Алина покраснела и поспешно дернула завязки, соединявшие сорочку над крыльями. Тротт вытирал лицо от брызг. Он не сердился – смотрел на нее сощурившись, с усмешкой. Алинке очень нравилось, когда он так смотрел.
– Похоже, вашим воспитанием давно никто не занимался, ваше высочество, – проговорил он медленно.
– Да вы каждый день меня воспитываете! – пробормотала она с возмущением.
Лорд Макс хмыкнул. Подошел к ней, чтобы помочь с завязками, и она послушно повернулась спиной.
– Видимо, недостаточно. – Пальцы его были горячими, и справился он быстро.
– А вы выживите, – попросила Алина. Хотела продолжить спокойно, но опять получилось умоляюще: – Выживите, и потом сможете делать это хоть каждый день.
– Какая устрашающая перспектива, – проговорил профессор с легкой язвинкой, и принцесса опять засмеялась.
– Я вам надоела, да?
– Нет, – сказал он тихо и отступил. – Раздевайтесь, Алина. Времени страдать нет.
Тротт выложил клубни на угли, перебросился парой слов с Четери, который разлегся на траве, закинув руки за голову, и вернулся, когда Алина стояла по грудь в озере, отвернувшись от берега и натираясь скомканной сорочкой. Ничего другого, что заменило бы мыло и мочалку, здесь не обнаружилось. Принцесса краем глаза наблюдала, как инляндец разделся, зашел в воду, остановившись метрах в трех от нее, и начал усердно, почти ожесточенно мыться. Он наверняка замечал ее взгляды, но никак не реагировал, сосредоточившись на своем занятии. От него плескало водой, он несколько раз нырнул – а затем направился к берегу, туда, где воды было по ребра, и начал стирать одежду.
На спине его меж крыльев и около плеча осталась засохшая кровь.
Алина постояла на месте, глядя на его руки и спину, неуверенно покосилась туда, где лежал Чет, и тихонько двинулась к инляндцу, рассекая воду. И чем ближе она подходила, тем замедленней становились движения Тротта. Наконец он замер, чуть повернув голову в ее сторону.
– У вас осталась кровь, – сказала она отважно. – Я помогу. Вот, вот здесь…
Она мягко, долго смывала ему кровь со спины, твердой, напряженной, с удовольствием касалась кожи, ощущая под пальцами налитые мышцы. Набирала в горсть воду и поливала плечи, гладила их, и его подрагивающие крылья задевали ей грудь.
Сам Тротт не шевелился. Стоял, опустив голову.
– Так много крови? – поинтересовался он сипло.
– Нет, – ответила она грустно этому непрошибаемому человеку. – Там было совсем немного. Я давно ее смыла.
– И кто-то еще говорил о моем упрямстве, – напомнил он с усмешкой. Повернулся – Алина с вызовом смотрела на него, – опустил взгляд на ее грудь, едва скрытую водой, и тут же отвел глаза. И снова посмотрел на нее, только когда она прикрылась крыльями.
– Вы тоже не до конца смыли. – Он протянул руку и легко, почти неощутимо скользнул указательным пальцем по ее шее от уха вниз. Алина зажмурилась, задрожала, и у нее вдруг пересохли губы.
– Все, лорд Макс?
– Все, – ответил он и, не отнимая руки, повел ладонью ниже по ее плечу, к локтю, под воду. У принцессы перехватило дыхание от нежности этого прикосновения, и она зажмурилась сильнее. – Все, – и Тротт погладил мокрыми пальцами ее сухие губы.
– Вам ведь нравится? – спросила она шепотом, не смея открыть глаза.
– Очень, – сказал он едва слышно ей на ухо. Опалил горячим выдохом ее висок – и отошел, направляясь к берегу.
Алина, глядя ему вслед, улыбнулась недоверчиво, задумчиво. Потрогала свои губы. Мягкие.
Ему тоже кажутся мягкими? Именно это ему нравится?
Щеки ее пылали, дыхание было сбивчивым. Никогда в жизни она подобного не испытывала – когда от одного прикосновения словно воспаряешь в небо и хочется касаться еще и еще. Не только касаться – видеть, прижиматься, быть рядом постоянно.
– И целовать, – прошептала она тихо-тихо, так, что даже сама не услышала, но все равно с опаской покосилась на дракона.
Четери уже с удовольствием пробовал мясо, громко рассказывая костру, как оно удалось. Тротт одевался на берегу, с трудом натягивая выстиранные штаны, а она смотрела на его тело, и представлялось ей такое, связанное с неудавшейся брачной ночью, что Алина не выдержала – смущенно опустила взгляд и принялась умываться. И плескалась до тех пор, пока лицо не перестало гореть, а руки – дрожать от мыслей о прикосновениях лорда Макса.
Когда пятая Рудлог вышла из воды, мужчины уже сидели у костра, скрестив ноги, и вели разговор, прерываясь на то, чтобы забросить в рот печеный клубень или откусить мяса. Алина, прислушиваясь к рассказу Тротта, надела мокрую сорочку, затем пошла вывесить штаны и обмотки на ветку ближайшего папоротника, туда, где уже сушилась рубаха в бурых пятнах – отстирать кровь полностью у профессора не получилось.
– …Нам удалось добраться до долины, но оказалось, что у Источника недостаточно сил, чтобы вернуть принцессу обратно на Туру, – говорил лорд Макс, а Алина какими-то отрывками, кадрами вспоминала их долгий поход вдоль залива, и поселение дар-тени, и погибших спутников, и кошмар в твердыне, и перелет через горы, и казалось ей, что все это произошло не с ней или очень, очень давно.
Так давно, что память не хочет удерживать случившееся.
– И что Жрецу нужно возвращаться, потому что в его отсутствие слабеют и другие стихии. Но из-за запрета Красного он не мог пройти через портал самостоятельно…
– Воин, видать, раньше еще горячее был, чем сейчас, – вставил Четери понимающе.
– … а вот в сердце моем пройти сможет, – закончил инляндец.
– Разрушая его, – добавил дракон.
– Разрушая, – согласился Тротт спокойно. – Жрец и перенес нас так близко к порталам, как мог…
Алина, слушая и рассеянно разглаживая мокрую штанину, внезапно разглядела свои руки. Покрасневшие, сухие, темные от загара, с поджившими царапинами и мозолями на ладонях от ежедневных занятий с Троттом. С неровными ногтями, которые она научилась обрезать ножом, но и это не помогало избавиться от въевшейся грязи.
Чужие руки. Другие. И вдруг ударило осознание: она ведь теперь тоже совсем-совсем другая. Не та, что сидела на экзамене у Тротта, переживая из-за каких-то глупостей. Сейчас она злее, взрослее и острее.
Она уткнулась лбом в ствол и несколько раз тяжело, глубоко вздохнула, жалея себя – ту маленькую, наивную девочку, которой была так недавно, всего каких-то три месяца назад, – и так давно. Жалея и прощаясь с ней.
– Теперь твой черед, Мастер, – услышала она слова Тротта и, с усилием оторвавшись от папоротника, поспешила к костру.
– Мой. – Дракон кивнул Алинке: мол, быстрее, а то все пропустишь.
Когда она подошла, лорд Макс скользнул по ней взглядом, задержавшись у подола мокрой сорочки, протянул скрученный лист с кусками птицы и клубнями – и только в этот момент Алина поняла, насколько она голодна. В желудке засосало, заныло, и принцесса, опустившись на землю почти вплотную к Тротту, принялась поспешно есть. Мясо было горячим, по пальцам бежали обжигающие капли сока, но она вгрызалась в куски, захлебываясь от голода и удовольствия, жевала клубни, испачканные золой, и казалось ей, что она никогда не наестся, никогда.
– Всегда любил, когда у женщины хороший аппетит, – с удовольствием сказал Четери, уже расправившийся со своей порцией. Принцесса смущенно фыркнула – отрываться от птичьей косточки, которую она догрызала, и отвечать не было сил, и дракон не стал ее больше дразнить. Алина проглотила кусок и все-таки невнятно спросила:
– Нас не увидят из-за костра?
– Нет, – ответил вместо дракона Тротт и подал ей еще один скрученный лист с парой горстей ягод внутри. Алина сунула в рот сразу несколько, улыбнулась ему. Сладкие. – Это старый вулкан, один из трех пиков за равниной. Здесь ниже и выше парящие источники. Дым не разглядят.
– Ничего себе нас забросило, – пробормотала принцесса.
Тротт не ответил. Он сидел почти плечом к плечу с ней, повернув голову, держал лист с ягодами и смотрел, как она достает по одной, как ест, как облизывает пальцы. Алине хотелось улыбаться все сильнее, и опять казалось, что она парит над землей.
– Восемь дней назад ко мне в Тафию пришли твой друг Александр, – сказал Четери Максу, – и твой друг Матвей, – дракон перевел взгляд на Алину. – Они и попросили меня отправиться за вами.
Принцесса перестала жевать, с удивлением покосилась на Тротта. Тот недоуменно качнул головой, одними губами проговорил: «Слушай». И она ссыпала себе в рот последние ягоды и стала слушать.
– Матвей как потомок Лаураса, верного воина Седрика Рудлога, связан с тобой кровной привязкой, и привязка эта помогает ему видеть происходящее здесь твоими глазами, – продолжал дракон, глядя на вновь замершую принцессу. – Во снах. Он и рассказал мне, что мой ученик несет в себе бога, а вам придется пробиваться к порталу, окруженному армией, и попросил помочь расчистить вам путь, когда вы пойдете на прорыв…
– П-постойте, – тихо выдавила из себя Алина. Щеки ее горели, и ужасно хотелось посмотреть на Тротта, но в то же время она почти панически боялась увидеть его взгляд и понимание того, чего она так стеснялась. – Что значит «Матвей видит твоими глазами»? Ему снится все, что вижу я?
– Все или не все, не знаю, – проговорил Четери, – но достаточно, чтобы понять, что с тобой происходит. Это бесценный дар, маленькая Рудлог. Матвей записывает свои сны, и сестры твои знают, что с тобой происходит, что ты жива. Благодаря ему вам смогут оказать военную помощь. Друг Макса Александр готовится пробиться к порталу и расчистить нам здесь путь, когда мы пойдем к нему. И благодаря вашей привязке Матвей смог попросить о помощи меня, а я уж понял, что пригожусь…
– А здесь ты как нас нашел? – поинтересовался Тротт.
– Мастер всегда знает, где его ученик, – со смешком ответил Четери. – Мастер Фери говорил, что наша связь так крепка, что он, даже если я умру, сможет приказать мне прийти. И я могу обратиться к нему сейчас.
– Хорошее умение, – улыбнулся инляндец. – Но я не могу понять, как тебя не обнаружили местные боги. Мы-то были под защитой Черного, и, как только она слетела, случилось то, что с