Мы опять заговорили о Книгах. Не то чтобы я им во всем верила. Мне и раньше приходилось слышать легенды о книгах, в которых прячутся потрясающие тайны. Но меня поразило само место, где они были захоронены.
Судя по описанию Нарайяна, оно было очень похоже на те пещеры, которые я видела в своих снах. Я словно вспоминала их по устным рассказам о том, что существовало тысячу лет назад.
Может, мне и придется когда-нибудь всерьез заняться изучением культа Кины. Когда я почувствую себя в безопасности в мире сегодня.
Нельзя сказать, будто до этого момента я жила мечтой, что в один прекрасный день явится Нарайян и наконец приоткроет мне тайну Кины. Я немало разговаривала с самыми разными людьми, расспрашивала их и уже составила довольно ясное представление об этом культе, основываясь на мнениях тех, кто не был его последователем.
Каждый таглиосец знал о Кине и верил, что она существует на самом деле. И о Душилах тоже знали все. Но общее мнение о них было, что они — бандиты и разбойники, а вовсе не фанатически верующие. Почти никто не верил в их существование по сей день. Душил считали анахронизмом, истребленным еще в прошлом веке.
Я сказала об этом Нарайяну. Тот только улыбнулся в ответ:
— В этом наше преимущество, Госпожа. Никто не верит в то, что мы существуем. Вы же видите, что ни я, ни Зиндху ничего не скрываем. Наоборот, мы открыто заявляем всем и всякому, что мы — те самые знаменитые страшные Душилы и не дай бог кому-нибудь вывести нас из себя. Но нам никто не верит. Однако нас боятся, потому что рассказы о Душилах все еще ходят среди людей, и кто знает, а вдруг мы выкинем что-нибудь в подражание Душилам прошлого.
— Но есть и те, кто верит в вашу секту. — Подозреваю, что к числу последних относились и Копченый, и Радиша, а также некоторые другие высокопоставленные особы.
— Такие есть всегда. И для нас достаточно и того числа, что есть.
Ох, коротышка, ну и злодей. И при всем этом он, может быть, был и вправду торговцем овощами, почитаемым в своей общине как добропорядочный гуннит, заботливый отец и добрый дедушка. Но в сезон, когда нет дождей и большая часть населения Таглиоса отправляется заниматься торговлей в другие края, он тоже отправляется в путь и со своей бандой, которая ничем не отличается от других путешественников, убивает простых купцов при каждом удобном случае. И без сомнения, проделывает это весьма ловко. Потому его и чтит Зиндху.
Теперь их кастовая система стала мне понятна. Количество убийств, увенчавшихся успехом, то есть смерть жертвы, лежала в ее основе.
Вероятно, Нарайян был богатым человеком, хотя и скрывал это. Поклонники Кины не только убивали, но и грабили тех, кто становился их жертвой.
Зато более демократичны, чем представители других культов. Нарайян принадлежал к низшей касте, к тому же имел шадаритское имя и все же был избран джамадаром. Объяснялось это тем, что, по мнению Зиндху, Нарайян был чрезвычайно искусным душегубом и пользовался благосклонностью Кины. Это надо понимать, ему сопутствовала удача. Божий промысел. Среди Душил он популярен. Живая легенда.
— Ему даже не нужны выкручиватели рук, — добавил Зиндху. — Только лучшие из обладателей черного румеля умеют убивать так быстро и ловко, что в выкручивателях нет нужды.
Значит, мой лейтенант — живая поэма. Интересно, интересно. «Выкручиватели рук!» В устах Зиндху это звучало вдохновенно.
— В банде много специалистов, Госпожа. Новички занимаются рытьем могил и раздрабливанием конечностей. И если им не удается овладеть искусством обращения с румелем, многие остаются на этом уровне. Те, кто получает желтый румель, относятся к низшей касте, они, так сказать, подмастерья. Убивать им дозволяется редко, в основном же их используют как выкручивателей, помогающих тем, кто владеет красным румелем, а также как разведчиков, выискивающих потенциальные жертвы. Душат те, кто обладает красным румелем. Но лишь не многие достойны черного румеля. Те, кто удостаивается черного румеля, становятся жрецами и джамадарами. Жрецы совершают священные обряды, читают знамения, ходатайствуют перед Киной и ведут записи или хроники своего отряда. Они же, в случае необходимости, совершают и суд.
— Я не был жрецом, — заметил Нарайян. — Чтобы стать им, необходимо образование.
Жрецом не был, а рабом был. И будучи рабом, сумел добиться черного румеля. Интересно, не мстил ли он своим угнетателям, тихо переправляя их души в «рай»?
— Иногда, да. Если выдавался удобный случай, — признался Нарайян. — Но Кина учит, что убивать следует во славу ее, а не без разбора, в порыве своего гнева. Мы также избегаем убийств по политическим мотивам, если, конечно, речь не идет о безопасности нашего братства.
— Забавно. И как много последователей этого культа, по вашим предположениям?
— Трудно сказать, Госпожа. — Нарайян почувствовал некоторое облегчение, когда разговор принял характер вопросов и ответов. — Мы объявлены вне закона. Как только мы приносим клятву Кине, мы тем самым подписываем себе смертный приговор. Джамадар знает, сколько человек в его банде, и поддерживает связь с другими джамадарами, но сколько существует команд и насколько они сильны, он не имеет никакого представления. Существуют определенные опознавательные знаки, по которым мы узнаем друг друга, равно как и способы связаться друг с другом, но вместе мы собираемся редко и далеко не все. Слишком велик риск.
А Зиндху присовокупил:
— Нашим великим собором является Фестиваль Огней. Каждая команда посылает на него своих представителей для участия в священных обрядах, которые проходят в Роще Предначертания.
Нарайян сделал тому знак помолчать.
— Это большой религиозный праздник, который, в сущности, мало чем отличается от аналогичного праздника шадаритов. На нем присутствуют вожди многих команд, но рядовых членов — немного. И разумеется, на него являются жрецы. Там принимают общие решения, решаются спорные вопросы, но, по моему мнению, лишь одному из двадцати удается попасть на Фестиваль. По моим подсчетам, на сегодняшний день у Кины от тысячи до двух тысяч последователей, причем большинство их живет на территории Таглиоса.
Тогда их не так уж много. И лишь не многих можно считать настоящими убийцами. Однако, если бы мне удалось завладеть этой темной силой, каким бы мощным оружием я располагала!
— А вот главный вопрос, Нарайян. Так сказать, не в бровь, а в глаз. Мне в этом какая роль уготована? И почему вы присоединились ко мне? С какой целью?
Глава 20
Карканье и шум крыльев разбудили Костоправа. Он поднялся и пошел к башенному проему. Призрачный рассвет пробивался сквозь сумрачный туман леса.
Вернулась Душелов. Черные жеребцы были взмылены. Им пришлось долго скакать, и гнали их немилосердно.
Ведьму сразу атаковали пронзительно вопящие вороны. Ругаясь и отмахиваясь от них, она позвала Костоправа. Выйдя на ее зов, он спросил:
— Где ты была? В твое отсутствие кое-что произошло.
— Судя по всему — да. Я ездила за твоими доспехами. — И она указала на второго жеребца.
— За моими доспехами? Зачем? Так ты была в Деджагоре?
— Затем, что они нам понадобятся. Расскажи лучше, что произошло.
— Как там они? Я имею в виду своих ребят.
— Пока неплохо. Лучше, чем я ожидала… Может, еще какое-то время продержатся. А вот Тенекрут не в лучшей форме. — В ее голосе звучало раздражение. Но через минуту она заговорила словно хныкающее дитя: — Так расскажи же. Эти птицы будут каркать целую вечность — как будто можно что-то понять, когда они тарахтят все сразу.
— Вчера тут мимо проехал Ревун.
Она подняла деревянный ящик до уровня глаз, но лицо внутри его ему не показала. — Ревун? А ну-ка, расскажи поподробней.
Он и рассказал.
— Итак, игра становится все более захватывающей. Как это Длиннотени удалось выманить его из болот?
— Не знаю.
— Да это я так, сама себе, Костоправ. Пойдем внутрь. Я устала. Меня и так расстроили.
Он пошел вслед за ней.
Ему вовсе не хотелось испытывать ее терпение. Снаружи она немножко потолковала с воронами. Стая была такой плотной, что ее самой не было видно из-за них. Как-то ей удалось внести в этот хаос некоторый порядок. Минутой позже башня задрожала от хлопанья многих тысяч крыльев. Черное облако унеслось к югу.
Душелов вошла внутрь. Костоправ держался в отдалении, помалкивая. На свете существовало мало вещей, которыми его можно было запугать, но зачем дразнить кобру?
Наступило утро. Костоправ проснулся. Душелов, судя по всему, спала еще крепким сном. Он отбросил искушение. Да и соблазнительная мысль о побеге ненадолго задержалась, так, только мелькнула. Эту змею врасплох не застанешь. Она, может статься, вообще не спит. Отдыхает, скорее всего. Или проверяет его. Он вообще ее спящей никогда не видел.
Он занялся завтраком.
Пока он готовил, она встала. Он был слишком поглощен хлопотами и не заметил. И испугался, увидев вспышку розового света. Крутанувшись назад, он заметил перед нею клубы розоватого дыма. Оттуда выскочила маленькая, похожая на детскую фигурка. Существо салютовало Душелову и бесцеремонной походкой продефилировало к нему.
— Как делишки, босс? Давненько не виделись.
— А что бы ты предпочел, Жабомордый — правду или сладкую ложь?
— Эй! Ты вроде как не очень удивлен моим появлением.
— Нет. Я считал тебя растением. У Одноглазого не хватает пороху управлять демонами.
— Эй, эй! Попридержи-ка язык. Я — вовсе не демон. Я — бес.
— Извиняюсь, ошибся в твоем происхождении. Ты меня некоторым образом надул. Я думал, ты в подчинении у Меняющего Форму.
— У этого болвана? Да чем он может меня прельстить?
Костоправ пожал плечами.
— Ты в Деджагоре был? — Он едва сдерживал застарелую ненависть. Этот бес, который, считалось, должен был помогать Черному Отряду, исчез в ту самую минуту, когда исход сражения был предрешен. — Какие новости?
Бес был всего в два фута ростом, хотя выглядел как взрослый. Он взглянул на Душелова. Та чуть заметно кивнула.