– В браке определенно есть свои плюсы, – едва слышно пробормотал Люк.
– Угу, – отозвалась я, жмурясь.
– Мне еще никогда не было так легко, детка. – Голос его был таким сонным и умиротворенным, что хотелось смеяться.
«И мне», – попыталась сказать я, но язык не ворочался. Я вся была полна упоительного, теплого счастья, и страшно было двинуться, чтобы не потерять это ощущение.
Но тело остывало, и все сильнее ощущались украшения под спиной. Я с усилием повернула голову – Люк дремал, и лицо его было спокойным и мирным. Кольцо с крупным изумрудом впивалось ему в плечо, из-под груди виднелось сплетение ожерелий, но мужу это ничуть не мешало.
Я поерзала, повернувшись на бок, кое-как отгребла из-под себя браслеты, колье и кольца, обхватила Люка за руку и замерла, рассматривая мужа. Спать не хотелось – и я могла бы лежать так вечность, если бы через какое-то время организм не напомнил, что, кроме телесных радостей, есть и телесные нужды, и надо заставить себя встать.
Когда я вернулась, успев ополоснуться и вдоволь насмотреться на красные отпечатки украшений на моей коже, Люк, обнаженный, стоял у окна. По обе стороны от него занавески трепетали от ветра. Оглянулся – я подошла, и он обнял меня. От него пахло потом и нашей близостью.
Небо было чистым, и мы смотрели поверх зеленого леса и крыш прибрежного городка на синее-синее море, спокойное, мирное.
Так мирно было и у меня на душе.
– Я хочу, чтобы таким был каждый день, – сказала я, прижимаясь к мужу. – Закончишь войну, и мы будем жить долго и счастливо. И не ссориться.
– Совсем? – усмехнулся он, поглаживая меня по плечу.
Люк не мог не шутить над смертью. Меня кольнуло страхом, но я мотнула головой, отгоняя его.
– Иногда можно, – великодушно разрешила я и с нежностью коснулась губами его пальцев на моем плече. – Мне тоже понравился процесс примирения.
Люк плескался в душе, а я, одевшись, собирала драгоценности обратно в шкатулки – Мария, конечно, со мной привыкла ко всему, но это было только наше умопомрачение, и я не хотела делиться им ни с кем. Руки были слабыми, я то и дело замирала и улыбалась.
Муж появился, когда я отдыхала в кресле, подтянув под себя ноги и откинув голову на спинку. Люк одевался, я с удовольствием наблюдала за ним. Часы в гостиной пробили двенадцать, и я наконец-то обратила внимание на будильник.
– Еще час до обеда, – с удивлением проговорила я. – А мне казалось, мы уже все на свете пропустили.
– Мало? В следующий раз буду больше стараться, – со смешком пообещал Люк, застегивая рубашку. Я глаз не могла оторвать от его длинных пальцев.
– Куда уж больше, – пробормотала я, потягиваясь и чувствуя, как отзываются дрожью мышцы. Он удовлетворенно хмыкнул.
– Да, мне сейчас не хватает только сигареты.
– Так кури, – благодушно согласилась я. – Не в покоях, конечно. Меня уже переломало табачной ломкой, и я больше не хочу убить всех курящих. Буду тебя нюхать и страдать, что мне ближайшие пару лет это недоступно.
– В кабинете покурю. – Он заправил рубашку в брюки, взялся за ремень, и от воспоминаний о том, как я нетерпеливо дергала его, пытаясь расстегнуть, по телу прошла мягкая горячая волна. – Когда буду Майки звонить, – продолжил муж хрипло. – У нас ведь были планы…
Я подняла голову – Люк жадно смотрел на меня, и от его взгляда снова что-то сладко сжалось внутри.
– У тебя еще есть силы? – спросила я насмешливо, поднимаясь. – У меня – нет.
– У меня тоже нет, – признал он сокрушенно, кривя губы в улыбке и наблюдая, как я подхожу. – Но это не мешает мне тебя хотеть, Марина.
– Ну тогда, – я взялась за его ремень, – мы обойдемся без разврата.
– Совсем? – поинтересовался Люк тем же тоном, что несколько минут назад спрашивал про ссоры.
– Разве что чуть-чуть, – прошептала я, застегнув ремень, и поцеловала мужа.
Он отвечал медленно, мягко и очень нежно – так, как было нужно для завершения нашей близости. Чтобы не пресытиться, не пересластить. Чтобы с нетерпением ждать вечера. Чтобы оторваться друг от друга с едва затуманенной головой и чувством полного удовлетворения.
В этом тумане я провела следующие два часа до отлета Люка. Я наблюдала, как он благодарит слуг и общается с пациентами лазарета, слушала, как говорит с доктором Кастером. Затащила мужа в кабинет, попросила доктора Лео включить сканер и, вглядываясь в Люка, показывала на экране детей:
– Смотри, настоящие маленькие человечки!
Люк настороженно смотрел на головастых сыновей, мирно расположившихся лицами друг к другу. Неуверенно положил руку на живот рядом со сканером, который держал доктор Кастер, – и дети едва заметно зашевелились, словно потягиваясь. Люк поспешно убрал ладонь.
– Трусишка, – проговорила я одними губами. Он усмехнулся.
– Госпожа герцогиня сейчас полностью здорова, – рассказывал доктор Кастер, – ей показаны умеренная активность, полноценное питание, здоровый сон. В общем, все то, чего она себя лишала, ваша светлость. Надеюсь, вы проследите за тем, чтобы оставшиеся месяцы прошли для вашей супруги спокойно.
– Обязательно, – пообещал муж. – Доктор… – Он поколебался. – Насколько умеренной должна быть активность? И… есть ли ограничения?..
Я едва не рассмеялась в голос. Доктор Лео поправил очки, взглянул на меня, на Люка.
– Показано все, что делает вашу супругу счастливой, – сказал он весомо, откладывая сканер. – И супружеская жизнь тоже. Но, как вы понимаете, без фанатизма.
– Понятно. Без фанатизма, – подтвердил Люк с каменным лицом.
– Никакого фанатизма, – строго вторила я.
– Так как ее светлость беременна двойней, после шестого месяца желательно воздерживаться, чтобы не спровоцировать преждевременных родов, – продолжал доктор, не обращая внимания на наши реплики. – Но до тех пор, естественно, при условии постоянного наблюдения, никаких противопоказаний нет. И еще раз повторю: полноценный сон, полноценное питание!
– Вот им мы сейчас и займемся, – проговорил Люк, взглянув на часы. – Благодарю, доктор. И за внимание к моей супруге, и за то, что вы взяли на себя лазарет. Это тяжело.
Доктор Кастер потер очки платком и снова надел на нос.
– Тяжело. Но у меня никогда еще не было столь важной работы, ваша светлость. И прямо сейчас я тоже собираюсь заняться ею.
– Ну, тогда не будем вам мешать, – благодушно проговорил муж, поднимаясь и помогая мне встать.
– Вы и есть моя работа, – проворчал доктор Лео, покачав головой от нашей бестолковости. – Ложитесь, господин герцог, я обязан вас осмотреть вместе с виталистом. Сейчас сюда подойдет Энтери, а мы пока измерим температуру… и давление… и возьмем кровь на анализы. И ответите мне на пару… десятков вопросов о вашем самочувствии, раз мы имеем уникальный случай восстановления конечностей и кожных покровов.
Люк мученически взглянул на меня.
– Увы, но доктор Кастер тут главный, – сказала я с глубочайшим ироничным сочувствием и приглашающе махнула рукой, указывая на койку. – Ложитесь, милорд.
Он усмехнулся, обжег меня взглядом, словно напоминая, куда и с кем он лучше бы лег, и смиренно опустился на мое место, а я пристроилась на стуле в уголочке. Терпеливо перенес все манипуляции, с удовольствием пообщался с доктором:
– Нет, сейчас эта нога вообще не болит. Да и неплохо, если честно, что старую оторвало. Она была несчастливая – знали бы вы, сколько раз я ее ломал.
Пошутил и с Энтери – тот посмеивался, сканируя моего мужа, мы с доктором улыбались.
– Ты здоров, как и вчера. Что касается слабости, то я помню, как тело отказывалось меня слушаться после того, как я освободился из горы, – сказал Люку дракон после осмотра. – Я был в анабиозе и неподвижности, это разладило взаимодействие разума и тела. И у тебя было что-то подобное?
– И у меня, – подтвердил муж, поморщившись, словно от застарелой боли. – Долго ты восстанавливался?
– Я – долго, – кивнул Энтери. – Но я был истощен. А у тебя дней через пять все должно прийти в норму. Находись больше в человеческом обличье, двигайся, чтобы разум твой вспомнил скорее и эту форму. Чем разнообразнее будут занятия, тем лучше.
– Это я могу, – хрипло сказал мой муж, и я опустила глаза, улыбаясь.
– Я счастлив, что ты вернулся, – проговорил дракон, вставая. – Удивительный случай. Ощущение, что твоя аура стала мощнее вдвое. Я плохо вижу ее, но я, увы, не Владыка: он бы сказал, что поменялось. Жаль, что с моим братом вы не увидитесь в ближайшее время. Он будет бесконечно рад, когда узнает, что ты жив.
– Он знает. Я написала вчера Ангелине и отправила письмо с огнедухом, – сказала я. Люк поднял брови. – Через огонь быстрее, – объяснила я ему. – Так что жду сегодня ответ.
– Он будет бесконечно рад, – повторил Энтери. – Ты дорог ему.
– И он мне тоже, – серьезно ответил мой муж.
Люк улетел после обеда, и я еле заставила себя его отпустить, а он еле заставил себя отойти к окну – так нам хотелось просто свалиться на постель и лежать, обнимаясь и греясь, целую вечность.
Я начала скучать, еще когда серебристый змей не успел скрыться из поля зрения; повздыхала и пошла звонить Леймину, чтобы распорядился выделить мне охрану для поездки на форты.
Телефон лежал на туалетном столике, и я, приложив трубку к уху, бросила в зеркало взгляд. И замерла, вдруг увидев в нем какое-то иное помещение, похожее на кабинет, и двух туманных змей, с любопытством взирающих на меня. Тех самых, из ночной галлюцинации в лазарете.
– Морковь ешшшь? – сварливо напомнила одна из них.
– Нет, – заторможенно ответила я и, протянув руку, недоверчиво ощупала зеркальную поверхность.
– А надоссс! – Змея укоризненно потрясла хвостом. – Бледнаяссс какаясс!
– Да, ваша светлость? – продребезжал в трубке Леймин.
Я касалась зеркала – а на меня смотрело мое отражение со слегка безумными глазами.
– Госпожа герцогиня? – встревоженно повторил старый безопасник. – Все в порядке?
– Все в порядке, – ответила я медленно. – Да, все в порядке…