Чет хмурился, глядя то на ученика, несущего в теле бога, то на равнину с порталом, до которого нужно было еще дойти. Снял с пояса флягу с водой, одну из двух, в которые Светлана набрала воду в часовне Богини, – он берег эту воду, придающую ему сил, и в день делал по несколько глотков, поэтому и осталась еще почти полная фляга. Сделал глоток и сейчас, зажмурившись от счастья, – и словно окунулся с головой в родную стихию, словно Мать-Вода обняла его ласково, крепко.
От бога в теле ученика пахнуло холодом. Чет открыл глаза – Жрец смотрел на него с отчаянием и жадностью умирающего от жажды. С неверием. С надеждой.
– То ли это, что ощущаю я? – прошептал он дрожащим голосом. – Стихия жены нежной моей, Воды? Ты принес сюда воду с Туры? Источник силы для всех стихий, скрепу годового цикла, слабейшую и сильнейшую из нас?
Не отдать ему флягу было невозможно – и Черный взял ее так осторожно, с таким трепетом, как принимают величайшую драгоценность, поднес обеими руками к губам и начал пить.
После первого же глотка застонал мучительно, жадно, словно целовал давно покинутую любимую, и стал глотать, захлебываясь, спеша, трясясь от нетерпения. Тьма его то растекалась вокруг, то собиралась обратно и с каждым разом казалась все больше, все плотнее. И сам Тротт становился менее бледным, и сердце его билось ровнее.
Жрец оторвался от фляги с таким трудом, будто душу свою отрывал. Протянул Чету дрожащей рукой. Внутри еще плескалась вода.
– Забери, – приказал он рычаще, глядя в сторону, – забери, пока могу ее отдать я.
Четери выдернул флягу из цепких пальцев, отошел в сторону.
– Сохрани ее, – с трудом говорил Жрец, так и не поворачиваясь, – и дай выпить птенцу, сыну моему, перед тем как мы будем пробиваться к порталам. Тем разбудишь меня. Не представляешь, что ты сделал этой флягой, дитя. Видно, жена моя нашептала тебе взять ее. Если встанет на нашем пути кто-то из богов, возможно, смогу силой жены моей хоть несколько мгновений выиграть, чтобы пробить нам путь. А сейчас и сам я окреп и не развеюсь по пути, и тело сына моего смог я восстановить. Не станет он тебе обузой, так же крепка будет его рука до конца. И огонь красной пташки нужен ему будет только после тяжелых ран и битв… но для этого нужно мне уйти в сон, чтобы не разрушать его с прежней силой.
Жрец быстро, тоскующе взглянул на флягу, словно готов был выдрать ее из рук дракона, и отступил. И тут же глаза его из черных снова стали осмысленными, человеческими, зелеными.
Тротт глубоко вдохнул, покрутил плечами и посмотрел на дракона с признательностью.
– Тут говорят, ты умирать собрался? – поинтересовался Мастер серьезно.
– Теперь, когда ты избавил меня от одышки и стенокардии, придется это отложить, – мрачно ответил Макс, и дракон, хоть и не понял мудреное слово, усмехнулся: он ценил грубоватый юмор. – Как ты нашел нас, Четери? – поинтересовался инляндец. – И как тебе удалось пройти, не привлекая внимания местных богов?
Он вдруг обернулся – но Четери уже и сам услышал, что принцесса проснулась. Она сидела в траве, потягиваясь крыльями, сонно потирая глаза, и недоуменно вертела головой. Остановила взгляд на них – и Тротт, не дожидаясь ответа дракона, поспешил к ней.
Чет хмыкнул и неспешно пошел следом, едва удерживаясь, чтобы не начать насвистывать веселую песенку про дракона-подкаблучника, сочиненную Мири. Он видел, как поднялась навстречу Тротту Алина Рудлог, как обняла его крепко, порывисто, прижавшись к груди, – и инляндец тоже обнял ее в ответ. И прикоснулся губами к волосам.
– Умирать он собрался, – пробормотал Чет весело.
Макс чуть дернулся, будто мог его слышать, – и дракон невозмутимо взял одну из пойманных пташек, опустился у воды и принялся ощипывать ее, не глядя на спутников и все же едва слышно насвистывая. Но уши заткнуть он не мог. Да и не хотел, если честно.
Алина
Профессор пах кровью и потом, и на теле его виднелись бурые потеки, и даже на лице кое-где оставались еще подсохшие брызги. Но Алину это не пугало – она только сильнее вжималась в него, чуть ли не впиваясь в спину ногтями, поднимаясь на цыпочки и утыкаясь носом в шею, в щеку, медленно вдыхая и выдыхая, и сильнее кружилась у нее голова от облегчения и счастья.
Одежда и волосы и у нее, и у него почему-то были мокрыми.
– Я думала, в этот раз мы не выкарабкаемся, – пробормотала она, не открывая глаз. Тротт держал крепко и терпеливо позволял цепляться за него. Словно понимал, что ей нужно убедиться: он цел, он снова рядом.
– Нам повезло, Алина. Жрец помог. Перенес нас сюда. Прямо в озеро, так что мы немного окунулись.
– Там… это опять был Нерва? Бог-война?
– Да. Как вы себя чувствуете? – Он легко, едва заметно гладил ее в подкрылье, и от каждого движения пальцев Алина подрагивала и тело слабело – так невозможно приятно это было. Будто пухом по коже. И мысли разбегались.
– Голова кружится, – пробормотала принцесса расслабленно. – Я сначала думала, что началось землетрясение. Потом услышала рев и увидела… его. Не смогла удержаться на высоте после одного из ударов, соскользнула к корням, сжалась там. И все. И больше ничего не помню. Только в ушах звенит. – Алина коснулась своего уха и с удивлением ощупала слипшиеся от крови влажные волосы. – Что случилось?
– Попали под удар плети, – объяснил Тротт, глядя на нее сверху вниз, и тоже осторожно коснулся ее волос. – Я вас подлечил. Но вам нужно нормально смыть кровь, идите к озеру…
– Нет, постойте со мной, – попросила она шепотом и посмотрела ему в глаза. Отпускать не хотелось до нервной дрожи. – Еще немного.
Макс застыл, не отводя взгляд, – и так они стояли и смотрели друг на друга. Алина, кусая губы, подняла руку и провела пальцами под его веком, по переносице, скуле – там, где остались кровавые брызги. Тротт не мигал и, казалось, не дышал – и принцесса так же, не дыша, опустила руку на его плечо, на грудь – всю в красных потеках.
– Вы ранены?
Он молча покачал головой, все так же глядя на нее, – а она все поглаживала его легонько, с горькой нежностью, и кончики пальцев ее рисовали на его груди кровавый, запутанный, непонятный рисунок.
– Когда-нибудь это все кончится? – проговорила Алина устало. – Мне жалко вас, лорд Макс. Сколько же можно?
Тротт снова обнял ее, снова прижал к себе.
– Скоро, – пообещал он глухо ей в макушку. – Вы вернетесь к родным. Война обязательно закончится. Мы победим. Пройдет год, два, и все, что случилось здесь, забудется. И вы будете жить как прежде.
– А вы? – прошептала она тяжело. – Вас я не забуду, лорд Макс.
В звенящую тишину, окружившую их, ворвался веселый свист, складывающийся в какую-то мелодию, и они даже с некоторым удивлением посмотрели на Чета, сидящего к ним спиной и потрошащего уже вторую птицу. Алина обо всем на свете успела забыть за время этих грустных объятий, и о драконе тоже. А сейчас моргнула, смутилась.
Тротт не ответил – отпустил ее, отошел сам. В глазах у нее расплывалось – то ли от вылеченной контузии, то ли от невыплаканных слез.
– Вам нужно умыться, Алина, – сказал он тихо.
Она улыбнулась – от бессилия – и направилась к озеру.
Пока Алина пила удивительно теплую воду и умывалась, дракон разжег костер. Тротт, что-то сказав ему, исчез в лесу, а Четери расположился спиной к озеру шагах в десяти от кромки воды, продолжая насвистывать и ворошить угли. Он быстро порубил тушки на куски, и по берегу потек запах жареного мяса. Принцесса настороженно взирала на дымок, вьющийся над углями, но после сухого пайка последних дней рот мгновенно заполнился слюной. Поглядывала она и на Четери с жадным любопытством – ей хотелось срочно расспросить, как сейчас на Туре, как вообще удалось отыскать их с Троттом, не передавала ли что-то Ани и не знает ли он чего-то про остальных сестер.
– А еще хотелось бы узнать, где мы и что дальше, – пробормотала она себе под нос.
– Мы все тебе расскажем, – жизнерадостно откликнулся очень хорошо слышащий дракон. Алина смущенно улыбнулась его спине и, сняв обувь, шагнула в воду, с тоской глядя на нее. Дно здесь оказалось каменистым, немного шершавым, ила почти не было.
Больше, чем поесть и все разузнать, Алине хотелось вымыться, и она со вздохами вспоминала оставленные на месте ночевки сумки. В расколотом папоротнике осталась и смена одежды, и куртки, и сухари, и прочие нужные вещи. У нее теперь было только то, что она унесла на себе, – нож и одежда. Очень пропыленная одежда с пятнами крови на груди и плечах, которую безумно хотелось снять, постирать, – но Алинка нерешительно мялась на месте и косилась то на дракона, то на воду.
Лорда Макса она привыкла не стесняться, но теперь здесь был Четери.
В конце концов Алина зашла в воду по колено – дальше не решилась, вдруг там кто-то живет опасный? – закатала рукава и принялась, как могла, протирать тело влажными ладонями.
Через несколько минут появился Тротт, сжимающий в кулаке пучок тонких стеблей с клубеньками на корнях. Подошел к озеру – ополоснуть их – и недоуменно оглядел Алинку, угрюмо трущую себе шею над воротом.
– Не замечал, что вы сторонница полумер, – проговорил он с иронией. – Здесь безопасно, так что не теряйте время, вымойтесь, пока есть возможность, потому что мы не будем задерживаться. Немного передохнем, поедим – и снова в путь. Я сейчас брошу запекаться клубни – и тоже в воду.
Принцесса с отчаянием посмотрела на него, затем – на дракона.
– Но тут же Четери, – страшным шепотом ответила она.
Макс, прежде чем склониться с клубнями к воде, поднял брови.
– Думаете, я нанесу удар по его застенчивости?
Когда он начинал шутить, у нее на душе становилось легче. Принцесса фыркнула, возмущенно шлепнув ногой так, чтобы брызги долетели до Тротта. Инляндец неверяще выпрямился, и она засмеялась его ошеломленному виду.
– Вы же всё поняли!
– Четери – старый женатый дракон и на чужих жен не заглядывается, – не оборачиваясь, громко вмешался в разговор этот старый дракон. – И очень понятливый. Который уже устал сидеть на одном месте, ожидая, пока ты искупаешься, маленькая Рудлог.