Сокол повисел еще немного в воздухе, совсем по-человечески вздохнул и сел на мою руку. Обернулся фырчащим искрящимся котом, вылакал масло и, спрыгнув на каменный пол, огненной дорожкой метнулся к одной из ламп и нырнул в нее.
Я медленно вытерла рукой, на которой не осталось даже запаха апельсина, мокрый лоб и с облегчением вздохнула. Ну хоть на такую привязку моей силы хватило.
В лазарете было очень тихо. В операционных не горел свет, и это было непривычно. Только из процедурных доносились голоса.
Из свободных виталистов я обнаружила только Энтери – остальные либо отдыхали, либо были заняты на процедурах, а дракон, одетый в зеленый халат и шапочку, забавно выглядевшую на его красных волосах, убранных в короткий хвост, сидел на месте дежурной сестры. Видимо, Кэтрин отошла по делам и не постеснялась попросить подменить ее. Впрочем, Энтери не выглядел недовольным. Он вообще по складу своему был крайне спокойным и терпеливым. И добрым.
– Поможешь мне? – попросила я после обмена приветствиями и протянула ему руку. Энтери посмотрел на мою ладонь, чуть нахмурился, но пальцами над порезами провел: они тут же затянулись, оставив едва заметные белые шрамы.
– Ты порезала себя затем, чтобы?.. – проговорил он, отпуская мою руку.
Я вздохнула, думая, как объяснить. Нужно было спешить, но мне требовалась его помощь и дальше. И я решила сказать прямо:
– Чтобы привязать огнедуха к башне, Энтери. Это… – Я махнула рукой, пытаясь подобрать слова, но дракон внезапно кивнул.
– Я знаю, как это. Нории мне рассказывал, что отдал твоему мужу амулет с привязанными водными духами, тер-сели.
Я открыла рот… и закрыла его.
– Ты не знала? – правильно понял мое замешательство собеседник.
Я покачала головой. Странно, что Ангелина мне не рассказала. Или она тоже думала, что я и так в курсе?
– Не знала. Но раз ты все понимаешь, могу я попросить тебя о помощи? Я собираюсь на форты… но без виталиста это бессмысленно. Я очень боюсь навредить детям… и себе, но привязать защитников обязательно нужно… раз уж я могу.
Дракон лишь внимательно посмотрел на меня зелеными глазами и кивнул:
– Дело правильное, сестра. Я помогу. Только Тасю предупрежу и буду готов. Тебя отнести к фортам?
– Нет, – благодарно улыбнулась я, – не стоит рисковать. Поедем на машине. Спасибо, Энтери. Я пошлю за тобой, когда нужно будет выезжать.
Жак Леймин явно не знал, что мои приказы теперь не оспариваются. Ну или ему было на это плевать. Когда я позвонила, обрисовав свою идею и попросив предупредить командующего Майлза, чтобы на фортах подготовили источники открытого огня и миски с маслом, он предсказуемо и резко ответил:
– Ваша светлость, это крайне рискованно! Каждый день происходят нападения иномирян. Прошу вас, откажитесь. Себя не жалеете – детей пожалейте!
– Жак, – сказала я тихо и предупреждающе. Я могла бы сделать все и без него, но это было бы неправильно и небезопасно.
– Думаете, его светлость одобрил бы вашу идею? – произнес он жестко.
– Жак, – повторила я, мысленно призывая себя к терпению. – Скажите мне, что фортам не нужна та поддержка, которую могу дать я. Скажите, что это не позволит им продержаться немного дольше, и я откажусь.
Он молчал – в трубке я слышала покряхтывания и сипы, словно он набирал воздуха в легкие, чтобы сказать что-то, – и не говорил.
– Уезжали бы вы в Рудлог, ваша светлость, – как-то по-стариковски потерянно и жалобно попросил он вдруг. – Поберегли бы деток, госпожа Марина. Ну не жили же еще. Хоть они бы… если уж его светлость…
Я закусила губу и заставила себя молчать. Он все сопел, думал, ворчал себе под нос, а я терпеливо ждала.
– Я сейчас позвоню командующему Майлзу, – наконец сдался он. – С вами поедут не только ваши гвардейцы и дракон, но и мои люди, и Тиверс – он сможет поставить и удержать щит на случай нападения по пути к фортам. И послушайте меня, ваша светлость. Я еще обсужу это с командующим, но, полагаю, разумно выехать ближе к ночи. В темноте стрекозы не налетят, а если начнется наземное наступление, мы успеем вывезти вас даже с последнего форта.
– Я всецело полагаюсь на вашу компетентность, Жак, – заверила я, чувствуя себя более взмокшей, чем когда приручала огнедуха. – Жду вашего звонка.
Мы выехали к фортам, когда село солнце, и прибыли в Первый уже в полной темноте. Постовой потребовал наши имена, как полагается, доложил офицеру – и через несколько минут железная решетка ворот поползла вверх.
Командующий Майлз, уставший и сосредоточенный, тоже приехал в Первый форт, и после коротких приветствий мы прошли к широкой стене, утопающей во мраке.
– Специально к вашему приезду отключили прожекторы, которыми освещали заградительные полосы, – объяснил командующий, недоверчиво поглядывающий на меня. – Мы не увидим врага, если решит подойти, но и вас они не увидят. У них есть уже наше оружие, не стоит рисковать. И, прошу, если ваши действия связаны с огнем, совершайте их здесь, за стенами. Снайперу достаточно трех всполохов света, чтобы несколько раз прострелить пространство вокруг.
За моими действиями у стены форта, в башнях которого уже горели временные очаги, наблюдало с пятьдесят человек – моя охрана, военные, – и мне не по себе было под их взглядами: а вдруг не получится, не сработает?
Но все получилось. Я привязала к старым каменным стенам двух огненных птиц и, не утруждая себя изысками фантазии, назвала их просто: Пламя и Огонь. Если не умру от потери крови к Двадцатому форту, будет еще время поломать голову над именами, когда все доступные кончатся.
Когда я села в автомобиль, полковник Майлз, провожающий нашу обширную делегацию, склонился у окна, и я опустила стекло.
– Ваш муж тоже хватался за любую возможность, – сказал он, и я, не ожидавшая этого, растерянно улыбнулась. – Благодарю вас, моя госпожа. Эта помощь очень кстати.
Он взял мою руку и поцеловал – а затем вытянулся и отдал честь, и я, уже собиравшаяся рассыпаться в ответных любезностях, так и не нашлась, что сказать.
Этой ночью меня хватило на шесть фортов. К четырем часам утра, на пути к Седьмому, меня начало знобить – и не помогали ни действия Энтери, ни молоко, которое дракон взял на кухне и которого я выпила уже несколько литров. Мой брачный браслет предупреждающе холодел, и катились по телу исцеляющие волны, а веки смыкались.
Мы долго ехали к Вейну – охрана осторожничала, и я дремала, то и дело распахивая глаза и снова погружаясь в болезненные видения.
Мне снились зеленые жаркие луга у далеких Милокардер – те, куда выводила дверь из дома Люка, – мне снился Люк, обнимающий меня горячими руками и шипящий на ухо «злая девочка», мне снилось, как мои брачные браслеты обратились в змей и вцепились мне в ладони.
– Вот это да, – услышала я приглушенный голос Энтери. – Как силой отца нашего пахнуло…
Мне снился большой серебряный змей, лежащий на горе драгоценностей – будто бы все камни из моих шкатулок многократно преумножились и стали его ложем, и видела я среди них и ту самую сапфировую нить, – а змей, корчась, сбрасывал старую шкуру, как поношенный чулок, и так невыносимо больно было ему, что и я чувствовала эту боль и кричала во сне, пока мне на лоб не легла прохладная драконья рука и не услышала я слова на незнакомом языке, после которых окончательно провалилась в сон.
Генералу Ренх-сату уже пятый день поступали донесения о слухах, которые ходили среди простого люда, живущего за фортами: что хозяин непокорных земель колдун Дармоншир погиб, что замок его и укрепления на границе герцогства остались без защиты. Слухи эти подтверждались словами захваченных лазутчиками вражеских солдат. И сейчас тиодхар Ренх-сат, ранее приказавший своим войскам после разгрома отступать, дабы дождаться подкрепления от столицы и с новыми силами (и знаниями) ударить, смести неподдающиеся укрепления, выжидал.
Ему, прошедшему столько битв и пережившему столько хитрейших противников, слишком легким казалось избавление от колдуна и его дивных помощников, состоящих из воды и воздуха. И даже то, что рванувшая было за его войсками армия дармонширцев замедлилась, а потом отхлынула обратно к фортам, и то, что разведчики на раньярах каждый день наблюдали, как расширяют солдаты защитные полосы перед стеной, не убеждали его атаковать.
– Это может быть ловушкой, – сказал он своим военачальникам. – Заставить нас, пока не набрались мы еще сил, напасть снова и разбить по частям.
Ренх-сат занял опустевший графский замок на середине пути между столицей и Дармонширом и опытной крепкой рукой собирал вокруг армию, усиливал ее, велев потрошить военные склады местных, а тем нейрам, которые уже знали, как управляться с оружием туринцев, дать под командование по сотне бойцов, чтобы обучить и их.
– А если и правда мертв колдун? – спросил один из тха-норов, которых тиодхар собрал на совет. – Не потеряем ли время?
– Если он мертв, не воскреснет ни завтра, ни через декаду, – отвечал ему Ренх-сат, – но зато мы через декаду наберем силы. Дождемся оружия от богов наших и, ударив, сметем сразу.
Вокруг, в бывшей графской столовой, тихо сновали личные рабы генерала, подавая воду, мясо и хлеб – Ренх-сат не терпел затуманенности мозга и излишеств. Рабы, обслуживающие генерала в быту, и рабыни, греющие ему постель, были приведены с Лортаха, ибо люди нового мира требовали обучения и подчинения, и не было в них любви к господину и желания угождать, а лишь страх и отчаяние. А страх не только ломает, но и толкает на неожиданные поступки – воткнуть нож в горло тому, кого боишься, например.
Ренх-сат не боялся случайного ножа, но и не желал отвлекаться от главного, что составляло его жизнь, – войны. Именно она будила в нем удовольствие, а не воспитание рабов. Женщинами он пользовался без жестокости, тяги к смене тел не имел и посему на предложения угождающих ему помощников привести девку покрасивей из местных морщился и сплевывал. На что ему ножны, что будут рыдать и кричать, когда клинку нужно отдохновение?