— Князь, вы неплохо использовали сегодня свой кинжал. Как думаете, сумеете пустить его в дело еще раз? Если этот гад будет напрашиваться?
— Мне это доставит огромное удовольствие. После всего того, что он наворотил, мне будет трудно удержаться не заколоть его до того, как он выложит нам все.
— Он не такой уж конченый тип. Он действовал из лучших побуждений и угодил в ловушку. Его беда в том, что если ему и втемяшится что в голову, он ни за что не признает себя неправым, даже если доказательства его неправоты налицо. Он решил, например, что мы — злодеи и от нас одни лишь неприятности, и ни за что не хотел изменить своего мнения. И может быть, уже не изменит. Если вы казните его, он будет думать, что умирает смертью героя, принявшего муку за спасение Таглиоса. Думаю, что смогу привести его в чувство; когда он очнется, вы должны быть рядом. Это на тот случай, если он вздумает сыграть с нами какую-нибудь шутку. Колдун, даже обессиленный, смертельно опасен, если он одержим.
Костоправу потребовался час, чтобы вытащить колдуна из его сумерек и вытянуть из него всю информацию.
Позже князь спросил его:
— Что же делать? Он клянется, что раскаивается. Но он во власти Хозяев Теней, и нам с этим справиться не под силу. Я не хочу его убивать, но ведь он колдун. Мы не можем держать его все время взаперти.
— Он может замкнуть свое сознание. Правда, вам придется кормить и пеленать его как грудного младенца, однако в моих силах снова ввести его в забытье.
— А он поправится?
— Тело его залатаем. А вот сознание… Что бы бес ни сотворил, душа не в моей компетенции.
Трусость Копченого сейчас казалась просто геройством.
— Тогда сделайте что можете. Когда будет время, мы займемся им.
И Костоправ снова отправил Копченого в мир дремы.
Глава 56
Слуги Длиннотени все никак не могли меня отыскать. Казалось, он не может сориентироваться. От летучих мышей толку было мало. В сущности, та часть мира, в которой мой отряд тайком крался по ночам, была для них закрыта.
Я велела остановиться в миле от места, где, по сведениям моих разведчиков, лагерем расположился Тенекрут. За короткое время мы преодолели огромное расстояние. И нуждались в отдыхе.
Нарайян устроился рядом. Теребя спой румель, он прошептал:
— Госпожа, я в растерянности. Наиболее сознательная часть моего «я» глубоко уверена, что наша богиня желает, чтобы я это совершил, что это будет величайшим из деяний, совершенных мной во славу ее.
— Но?
— Я боюсь.
— Как будто это что-то постыдное.
— До сих пор я никогда не испытывал страха.
— Но ведь и жертва будет необычной. Да и ставки сейчас повыше тех, к которым вы привыкли.
— Знаю. Это-то и заставляет меня сомневаться в своих способностях. Достоин ли я миссии, возлагаемой на меня… И даже в нашей богине.
Вот в этом ему особенно неудобно признаваться.
— Она величайшая Обманница, Госпожа. И порой она веселится оттого, что ей удается обвести вокруг пальца ее же собственных приверженцев. Я сознаю высокое предназначение и важность предстоящего деяния, однако даже я — а я никогда не был жрецом — заметил, что предзнаменования отнюдь не сулят удачу.
— Ой ли? — Лично я не заметила никаких предзнаменований, ни добрых, ни плохих.
— Вороны, Госпожа. Сегодня их не видно.
Я этого не заметила. До такой степени, значит, привыкла к их постоянному присутствию. Просто была уверена в том, что они всегда рядом. Но Нарайян был прав. Ворон действительно не было.
За их исчезновением скрывалась какая-то причина. И похоже, важная. Я не могла представить, чтобы их господин или госпожа выпустили меня из-под наблюдения хотя бы на минуту, просто так. Исчезновение ворон не было моих рук делом. Сомневалась я и в том, что их убрал Длиннотень.
— Я не заметила их отсутствия, Нарайян. Любопытно. Думаю, это лучшее знамение за последнее время.
Насупившись он посмотрел на меня.
— Не беспокойся, друг мой. Ты ведь живая легенда. Почти святой. И отлично справишься со своей задачей.
Я переключилась с диалекта на таглиосский.
— Нож, Лебедь, вы готовы?
— Веди нас за собой, о любовь моя, — сказал Лебедь, — И я последую хоть на край света. — Когда он нервничал, он ударялся во флирт.
Я осмотрела команду: Нож, Лебедь, Рам, Нарайян и двое, так сказать, рукодержатели. Всего семеро. Как заметил Лебедь, минимальное число в розыскной группе. Необыкновенно пестрая компания. Причем каждый считал себя хорошим человеком, а всех остальных, за исключением разве что Лебедя, отъявленными злодеями.
— Тогда топаем.
Пока я не слишком расфилософствовалась.
Нам не нужно было обговаривать детали. Все уже отрепетировано. По пути болтать было запрещено — чтобы не спугнуть Тенекрута.
Лагерь выглядел неряшливо. Полная анархия. Если бы не Тенекрут, моей небольшой группы хватило бы разгромить этих горе-вояк в пух и прах. А те это понимали и сами напрашивались на неприятности.
Мы прошли всего в ярде от дозорных, которые сидели лицом к огню и переругивались. Язык их был похож на таглиосский, и когда они не слишком горячились, можно было понять, о чем речь.
Они и вправду были деморализованы. Речь шла о тех, кто уже дезертировал. Выло похоже, что дезертиров много и оставшиеся завидовали им.
У Нарайяна была своя задача. Он шел отдельно, не доверяя никому. Крадучись, он спустился в ложбину, где мы его ждали. Еле слышным шепотом он сообщил:
— Там, слева, есть огороженная площадка, где они держат пленных таглиосцев. Их несколько сотен.
Я задумалась. Можно ли их как-нибудь использовать? Можно было устроить отвлекающий маневр. Но особой нужды не было.
— Ты говорил с ними?
— Нет. Они могли бы нас выдать.
— Верно. Нам не следует отвлекаться.
Нарайян отправился вперед. Он нашел для нас другое потайное место. Я уже близко чувствовала Тенекрута. Для шага такого уровня — слабоватые флюиды. До этого момента я знала лишь, что он находится в лагере.
— Вот там.
— В большом шатре? — спросил Нарайян.
— Думаю, да.
Мы подошли ближе. Я сразу поняла, что при нем нет телохранителей. Может, уверен, что никто не защитит его лучше его самого. А может, просто потому, что не хотел спать в чьем-то присутствии.
Мы вошли в абсолютную тень, в десяти футах от шатра. Подальше горел одинокий костерок. Больше источников света не было. Я вытащила из ножен меч.
— Нож, Лебедь, Рам, прикроете нас в случае чего.
Черт. В случае чего от нас останется только мокрое место. Все это прекрасно знали.
— Госпожа! — запротестовал Рам, угрожающе повысив голос.
— Стой там, где стоишь, Рам. И не спорь со мной.
Мы с ним уже до этого успели поссориться. Но он был чертовски упрям. Я пошла вперед. Со мной бесшумно двинулись Нарайян и двое помощников. Нас самих душил страх.
Я остановилась в двух футах от шатра и легко, словно масло, рассекла ткань мечом. Помощник Нарайяна раздвинул края образовавшейся прорехи, чтобы проскользнуть внутрь. Он вошел вслед за Нарайяном, следующей была я, замыкал второй помощник.
Внутри было темно. Нарайян дал рукой знак не торопиться. В терпении ему не откажешь. Куда терпеливее меня, будь я на его месте. Меня торопила луна, которая вот-вот должна была появиться на небосклоне и рассеять тьму. Еще когда мы приближались к шатру, небо уже подернулось слабым сиянием, предвещавшим восход ночного светила.
Нарайян пошел. Двигался медленно, уверенно и в то же время осторожно. Помощники не уступали. Казалось, они вовсе не дышат.
Мне пришлось пустить в ход всю свою интуицию, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Я чувствовала присутствие Хозяина Теней, но никак не могла точно его вычислить.
А Нарайян, похоже, знал направление.
Впереди должна была быть загородка. Свет от костра сюда не попадал. А как бы он сейчас был кстати.
Свет появился совершенно неожиданно. Всего лучик, но его было достаточно, чтобы нам открылась ужасная истина.
Слева от нас, в позе лотоса, сидел Тенекрут и наблюдал за нами, лицо его казалось мрачной звериной маской.
— Добро пожаловать, — приветствовал он нас змеиным шепотом, настолько тихим, что едва можно было различить слова. — Я уже заждался.
Значит, мне не удалось одурачить Тени.
Он словно угадал мои мысли.
— Не Тени, Доротея Сенджак. Просто мне известен ваш образ мыслей. И скоро я вытряхну всю информацию, которая таится в вашей голове. Самонадеянная сука! И ты надеялась одолеть меня с помощью трех невооруженных людишек и одного меча?
Я молчала. Говорить было нечего. Нарайян двинулся с места. Я незаметно подала ему знак — знак Душил. Он замер. Если Тенекрут уверен, что мои помощники безоружны, то у нас еще был шанс.
Я заговорила:
— Если тебе кажется, что ты знаешь меня, ты глубоко заблуждаешься.
Был бы он поближе. В пределах досягаемости Нарайяна. Мать Тьмы, Мать Кина, услышь меня. Это я, твоя дочь, взываю к тебе. Помоги мне, мама. Он не сдвинулся с места. Он ударил по мне чем-то невидимым, отчего я отпрянула назад на десять футов и застонала от боли.
Выдержка Нарайяна и его помощников удивляла меня. Они не кинулись на Тенекрута, но и не рванули ко мне, потому что это могло бы отдалить их от жертвы. Они лишь чуть-чуть продвинулись вперед, и теперь их рекогносцировка была стратегически более выгодной и давала большую свободу. При этом движение было совершенно незаметным.
Тенекрут медленно поднялся. Вид у него был больной. Он скользнул рукой по костылю под мышкой.
— Да. Я покалечен. И у меня нет надежды на излечение, потому что мой единственный союзник отказывается помочь мне. Хотя он знает, что горько пожалеет об этом. Когда я, по его мнению, отслужу свое. И за все это я должен благодарить вас. — Он простер ко мне руку, и почти невидимые цепочки синего пламени змейками пронеслись от его растопыренных пальцев. Он сделал движение, будто хотел притянуть меня. Змейки поволокли меня вперед, к нему. Ужасная боль. Я изо всех сил держалась, чтобы не заорать. Ему хотелось, чтобы я закричала и разбудила своим криком весь лагерь, тогда он имел бы возможность продемонстрировать своим людям, что, несмотря на них, ротозеев, ему удалось поймать меня. Захотелось сразиться в кошки-мышки.