На сооружение стен (особенно на западную часть крепости) были использованы остатки византийских сооружений, колонн, жертвенников и всего прочего. Развалины эти принадлежали в основном церкви Архангела Михаила, находившейся на азиатском берегу. Когда-то на ее месте стоял алтарь двенадцати богам, на котором приносили благодарственную жертву возвращавшиеся из Колхиды аргонавты. В 860—861 гг. греки сражались здесь с азово-таврическими руссами, нашествию которых были посвящены четыре пламенные речи Константинопольского патриарха Фотия к византийцам, которых он призывал к покаянию.
Крепость Румели окружена мощными стенами, идущими по склону холма и снабженными бойницами. В крепости возведены три большие (круглые) и тринадцать маленьких башен. В больших башнях находились зимние квартиры янычар, а летом они жили в палатках, разбитых в крепостном саду. Сейчас в центре крепости, на месте бывшей янычарской мечети, устроена открытая площадка.
Румели-хиссари уже давно утратила свое боевое назначение, но в стене, которая идет параллельно берегу Босфора, до сих пор есть низкий вход, закрытый ветвистым платаном, — это дверь на тот свет. Когда замок Румели был превращен в тюрьму, на этой двери вполне можно было бы сделать надпись, которую великий Данте начертал на воротах своего «Ада»: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!».
В этом мрачном замке когда-то казнили мальтийских рыцарей и пытали христиан, помышлявших об открытой войне с турками. Ни один узник, насколько известно, не прошел через эту дверь обратно, и не случайно турки называют крепость Румели «замком забвения». Во время войны с янычарами султан Махмуд II отправлял сюда несчастных, уцелевших после битвы на площади Ат-Мейданы. Их привозили по обыкновению ночью, они входили в роковую дверь и исчезали за ней навсегда.
Однажды несколько французов возвращались на каике (лодке) из Бююкдере, а так как судам не разрешалось проходить мимо Румели-хиссари после захода солнца и пушка уже выстрелила, они пробирались украдкой — у самого берега. Подплыв к крепости, они вдруг увидели большую лодку, которая шла от Стамбула. Чтобы избежать опасной встречи, французы прижались под скалой недалеко от входа в замок. Лодка причалила, из нее вывели двух человек, закутанных в дорогие одежды. Один шел молча, другой тяжело вздыхал, оглядываясь кругом, как будто прощался с белым светом. Когда они скрылись в потайной двери, лодка тотчас поплыла назад в город. На следующее утро французы узнали, что прошлой ночью пропали два янычарских «бинбаши», имевшие большое влияние на своих подчиненных.
Рассказывали также, что из потайной двери замка Румели однажды вывели несколько тысяч янычар. Их уверили, что они получили помилование и что каики перевезут их на азиатский берег. По узкому коридору несчастные пошли к роковому выходу, но когда они выставляли из низкой двери свои склоненные головы, палачи хватали их, душили и бросали в Босфор.
Бурные события истории оставили от крепости Румели-хиссари только мол и стены между башнями. Но в 1953 г., к 500-летию взятия Константинополя, замок был отреставрирован и открыт уже как музей. Теперь летом в нем проходят различные театральные представления.
Неподалеку от Румели-хиссари, в глубокой впадине берега, образуемой Босфором, расположено селение Бабек. Перед ним раскинулась ровная набережная, а далее возвышались холмы, бросавшие в воду темную тень, от чего вся местность выглядела совершенно безлюдной. В этом темном уединении стоял одинокий киоск, окруженный стенами. Вход в него был всегда заперт, и ни одна человеческая душа не проникала туда. Никаких признаков запустения не было видно, однако все равно казалось, что киоск оставлен хозяевами или предназначается для каких-то таинственных целей.
Назначение его и в самом деле было таинственным, так как киоск этот являлся своего рода убежищем турецкой дипломатии, местом наисекретнейших переговоров. Обычно турки вели свои дела в государственных учреждениях, но в чрезвычайных ситуациях, когда требовалось исключить всякую возможность открытия тайны, Высокая Порта прибегала к этому таинственному месту. Если обстоятельства требовали переговорить с каким-нибудь иностранным послом секретно, его приглашали сюда. Он приезжал в каике безо всякой пышности, чтобы никто не мог узнать его, и пробирался по уединенного берегу к таинственному зданию, куда его впускали с крайней осторожностью. Там находил он министра иностранных дел Великой Порты, который с такими же предосторожностями приезжал сухим путем. Двери запирались, и начиналось секретное совещание. Когда оно заканчивалось, дипломаты с такими же предосторожностями разъезжались, и киоск оставался закрытым до тех пор, пока дела снова не требовали тайных переговоров…
Анатоли-хиссари и «Азиатские пресные воды»
Анатолийская крепость, располагавшаяся на азиатском берегу Босфора, была построена византийскими императорами для обороны пролива в самом узком его месте. Возвышается она в том самом месте, где некогда персидский царь Дарий во время своего похода против скифов строил мост. Со временем Анатоли-хиссари пришла в упадок, но султан Мехмед I с распространением владычества турок до азиатских берегов Босфора захватил и восстановил ее.
После взятия Константинополя турками крепость потеряла свое боевое значение, пока в конце XIV в. султан Баязид II не построил здесь маленькое укрепление. В те времена это было единственное турецкое сооружение близ Стамбула. В настоящее время Анатолийская крепость восстановлена и представляет собой сооружение с большой башней, окруженное внутренней и внешними стенами.
Неподалеку от Анатоли-хиссари, располагающейся на низком мысе небольшой зеленой долины, находились «Азиатские пресные воды» — любимое место гуляний турецкого общества. Греки называли их аясмой (святым источником) и ценили за исцеление всех болезней души и тела. В пещере, где бьет источник, была устроена часовня, и тут всегда можно было встретить богомольцев. Турки называют долину Гуюксою по имени протекающей здесь речки Гёксу («Небесный ручей»). Прежде султаны приезжали сюда позабавиться стрельбой из лука и насладиться другими удовольствиями и развлечениями. Для них здесь был выстроен небольшой павильон-дворец, и приезд султанов всегда привлекал множество зрителей. С европейского берега любопытные приезжали на лодках, с азиатского — в арбах, которые предоставлялись в основном женщинам. Арба (правильнее было бы называть «араба») представляла собой своего рода турецкую карету без рессор, поставленную на четыре больших колеса. Внутри ее имелись скамейки с подушками; круглые отверстия, устроенные со всех сторон, служили окнами. Арба богатых людей вся была покрыта резьбой, раскрашена и позолочена.
В такой экипаж впрягали двух здоровых длиннорогих волов, убранных лоскутками разноцветных тканей и лентами. Над шеями их торчали высокие загнутые жерди с кистями; между рогов — пук волос, жирно напомаженных и тщательно причесанных; на лбу — украшения из золота и драгоценных камней, служившие амулетами от дурного глаза. Рядом с волами шли «арабаджи» — возницы (обычно греки).
В подобных каретах знать перевозила своих наложниц, которых набивали туда столько, сколько могла вместить арба. В старину отверстия-окна закрывались плотными шелковыми занавесками, так что сидящих в арбе одалисок никогда нельзя было увидеть— разве ветер поднимет занавеску или неровность дороги покачнет экипаж, и тогда на одно мгновение откроется внутренность экипажа. Но и в этом случае нельзя было взглянуть на султанских наложниц, потому что позади «арабаджи» обычно шли или ехали черные евнухи с обнаженными саблями, угрожая смертью любопытным. Правда, знакомство турок с европейскими нравами и обычаями со временем устранило некоторые строгости, и впоследствии в Стамбуле можно было увидеть и открытые экипажи с гаремными красавицами.
Приехав в долину «Пресных вод», турки располагались около фонтанов или в тени деревьев — каждый со своими женами. Продавцы лакомств и прохладительных напитков подходили к любой компании. Среди напитков особенно распространен был «яурт», известный с древнейших времен. Турки уверяют, будто бы составлять его Авраам научился у ангелов; а Страбон в своих сочинениях утверждает, что в его время яурт употреблялся в Херсонесе Таврическом. Так что этот прохладительный напиток известен уже более 2000 лет. Приготовляется он из квашеного молока — приятного на вкус и очень полезного.
Но из всего прохладительного простая вода являлась для турок чуть ли не самым любимым напитком. Нам, может быть, бывает трудно понять, какое наслаждение доставляет чистая и прохладная вода жителям знойного Востока. Привязанность их к воде обращала на себя внимание всех писателей — древних и новых, духовных и светских. Турок никогда не пускался в дорогу, даже на небольшое расстояние, не привязав к седлу сосуд с водой. Поэтому сакчи (водоносы) чаще других разносчиков слышали, что их зовут то к одной, то к другой группе. Они и сейчас ходят по улицам Стамбула со своими кожаными мешками и светлыми стеклянными кружками…
Попутно расскажем, что европейские «пресные воды» лежат в долине Кеат-хане — у верховья бухты Золотой Рог. Султан Ахмет III устроил на протекавшей здесь речке Варварис плотину, пруды и фонтаны, украсив последние мрамором с золотыми надписями и арабесками. При последних султанах в долине был построен прекрасный киоск в стиле версальского дворца. Киоск стоит на берегу запруженной речки, причем одна сторона его украшена столбами, стоящими прямо в воде. Таким образом, место это, состоявшее большей частью из намывного грунта, окруженное голыми возвышенностями и само по себе не очень привлекательное, со временем превратилось в одно из прекраснейших. Мусульмане приходили сюда по пятницам и в праздники, христиане — в воскресенье и по своим праздникам.
В прежние времена долина Кеат-хане была любимым местом отдыха и султана Махмуда II. К северу от нее лежит Окмейдан, где повелитель правоверных со своими придворными забавлялся «джеридом» — метанием стрел и копий. В Коране сказано, что стрельба из лука является игрой, приличной мужу, потому что во время ее присутствуют ангелы. Она всегда была любимым развлечением не только двора, но и всей турецкой молодежи.