льно находил время пообщаться с Матвеем. Александр Данилович слушал его вопросы и опять терпеливо качал головой:
– Матвей, мы обсуждали это с Алмазом Григорьевичем, а с Вики… Викторией и Мартином я говорил с неделю назад. Порталы с нашей стороны охраняются несколькими линиями инсектоидов. Нам просто не прорваться туда, слишком их много. Мы еле сдерживаем попытки захватить Лесовину и обойти нас по флангам, а в Блакории ситуация близка к критической. Но даже если нам предоставят возможность подогнать к порталу артиллерию и отряды боевых магов и уничтожить всех врагов с нашей стороны, к ним тут же придет подкрепление, а наш резерв небесконечен. Тем более что я говорил тебе уже: мы понятия не имеем, где искать Макса… профессора Тротта, даже если удастся туда пройти.
– А сигналки наши там не будут работать? – угрюмо интересовался Матвей. – У вас же с профессором наверняка есть парные сигнальные нити? Если пройти в портал и телепортироваться по сигналке? Будет она работать, как думаете?
– Та, что на руке у меня, возможно, и будет, – отвечал Александр Данилович. – А может, и нет. Но ты забываешь, что в Нижнем мире не мой друг, у которого на руке моя сигналка, а его дар-тени, сигналку которому я не ставил. С ним связи у меня нет.
Они с Матвеем во второе посещение Свидерского даже засели в яблоневом садочке, залитом солнцем, за грубо сколоченный стол и сделали расчеты, насколько хватит резерва Александра Даниловича и резерва накопителей, если набить ими рюкзак. Оказалось, что без возможности восстановления с помощью туринских стихийных потоков этого всего хватит лишь на бой с армией у портала с той стороны. На бой, но не победу, с истощением и смертью.
– И это при условии, что на Лортахе классическая магия вообще будет действовать, – сказал тогда Свидерский. – Ведь если кровная магия берет силы из крови, в которой есть доля божественной энергии первопредка, то мы, классические маги, оперируем внешними потоками стихий. Которых на Лортахе нет. Достаточно ли будет резерва и амулетов для создания заклинаний? Неизвестно. И мы не можем рисковать, чтобы узнать истину.
– Но он ваш друг, – грубовато и расстроенно проговорил Матвей. – И Алина там.
Александр Данилович не обиделся. Он встал из-за стола, потянулся, посмотрел на часы – и покосился в сторону дома. Там, где была леди Катерина, с которой в этот раз он пообщался совсем недолго.
– Помимо желания помочь и эмоций всегда нужно мыслить рационально, Ситников. Иначе долго ты не проживешь. Ты считаешь, я не обдумываю постоянно, что могу сделать? Пока – ничего. Возможно, ситуация изменится, рудложская армия сможет перейти в наступление к порталу и, пройдя на ту сторону, захватить плацдарм и начать поиски. Но пока это невозможно. Пока Максу нужно справляться самому. И он вполне способен это сделать.
Он еще раз посмотрел на часы, нахмурился – и, коротко попрощавшись с Матвеем, направился к жилому домику, в котором сейчас вместе с хозяйкой хутора проживала леди Катерина с детьми.
Этот разговор случился до того, как ее величество Василина закрыла портал, и до того, как Матвей узнал, что Алина и профессор могут вернуться только с помощью этих порталов. Теперь мало того, что до них дойти-то было невозможно, так еще и в любой момент с этой стороны могли закрыть остальные переходы, навсегда оставив путников в Нижнем мире.
Ситников не мог смириться и просто ждать. Он писал в отчетах просьбы расчистить им путь, хотя понимал, что это невозможно; прикидывал, может ли он сам… пройти в тот мир? Помочь? А сегодня утром, пока стоял на посту, к нему наконец пришло решение, простое и понятное. Осталось только осуществить его, а для этого Матвею самому не хватило бы сил.
Он отвлекся от своих мыслей – к принцессе подошел виталист, чтобы начать сканирование, потянул вниз одеяло, и Матвей деликатно отвернулся. Делать ему здесь больше было нечего, и он вышел из палаты и направился к узкой металлической лестнице, чтобы подняться наверх, подышать свежим воздухом и покурить.
Двор Дорофеи Ивановны был залит солнцем и полон жизни: мычали несколько коров, только что вернувшихся с выпаса по склону пригорка, на вершине которого стоял хутор, пронзительно блеяли козы, разнеженно ворковали дремлющие в тени несушки. Пахло свежей землей, навозом, сеном и молоком, и Матвей, щурясь и привыкая к свету, расправил плечи и с удовольствием вдохнул полной грудью, на мгновения уходя от забот. Ему здесь было хорошо.
На невидимой с дороги скамеечке, куда строгая Дорофея Ивановна прогоняла курящих агентов, Матвея уже ждал с пересменки Дмитро Поляна.
Ситников прибыл с побережья на хутор в составе отряда охраны через несколько дней после того, как Александр Данилович помог перенести сюда Алину и профессора, и глазам своим не поверил, увидев среди агентов, присланных из Зеленого крыла, улыбающегося до ушей Димку. Когда друзья закончили хлопать друг друга по плечам и отошли покурить, возбужденный Поляна продолжал коситься на Матвея и бухтеть:
– А я все думал: куда ты пропал? На фронт, думал, ушел, и без меня! А ты здесь… Ну ты даешь, Матюха!
– Да не мог я рассказать, – отбивался от друга Ситников.
– Секретность, понимаю, – по-взрослому кивал Дмитро. – Я сам, когда Александр Данилович с места ректора ушел, решил: а зачем мне сейчас учеба, когда война и неизвестно что будет завтра? Пошел в Зеленое крыло и написал заявление. Мол, хочу служить боевым магом, хочу умения свои в военное время на благо родины применить. Тандаджи меня сам через день к себе вызвал. «Понимаете, что это не игрушки, Поляна?» – ледяным тоном передразнил начальника Дмитро. – «Агенты работают в боевых условиях, с риском для жизни добывают информацию, боевые маги их прикрывают». А я говорю: «Понимаю, господин полковник, только, если вы меня не возьмете, я все равно на фронт уйду. Но вы же знаете, что вам я буду полезнее». Ну, он еще пропесочил меня, сказал, что наглость моя не знает границ, а затем подписал приказ взять на работу. Обучали меня, – он зажмурился, – устав учил, работу в группе. Скукота! А потом сразу сюда отправили. Я уж думал, сослали, чтобы под ногами не мешался. А оно вот что!
С другом рядом было спокойнее и, что уж говорить, веселее. Но и с Димкой Матвей не имел права делиться тем, что видел во снах, да и вообще о роли своей в связи с принцессой молчал. Рассказать об увиденном он мог только Тандаджи в письменной форме и Александру Даниловичу.
За ректором, одетым в военную форму и в редкие посещения о чем-то тихо беседующим с герцогиней Симоновой у песочницы или у дома, а то и вовсе без стеснения обнимающим ее, наблюдать было непривычно и немного неловко. Но любопытства никто не отменял. Поляна, вздыхая, поглядывал туда, где они располагались, курил и ронял что-то типа: «Если бы я его так не уважал, я бы Катерину Степановну у него отбил, Матюха, обязательно бы отбил. А так – уступаю. Надо старшим уступать, да?»
И сейчас друг попыхивал сигаретой и с мечтательным лицом наблюдал за леди Катериной и двумя ее девочками, которые копошились неподалеку в песочнице, сколоченной изнывающими от безделья охранниками.
– Слушай, Димыч, – сказал Матвей, присаживаясь и прикуривая. – Ты как далеко сейчас можешь выстроить Зеркало?
– В Иоаннесбург отсюда легко, – проговорил Поляна. Взгляд его мгновенно стал серьезным. – Дальше не пробовал, но, думаю, максимум километров четыреста.
– И я так же, – невесело кивнул Ситников. – Значит, сдвоенное мы километров на семьсот осилим. Не больше.
– А тебе куда надо-то, Матюха? – осторожно поинтересовался Дмитро.
– Далеко, – проговорил Матвей. – Очень далеко.
Они помолчали.
– Не объяснишь? – так же осторожно проговорил друг.
– Не могу, – поморщился Матвей. – Да и не решил еще, правильно ли это. Совет мне нужен. Думаю я.
– Важное что-то? – уточнил Дмитро.
– Очень, Димыч.
– Тогда не думай, а делай, – серьезно посоветовал Поляна.
Матвей не отвечал, решаясь. Докурил. Встал.
– Ты прав, – сказал он, доставая телефон. И, нажав на вызов, поднес трубку к уху.
Дмитро курил, не мешая и слушая приглушенные долгие гудки, которые доносились из телефона. И когда уже казалось, что сейчас связь оборвется, в трубке щелкнуло и раздался знакомый голос:
– Да?
– Александр Данилович? – пробасил в ответ Матвей. – Мне нужна ваша помощь. Это очень важно. Вы сможете выслушать меня? – Он покосился на Поляну, и тот понимающе сунул окурок в пепельницу и встал.
– Надеюсь, когда-нибудь я все узнаю, – буркнул он со вздохом и зашагал в сторону входа в бункер, то посматривая на герцогиню с детьми, то оглядываясь на Матвея.
Через несколько минут разговора рядом с Ситниковым открылось Зеркало, из которого вышел Свидерский. Он пожал Матвею руку, заметил оглянувшуюся Катерину и, попросив «секунду», направился к ней.
Семикурсник нетерпеливо курил, глядя в сторону, но невольно прислушивался к разговору. Девочки Симоновой с радостными воплями бегали рядом со взрослыми.
– Совсем уставший, – тихо сказала Катерина.
– Вторые сутки после закрытия портала давим иномирян, – объяснил Александр Данилович. – Пока не пришли в себя, нужно отбросить от Лесовины как можно дальше. Сейчас перегруппировываемся, думал поспать, да вот… – По всей видимости, он кивнул в сторону Матвея, и Ситников едва удержался, чтобы не посмотреть на них. – Уже нужно мне уходить, Катя. Рад, что увидел тебя.
– Подожди, – попросила она. – Возьми хотя бы молока у Дорофеи. Хочешь, принесу?
– Принеси, – согласился Свидерский, и наступила красноречивая пауза.
– А меня поцеловать? И меня! – завопили девочки. Раздались смешки взрослых, и Матвей совсем отвернулся, не в силах сдержать улыбку.
– Ситников, – позвал его Александр Данилович. Матвей повернулся обратно. Катерина, оставив детей в песочнице, шла к дому – видимо, за молоком. – Я сейчас переговорю со старшим твоей группы, чтобы тебя не наказали за дезертирство, и пойдем.