– Это что?
– Кальвадос.
– Трофейный? – Растов насторожился. Мало ли что могли оставить в помещениях базы клонские спецслужбисты в таких вот безобидных с виду бутылках!
– Почему трофейный? Родной, феодосийский. Нежнейший!
– Уже легче.
– Так вы разрешите?
– А детоксина ты на такую ораву набрал?
– Само собой! – Вергун прямо вздрогнул, дескать, «как вы могли обо мне так плохо подумать?».
– Ну тогда разрешаю!
Скоро уже у всех было налито.
Растов думал, что они просто хлопнут по сто. Молча, по-солдатски, без тостов. Но не тут-то было!
– Глядите! Летит, шайтан! – испуганно крикнул тот боец из Средней Азии, что накрывал на стол, и указал куда-то вверх. – Это вражеский!
Растов поднял голову.
За протяженными плитами бронестекла, из которых был набран потолок караулки, ранее простирались лишь давящая звездная безмятежность и темный массив планетоида Фраский-Базальт, нависающий над ледяными равнинами своего близнеца этаким недостроенным каменным небом.
Теперь же там, в вышине, все переменилось.
Сквозь черное ничто неслись разноцветные искры, светящиеся точки, хвостатые пятна, похожие на молодые кометы.
Возглавлял это сонмище загадочных оптических эффектов упомянутый «шайтан»…
Клонский флуггер!
Крупный…
Тяжелый истребитель?
Да, «Варэгна». Грозный противник флуггеров, а в ударном оснащении – и наземной техники.
«Варэгна» летела прямо на их блокгауз. По крайней мере, так казалось.
– Клоны! – выдохнул Кобылин.
– Что будем делать, товарищ командир?! – Похоже, на грани истерики находился даже рассудительный Лунин.
Растов уже готовился скомандовать «Тревога! Бегом по машинам!».
Но тут «Варэгна» приблизилась настолько, что стали видны некоторые существенные детали.
Истребитель в полете неспешно кружился, как бы вальсировал сам с собой.
Взрывом у него была снесена вся носовая часть вместе с половиной кабины.
Машина летела в сопровождении тучи мелких обломков.
А с некоторым отставанием за «Варэгной» следовало и катапультированное пилотское кресло – почему-то пустое.
– Спокойно! – сказал Растов голосом гипнотизера. – Спокойно… Не забываем, что район планетоида полностью контролируется нашим флотом. Если случится что-то опасное, нам сообщат.
Но просто взять и вернуться к разлитому по стаканам кальвадосу они не смогли.
Сытую безмятежность как ветром сдуло. Вниманием бойцов полностью завладела разворачивающаяся над их головами одноактная пьеса «Гибель эскадры».
Вначале все как завороженные проводили взглядом погибшую «Варэгну». Флуггер прошел на высоте хорошо если метров сто прямо над их блокгаузом.
Истребитель летел медленно. Будь дело на планете с нормальным притяжением и атмосферой, тяжелая машина очень скоро поцеловала бы землю. Но здесь, на Фраскии, сопротивление воздуха отсутствовало. Да и гравитация воздействовала на траекторию «Варэгны» отнюдь не столь сильно, чтобы круто загнуть ее параболой и воткнуть в поверхность планетоида.
Истребитель летел по орбите. Хотя и очень низкой – так что казалось, что он падает куда-то в каньон Удав. Но на самом деле его благополучно унесло за близкий горизонт.
Вслед за «Варэгной» потянулась целая кавалькада флуггеров. Распотрошенных, переломанных, горелых… Но были и совершенно целые! По крайней мере – с виду.
Призраки былой военно-космической мощи Конкордии…
Вот показался проткнутый насквозь обломком дебелого корабельного бимса торпедоносец «Фраваши».
Вот, окруженный страшным облаком из розовых льдинок и обрывков одежды, прошествовал десантно-штурмовой «Ларх», превращенный в решето плотным потоком осколков.
За ним – два истребителя «Абзу». Оба почему-то с выпущенными шасси и вроде бы неповрежденные.
И снова «Фраваши»…
И еще один «Фраваши» – выгоревший до неузнаваемости…
И еще «Абзу», «Абзу», «Абзу»…
Шествие мертвецов.
– Никогда ничего подобного не видел, – сказал лейтенант Бирн, заместитель комвзвода Ченцова.
– А где бы ты видел? – мрачно спросил Кобылин.
– Я, между прочим, в июне космодром Хордад брал. Это на Паркиде, для справки, – заметил Бирн. – Там на нас под конец целый линкор свалился. Частями.
Кобылину стало неловко перед лейтенантом.
– Извини… Я почему-то думал, что ты к нам прямиком из академии… Тогда не понимаю, чему ты удивляешься.
– Я не понимаю, – пояснил Бирн, – как вышло, что столько разных флуггеров оказалось на одной орбите?
– А я не понимаю, – подхватил Ченцов, – почему столько неповрежденных машин. Пилоты, что ли, в панике катапультировались?
– Трудно ожидать этого от пехлеванов, которые прошли войну от первой минуты до последней, – заметил Растов. – Я ведь так понимаю, что в эскадре «Сефид» оказались только самые закаленные, самые идейные бойцы. А тут такое… хм… безобразие.
Растов еще говорил, когда из-за горизонта показался ключ к их загадке.
Тяжелый авианосец «Севашта».
Их недавний оппонент.
Каких-то два часа назад они засыпали авианосец градом снарядов, а он огрызался из десятков лазерпушек…
Тогда могучий корабль был еще полон сил. Он серьезно попортил нервы Растову и его орлам, а потом благополучно взлетел из каньона, намереваясь или принять бой с русскими кораблями, или уйти в Х-матрицу, чтобы продолжить борьбу с друджвантами в другое время и в другом месте.
Но – не ушел.
Торпеды «Фульминаторов» и главный калибр линкоров дырявили борта и летную палубу, взрывались в ангарах, ломали реакторы и люксогеновые двигатели.
Две трети всех флуггеров на борту авианосца быстро взлететь не смогли – снаряды «тэ четырнадцатых» из роты Растова повредили наружные порты многих катапульт. Из-за этого «Абзу» и «Фраваши» пришлось тащить лифтами на летную палубу, но пропускная способность у такого способа подъема флуггеров была невысока.
В общем, русские торпеды настигли десятки машин прямо в ангарах. Некоторые были разорваны в клочья на стоянках. Но многие попросту высыпались из «Севашты» в открытый космос, когда серия взрывов распорола его правый борт на треть длины корабля…
Как завороженные смотрели танкисты на приближающийся авианосец…
А авианосец смотрел на них черными провалами пробоин…
Первым опомнился Игневич.
– Враг повержен… И я предлагаю выпить, товарищи! – громко провозвестил мичман, выходя в центр караулки. – Разрешите тост?
– Валяй, – хмуро кивнул Растов.
– За наши доблестные военно-космические силы и их неоценимый вклад в дело победы!
Тост был встречен нарастающим бодрым гудением и мало-помалу подхвачен. После явленного memento mori жизнь казалась особенно прекрасной.
– За летунов!
– За ВКС!
– Сколько взлетов – столько посадок!
– Ура!
– Ура! Ура!! Ура!!!
Глава 10Оккупант
Август, 2622 г. Дошанские рудники Планета Тэрта, система Макран
На подъезде к знаменитым Дошанским рудникам, на которых зиждилось экономическое величие Синанджа, разговорчики в машине наконец возвратились к главной теме.
– Так кого мы ловить-то должны? – спросил Помор, не отрываясь от рычагов.
– Тебе же объяснили уже два раза. Членов клонской молодежной организации «Меч и пламя»! Боевой организации, между прочим, – напомнил Игневич. – Чем ты слушал вообще?
– Я, честно говоря, во время всех этих лекций о ресурсе двигателя думал.
– С какого еще бодуна?
– А я всегда о нем думаю. И думы мои тяжелы, как петербургий-220… Ты про молодежную организацию расскажи! Где они взяли меч? Из какого места у них пламя? Это, может, повеселее будет.
– Повеселее вряд ли. А вот погаже – точно.
– Я разберусь. Ты рассказывай, – не отставал Помор.
– Нашел эксперта, – засопел Игневич. – Короче, за время войны всем в Конкордии стало не до детей. Детки разболтались, учиться математике и химии не хотят… А что хотят? А хотят, как старшие братья, – геройствовать! Бороться! Познавать мир! Вот и наши клиенты: бросили школы, сбились в стаю, убежали в пещеры, партизанят там. Сосиски на костре жарят. Дури много, ума мало…
– Поня-атно, – лениво протянул Помор. – Хотя и не до конца. Мы-то тут при чем?
Вступил Кобылин:
– А при том, что они уже трех наших патрульных ранили. И четыре грузовика угнали. Да вдобавок едва не осуществили диверсию на люксогеновом терминале. Вовремя наши мину нашли… А то бы половину Синанджского космодрома разнесло.
– Как-то все это мимо меня прошло, – признался Помор, зевая. – Но так и так непонятно, зачем тут мы, танкисты? Почему не послать осназ? У них такие броники! Такие стволы! Все девчонки в барах спрашивают первым делом: «Ты не из осназа?»
– Ответ на этот вопрос лежит в иррациональной плоскости, – сухо и по-командирски абстрактно высказался Растов. – Комендант системы Макран, некто товарищ Иванов – и да, это мой родственник, – позавчера на расширенном военном совете наотрез отказался предоставить хотя бы одного бойца осназ для проведения операции на рудниках. Вместо этого он предложил, цитирую, «предельно широко задействовать те части и те рода войск, которые после операции «Метель» страдают от своей невостребованности и разлагаются морально». Как можем видеть, это было сказано про нас.
– Термоядерно! – впечатлился Помор.
– Так вот оно что! – Это был Игневич. – Ну-ка, сейчас увидим, кто сильнее всех разложился морально…
С этими словами мичман открыл люк и высунулся по пояс – подставляя лицо жаркому ветру Тэрты. В танке запахло полынью, морем, жареной пылью.
– Ну, значит, так, – начал Игневич репортаж для товарищей по экипажу (хотя, по сути, для одного Кобылина, потому что Помор, неотрывно наблюдая за дорогой по роду своих обязанностей, уже видел вытягивание в колонну всех подразделений, а Растов и без подсказок стрелка-оператора знал состав колонны наизусть). – Наш славный поход морально разложившихся возглавляет первый гвардейский разведвзвод первой роты капитана Листова. За ним следует тяжелая и не менее гвардейская танковая рота майора Растова… Аплодисменты, товарищи!