твенно, для Кургана они будут не более чем рядовыми жительницами округа и не получат ничего. Однако маннгерд славится верностью правящей семье, там почти поклоняются им. Сиггскьяти были для них благодетелями и защитниками много веков. Этот маннгерд – самый традиционный в Кнуде. Поэтому расставаться с ним так болезненно.
– Ваши сведения интересны, – оценил Илия. – Но каково предложение?
– Характер моего предложения – брачный, – смущенно, но по-деловому ответил Вельден.
Не сдержав смешка, Илия сделал вид, будто не то присвистнул, не то выпустил струйку воздуха через губы.
– Понимаю, вас замучили подобными разговорами, – тут же добавил Вельден. – Давайте говорить начистоту, раз нас здесь только двое. Я изо всех сил стараюсь сохранить имперский режим в Кнуде. Если Радожны продвинутся так глубоко на запад и заберут самый лояльный маннгерд, все мои планы рухнут. Моя страна развалится надвое или вообще на несколько округов. Свадебный альянс решит наши вопросы. Возьмите одну из девушек Сиггскьяти и заявите, что забираете маннгерд в качестве приданого. Пусть Радожны оттяпают проклятую межу и, скажем, свободный проход по Вальтере для торговых судов. Будет нужно – выплатим им еще что‑то сверху. Вы получите знатную невесту, поддержку сильнейшего округа на Севере и, конечно, мою бесконечную благодарность. Да, маннгерд станет вашим, но я убежден, вы и новая королева не допустите развала Кнуда и установления неугодного режима.
Илия крепко задумался, а Вельден полез рукой в нагрудный карман и выудил оттуда небольшой лист картона, положил его на стол и прижал пальцами.
– У нас одна цель, Илия. И очень надеюсь, одно будущее. – Договорив, он убрал руку с бумаги.
Заинтересовавшись, но не выдавая эмоций, Илия степенно потянулся и взял в руки лист. Перевернул. Небольшая фотокарточка с портретом девушки – снимок умещался в его ладони, и разглядеть черты получалось с трудом. Девушка была сфотографирована по пояс. Длинные белесые волосы почти сливались с таким же светлым платьем. Нос вздернутый, как и подбородок, она словно смотрела на фотографа свысока. Лицо миловидное, будто бы еще слишком юное.
– Сколько ей лет? – усомнился Илия, не уверенный, что готов свататься к той, что вчера еще была ребенком.
– Это довоенное фото. Сейчас она… – Вельден прикинул про себя. – Ваша примерная ровесница. Я не смею вас торопить. Подумайте. Посовещайтесь.
При мысли о Совете Илия фальшиво улыбнулся. Не оставалось сомнений, что завтра они будут обсуждать только предложение Вельдена. Король попрощался и отправился в покои, намереваясь лечь пораньше. Решение ошибочное – выспавшись, к полуночи он проснулся и сел на кровати. Спросонья рот пересох, а желудок горел, Илия встал налить воды. Прошлепав босыми ногами по скрипящему паркету, он добрался до столика, наполнил стакан и широкими глотками отпил. На глаза попался брошенный на спинку резного стула пиджак. Король подошел и нырнул пальцами в боковой карман. Он помнил, что спрятал фотокарточку справа. Илия все еще надеялся снова уснуть и не стал включать свет, чтобы не перебивать сон окончательно. Только подошел к окну и отдернул штору. Он всматривался в надежде если не почувствовать что‑то, то хотя бы оценить внешность девушки. Но ничего в себе и в ней не нашел. И, несмотря на такой категоричный вердикт, Илия не сомневался, что и отказывать не имеет желания. Всем прочим дамам, которые приезжали на приемы его сестры и матушки, роняли рядом с ним мелкие вещицы и, «случайно», себя, Илия мог сказать уверенное, хотя и приправленное любезностями «нет». Девчонке Сиггскьяти, имени которой Вельден ему даже не назвал, Илия дать этого «нет» не мог. Растерев лицо ладонью, Илия отложил фотографию на столик и тут же нечаянно его задел, перевернув стакан прямо на снимок. Выругавшись и отряхнув картон, Илия сдул последние капли, переложил снимок на сухую прикроватную тумбу и улегся спать.
И сон ему снился странный, как все сны после войны. Возможно, на фронте чудеса и диковины пробирались во все его грезы. Но Илия так не высыпался, что почти никогда не помнил сновидений. Ему снился их дом, старая обшивка мебели и те бирюзовые обои с надоевшим узором, которые мама решила поменять, только когда Илия пошел в среднюю школу. Значит, ему сейчас лет десять или двенадцать. Двенадцать – потому что на комоде в его комнате уже имеется аквариум с пятью несчастным рыбками, которых Лесли купила сначала себе, но, не найдя питомцев достаточно интересными, отдала Илии. Он подошел и сел на подушку, брошенную на пол специально так, чтобы лицо его как раз поравнялось с аквариумным стеклом. Пятеро его обитателей виляли рыжими, черными и синими плавниками, бесцельно кружа около замка-коряги, который Илия смастерил для рыбок самостоятельно. В ущелье он разглядел странный листик и, всмотревшись, узнал фотокарточку, которую вручил ему Вельден. Покопошившись, Илия так и не достал снимок. Он отвернулся, вытер руку о подушку, а вернувшись, заметил, что и фото, и рыбки пропали из аквариума все, кроме одной. Точнее, теперь в воде плескалась миниатюрная, с наперсток, девушка – та самая дочь Сиггскьяти. Илия поспешил ее спасти. Она откашливалась, сидя у него на ладони, и возмущалась: «Лучше бы ты оставил меня! Зачем достал?» Не успев разговорить ее, Илия проснулся.
Совет проходил в бурных дебатах, а моментами был даже похож на базар. Илия с иронией подловил двух советников, которые больше всех возмущались предложенной Вельденом партией. А ирония нашлась в том, что они оба ратовали за своих родственниц, которые в последнее время зачастили с посещением дворцовых мероприятий. Король вошел в зал Совета, когда там разгорелись нешуточные споры. Вельден как ни в чем не бывало ожидал Илию у дверей так, словно вместе с ним сможет пройти за закрытые для него двери. Поколебавшись, Илия решил допустить его к Совету, а заодно понадеялся, что в присутствии иностранного гостя его царедворцы решат меньше пререкаться. На их сморщенных лицах фактически штампом отпечатался текст «что он здесь забыл?», но вслух только Первый Советник изрек: «О, какой неожиданный визит, господин временно уполномоченный секретарь!» Сказал – как колокол на площади прозвенел. Повисло безмолвие, в котором шуршали бумаги и тикали массивные часы за спиной Илии.
– Какая долгожданная тишина в этом зале, – саркастично оценил Илия. – Хаммер, не желаете остаться в Эскалоте? Потрясающий эффект.
– Сир, несмотря на всю мою гордость от вашего предложения, я откажусь, но с радостью пришлю себе замену, – со сдержанной улыбкой ответил он.
– Верно, – указал на него Илия. – О цели вашего визита.
– Ваша Истинность, Совет против, – тут же сообщил Первый Советник.
– Пф, – фыркнул Илия и развел руками. – Я, знаете, даже не сомневался. Случись не так – очень бы удивился.
– Сир, решение Совета – не последнее в вопросе королевского брака.
– Ох, как, оказывается, сложно жениться! Вы меня годами уговаривали, а едва я выразил интерес, как тут же возникла масса задач: у Совета спросить разрешения, у матушки – благословения… Может, мне еще позвать горничную Сару? У этой старушки на все найдется свое мнение, она его и тут выскажет!
– Прошу вас не злиться, сир, – сбавил обороты Первый Советник. – Не имел цели вас задеть своим высказыванием. Но позвольте объясниться?
Он скосил глаза на Вельдена, хотя явно не надеялся, что король попросит его выйти. Поэтому дождавшись немого согласия Илии, Первый Советник продолжил:
– Для начала следовало бы уточнить, какую именно леди Сиггскьяти предлагает вам в жены временно уполномоченный секретарь, но смысла в уточнении немного. Обе дамы не годятся на роль вашей невесты, сир. Младшей девушке едва исполнилось тринадцать лет. Ждать еще годы до ее совершеннолетия Эскалот не может себе позволить. А вторая сестра, как вы знаете…
Первый Советник замялся и виновато оскалился. Илия сначала не понял, почему он умолк, а потом сам нахмурился, вспоминая. Король взглянул на Вельдена.
– Хаммер, возникло недопонимание. Дама, которую вы предлагаете мне в жены, – та самая… – На этих словах сам Илия запнулся. – Дочь Сиггскьяти?
Все уставились на Вельдена, чем он ничуть не был смущен, напротив, наслаждался общим вниманием и растерянностью.
– Фаворитка бывшего кесаря? – как ни в чем не бывало спросил он, вскинув брови. – Нет, сир, не она.
Несколько советников заметно выдохнули. Но Первый Советник вцепился в Вельдена взглядом и не намеревался затягивать эти разговоры:
– Тогда уточните, откуда вы возьмете еще одну девицу? Одна еще малышка, вторая – ославленная любовница кесаря Рольфа, что никто даже не пытался скрыть. – Он говорил с явным осуждением. – Союзы со всевозможными кузинами не имеет смысла обсуждать. А у Сиггскьяти две дочери…
– Три, – поправил Вельден, показав на пальцах.
– Старшая мертва, – напомнил ему Первый Советник. – Сир, вы же помните, должно быть, ту варварскую гекатомбу, когда…
Илия действительно вспомнил, о чем речь. Когда ему было семнадцать лет, он и Тристан проходили подготовку на военной кафедре и даже писали о прогремевшей новости эссе. Тогда разразился мировой скандал. В Империи принесли первую жертву, первую человеческую жертву, первую массовую человеческую жертву. Тогда‑то все и заговорили о безумии кесаря Рольфа, но тогда же и укрепилась легенда о возрожденном Кнуде. Потому что подобное варварство не пришло бы в голову ни одному современному человеку в своем уме. После разгрома Пальер-де-Клев на Империю посыпались бедствия природного, но неестественного характера: северные пожары, после – потопы и бури, в конце концов – нашествие москитов. Начались бунты. И фельдъярлы нашли до мурашек древний способ закончить беды – принести ценную жертву. Дикость заключалась в том, что никто так и не понял, кому посвящалось подношение. Весь Абсолют веровал в Истину, кнудцы, как и прочие народы, отринули всяческих богов. Но их славная подвигами в Последнюю войну подлодка «Брида» прошла по Вальтере в открытые воды и была затоплена неподалеку от островов Осколки Материи. В гекатомбу вошли двенадцать юношей и семнадцать девушек знатного происхождения, старшим было примерно двадцать лет, а младшему мальчику – восемь. Событие стало символом деспотизма и жестокости кесаря в пропаганде, но его последующие деяния не заставили себя долго ждать, и на их фоне память о «Бриде» вовсе выцвела.