– Элли! Не уходи!
– Я здесь, папа.
Элли стояла в темноте, с широкой улыбкой и черными глазами без белков. Она подняла руки и стянула рукава белого платья. Оно упало на пол. Я хотел отвернуться, но не мог не сравнить ее с Селеной. Грудь у нее была намного меньше, фигура – стройнее. Я закрыл глаза, пока меня не успели охватить порочные мысли.
Дочь оседлала меня.
– Элли, что ты делаешь?
– Ты же мне разрешишь, папа? Разрешишь наделить тебя силой, о которой ты даже мечтать не мог?
– К-как?
– Взамен ты тоже должен кое-что мне дать.
Она схватила мой член и поглаживала его, пока он не стал твердым как камень.
– Нет, Элли, это же самый страшный грех. Остановись!
Она прикусила мне ухо и прошептала:
– Позволь ей войти в тебя, как ты входишь в нее.
Дочь засунула свой язык мне в рот. Ее слюна с запахом лилий смешалась с моей. Элли начала скакать на мне и сделала все остальное, и мой член погрузился в тепло и влагу.
17. Кева
Тело Вайи превратилось в пепел, как и его маска. Но маска Великого мага Агнеи лежала в ее крови на земле. От Агнеи остались только кости и кожа – все волосы выгорели. Морщины покрывали ее лицо, как будто ей было уже сотни лет. Отверстие, которое моя пуля проделала под ее правым глазом, сочилось кровью.
И все это воняло горелыми сухожилиями. Ветер вздымал пыль в холмы выше моего роста, сгоревшие цветы и трава осыпались пеплом. Как будто столкновение двух магов привело к гибели армий.
Я подобрал маску и заковылял в лагерь. И кости, и мышцы на груди и спине ныли от ударов о землю. Лишь теперь я понял, что Вайя мертв. Сожжен дотла человек, которому я доверял и которым восхищался, и это невосполнимая потеря для нас. Более того, он был моим другом, а их у меня теперь не так уж много.
Я остановился, услышав шепот. Слова на парамейском эхом отдавались в ушах… Я не знал этого языка, но звучал он как священное заклинание. И все же смысл шепота доходил до моего разума.
– Ты хочешь власти над нами? – звучало в моем правом ухе.
– Ты хочешь вечной жизни? – звучало в левом.
Обеими руками я сжимал маску. Она звала. Мне хотелось ее надеть. Десять лет назад, держа маску убитого мною мага, я не испытывал такого желания.
Но эта маска захватила все мои чувства. Понюхав ее, я почувствовал запах дерева. Ее блеск и лоск завораживали, а гладкая поверхность соблазняла каждый палец. Я даже чувствовал вкус сладкой амбры, когда глотал. В мыслях маска плыла во тьме.
Я прикрыл глаза. Михей Железный в черно-красных доспехах стоял на морской стене. Его длинный меч был направлен на меня – такой острый, что я не видел грани. Но, когда он сделал выпад, его лицо вспыхнуло. Он взвыл, и рухнул к моим ногам, и загорелся так жарко, что от него остались только обгорелые кости.
– Ты хочешь власти над жизнью и смертью? – звенели в моих ушах голоса.
– Папа.
Голос Мелоди заглушил звон. На ней было яркожелтое платье, совсем как кусочек солнца. Я провел руками по ее темным волосам и уткнулся носом в ее голову.
– Тебе нужна сила, чтобы спасти меня? – прошептала Мелоди.
И вдруг рассыпалась желтыми светлячками. Они гудели вокруг меня, но потом вдруг покраснели и превратились в кого-то другого: старик вязал тюрбан, сгорбившись над огнем. Я знал его, когда он был молодым. Теперь его сияющая кожа стала шершавой и дряблой, и все же, без сомнения, это был Вайя.
– Ты хочешь стать мной? – спросил он.
Я вышел на заросшее травой поле, держа в руках маску. Я не сомневался, что делать. Я поднял маску над головой и натянул на лицо.
Она осталась там. Я поморгал, огляделся, но ничего не изменилось. Я тронул лицо и ощутил только мягкую кожу. Я щупал нос, уши, щеки. Маска исчезла. Я поискал ее на земле, покопался в траве и грязи. Ее не было.