Дарби это понял и ухмыльнулся себе в бороду.
Рингил был уже в дверях.
Первый стражник приблизился к Дарби сзади, чуть слева. Очевидный ход, который легко предугадать. Ведь те, кто был спереди, не могли броситься на него поперек поверженных, распростертых на мостовой, еще живых и весьма почтенных горожан. Кроме того, на брусчатку падали длинные тени, которые оповестили об атаке. Стражник ринулся вперед, взяв дубину наизготовку, но Дарби уже не было на прежнем месте. Он шагнул назад и в сторону со странным, неуместным изяществом, почти как в танце. Стражник с занесенной дубиной оказался застигнут врасплох, не закончив маневра. Дарби замахнулся палицей, держа ее горизонтально и метя в незащищенный живот и нижние ребра. Удар был словно топором по дереву в лесу. Стражник издал сдавленный вопль.
Остальные бросились в бой со всем возможным проворством.
Дарби потащил палицу назад, словно меч – но она была не мечом, а грубым и тупым оружием. Сложившийся пополам стражник повис на ней. Миг спустя ветеран поплатился за просчет, когда второй нападающий ударил его дубиной по плечам. Это была ошибка – бить следовало по голове. Дарби пошатнулся и зарычал, но не упал. Стражник попытался сделать подсечку, а Дарби, ткнув палицей назад, ударил его в лицо. На залитой солнцем «арене» брызнула кровь. При виде ее Дарби издал радостный вопль, перепрыгнул через тела клерков и словно кот приземлился между двумя другими стражниками, которые даже не поняли, что происходит. Ветеран завертел палицей так, что она превратилась в размытое пятно. Толпа отпрянула, и раздался хор возбужденных возгласов, словно на ярмарочном представлении. Один стражник получил палицей по голове и зашатался, едва не упал, другой то ли оказался более осмотрительным бойцом, чем его товарищи, то ли Дарби по нему просто не попал.
Это Рингил и увидел, выходя из лавки – это он и рассчитывал увидеть в большей или меньшей степени, потому что синий мундир предвещал, как будет развиваться драка. Теперь оставшийся невредимым стражник, ближайший к Дарби, кинулся на ветерана, держа дубинку двумя руками как меч, нанося ложные удары и отбиваясь, хриплым и низким голосом рыча товарищам, которые оставались на ногах.
– Заходите сзади! А ну, завалим мудака!
Он был моложе Дарби на целое поколение, к тому же проворнее. Отбил выпад ветерана, уведя палицу в сторону, а потом нанес свирепый удар по локтю противника. Дарби взвыл и выдал череду ругательств, но не уступил ни дюйма и замахнулся в ответ. Что-то внутри Рингила возликовало при виде этого. Молодой стражник ушел из-под удара, а потом ринулся на противника с дубинкой наперевес. Он придавил руку Дарби к телу вместе с палицей и своим напором вынудил ветерана отступить. Второй стражник не упустил шанса и набросился сзади. Перекинув дубинку через голову Дарби, он жестко прижал ее к горлу ветерана и потащил жертву назад и вниз, на пару ярдов в сторону от того места, где два клерка-законника наконец пришли в себя и сели. Дарби сопротивлялся, хватая воздух ртом, но в конце концов рухнул на мостовую, споткнувшись о подставленное противником колено. Молодой стражник приблизился, увернулся от пинка и сам с размаху пнул поверженного бойца в пах. Дарби пронзительно вскрикнул и забился в конвульсиях.
Подошли остальные. Дубинки взмыли и опустились.
– Хватит! Он уже лежит, хватит.
Но у стражников вскипела кровь. Одного крика ни за что не хватило бы, и Рингил, осознавая это, пришел в движение еще до того, как слова сорвались с губ. Он вскинул левую руку, поймал дубинку на лету и дернул, что было сил. Застигнутый врасплох стражник потерял хватку и споткнулся. Рингил схватил его за шиворот другой рукой и без церемоний швырнул прочь с дороги. Потом он надвинулся и пустил в ход чужую дубинку, чтобы покончить с представлением.
Тычок в живот, разбить костяшки на дубинке противника, подсечь ноги. Блок! Толчок! Удар! Рингилу давно не случалось драться палкой – пару лет назад, когда он оказался на мели и заработков от рассказывания историй не хватало, чтобы покрыть расходы, Джеш соблазнил его принять участие в каком-то деревенском состязании, – но он не забыл, как поддерживать темп. Усиленно тренировался с муляжом маджакского копья в Академии, прежде чем ему позволили взять в руки настоящее, и была еще ихельтетская техника рукопашного боя, которая переродилась в бой с использованием простого бамбукового шеста… Стражников тоже обучали, разумеется, но без особого усердия, и новой атаки они ждали меньше всего. Рингилу понадобились считанные секунды, чтобы отогнать их от павшего ветерана, а потом он вынудил противников рассеяться опасливым кругом вроде того, каким они перво-наперво приблизились к Дарби. Разница заключалась в том, что теперь двое из них лежали на мостовой и вне ее пределов, за что стоило благодарить Дарби. Остальные четверо, подсобрав коллекцию легких ушибов, понятия не имели, как вести себя с пришлецом – в самом деле: мягкий словно мох плащ такой синевы, какая бесспорно стоила их годового жалования, а под плащом – столь же превосходная, вышитая одежда, к тому же на спине меч, в глазах убийственное спокойствие, и украденную «дневную» дубину держит одной рукой, отставив в сторону, что твой клинок…
Рингил медленно повернулся, нацеливая поднятую дубинку по очереди на каждого противника и бросая им вызов.
– Думаю, с арестом всё понятно, – сказал он ровным голосом. – На том и остановимся, ладно?
– Это вмешательство в дела Стражи! – выпалил молодой и проворный, кому в пылу драки удалось прижать Дарби. – Он не в первый раз нарушает общественный порядок.
– Возможно. – Рингил, ступая боком и не спуская глаз с кружащих стражников, ткнул лежащего на мостовой Дарби ботинком. Ветеран застонал. – Но он теперь не в том состоянии, чтобы кому-то досаждать, не так ли?
– Он уже нападал на людей. У него в этом смысле богатая история.
– Что ж, мы с вами не историки. Где пострадавшие?
К несчастью, клерки-законники не сбежали, а прятались в толпе. Теперь оба выступили вперед: одежда растрепанная, лица раскраснелись и покрыты мелкими царапинами.
Рингил бросил на них взгляд.
– Вы ввязались в драку с этим человеком?
– Он на нас напал! – выпалил тот, что выглядел более помятым. – Без повода. Увидел в толпе и стал толкать, оскорблять – и все без причины.
– Говнюки лживые… – проговорил заплетающимся голосом Дарби у ног Рингила, с трудом приподнявшись на локте. Пахнуло крепким духом немытого тела с примесью мочи и дешевого пойла. Определенно, он не мылся пару месяцев. – Сказали, дескать, я «животное». Гребаный болотный ленивец. Не так давно я сражался, чтобы ваших мамаш не насадили на большой ящериный хер. И это мое спасибо? Я зарабатывал себе на жизнь честной, мать ее, сталью, а не отнимал у людей дома и семьи, орудуя бумагой и чернилами.
– Не понимаю, о чем он, – заявил второй клерк, поспокойнее товарища. Он, похоже, профессиональным взглядом успел оценить наряд Рингила. – Но, судя по его состоянию, очевидно, кому из нас можно верить.
– На нем мундир егерского полка, – сказал Рингил, стараясь не дышать носом. – Значит, когда-то его сочли достойным отдать жизнь за этот город. Может, в его словах есть зерно истины.
Клерк залился краской.
– По-вашему, господин, я лгу?
– Не я произнес это слово.
Повисло хрупкое молчание. Толпа наблюдала, впитывая каждую мелочь. Клерки беспокойно переглянулись. Из оружия у них были только короткие церемониальные стилеты, которыми эти парни явно не умели пользоваться.
– Послушайте… – начал один из них.
Рингил покачал головой.
– Вам обоим лишь слегка досталось. Один визит в купальни, и все пройдет. На вашем месте я бы смирился и отправился домой. Считайте это ценным уроком хороших манер.
Он смотрел в глаза обоим достаточно долго, чтобы убедиться, что они последуют совету. Проследил взглядом, как они проталкиваются через собравшихся зевак, сердито бормоча друг на друга, пару раз бросив через плечо недовольные взгляды – и только. Толпа поглотила их, зеваки начали возбужденно переговариваться. Никто из зрителей не расстроился таким поворотом. Рингил снова обратил внимание на стражников.
– Похоже, заинтересованная сторона отказывается от иска, – небрежно проговорил он. – Итак, что вы скажете – мы проявим к ветерану немного гражданской снисходительности? Отпустим с предупреждением?
По толпе прокатилась волна возгласов. Они звучали как согласие.
– Я, м-мать вашу, тут, – прохрипел Дарби, силясь встать. Получалось не очень; он поскользнулся, упал на задницу, да так и остался сидеть. Из глубокого пореза над глазом шла кровь. Зеваки начали смеяться.
Рингил ощутил горячий всплеск гнева. Сдержался.
– Долг безвозмездный чтить, – пробормотал Дарби и, моргая, с земли обвел смеющихся взглядом. Его теперь окружало облако вони, которое колыхалось с каждым движением. – И жизнь, и длань отдать почетно…
Молодой стражник презрительно фыркнул.
– С какого хера он ветеран? Цитировать заумь с Мемориала Грела сможет каждый тронутый нищий. А эта пьяная скотина еще и сраный извращенец. Спроси кого угодно. Вечно от него неприятности. Оголяется перед приличными дамами, досаждает горожанам днем и ночью. Что касается мундира, говнюк наверняка снял его с трупа в Гавани нищих.
– Ага. – Один из его приятелей ухмыльнулся. – И с той поры не стирал, если верить моему носу. Егерь хоть куда.
Рингил кивком указал на двух стражников, которые еще валялись на мостовой без чувств.
– Вам не кажется, что для пьяного извращенца-нищего он сражался замечательно?
– Он застиг нас врасплох, – огрызнулся молодой. – Ему повезло.
Рингил пристально посмотрел ему в глаза.
– Будь у него клинок, вы все были бы уже трупами. Это вам сегодня повезло.
Юноша отвернулся и пробормотал:
– Мы просто делаем свою работу.
– Да, и я уверен, вы сильно устаете, – подхватил Рингил, решив не упускать шанс. – Послушай, у меня идея. Я человек при деньгах, и сам солдат – видимо, этот старый боевой конь пробудил во мне симпатию. Но это не значит, что честные ребята вроде вас должны забыть о своем долге и поддержании порядка. Может, с учетом того, как вам досталось, я угощу вас кувшином-другим в таверне через улицу?