– Нет-нет, к сожалению, я не знаю турецкого языка, но, кажется, знаю язык турецкой кухни.
Последнее тетушка Бану уже не поняла и растерянно обернулась к Асии. Но та явно не собиралась исполнять обязанности переводчицы, увлеченная заданием, которое турецкий Дональд Трамп дал игрокам. На этот раз они должны были постичь глубины текстильной промышленности и разработать новую модель желто-синей формы одной из ведущих команд национальной футбольной лиги. Побеждала модель, выбранная самими футболистами. Асия тоже продумывала собственный план для этой задачи, но решила оставить его при себе, ей вообще не хотелось разговаривать. Если честно, она не ожидала, что американка окажется такой красивой. Впрочем, нельзя сказать, что она в принципе чего-то ожидала, но в глубине души думала – или даже надеялась – встретить в аэропорту этакую тупую блондинку.
Сама не зная почему, Асия очень хотела вступить с гостьей в конфронтацию, но ей не хватало не то чтобы повода, а скорее, запала. Поэтому она просто сидела с замкнутым и отчужденным видом, словно бойкотируя все проявления турецкого гостеприимства.
– Расскажи, как оно там, в Америке? – спросила тетушка Фериде, внимательно осмотрев прическу американки и сделав вывод, что она слишком проста.
Вопрос был настолько абсурдный, что Асия тотчас вышла из себя, хотя и твердо собиралась сохранять индифферентность. Она мученически посмотрела на тетку. Возможно, гостье вопрос тоже показался достаточно бредовым, но она не подала виду, поскольку умела обращаться с тетками.
С полным ртом хумуса Армануш сказала:
– Прекрасно, прекрасно, знаете, у нас большая страна, есть много разных Америк, все зависит от того, где вы живете.
– Спроси ее, как там Мустафа, – потребовала бабушка Гульсум, которая последнюю фразу не поняла вовсе и пропустила мимо ушей.
– У него все хорошо, много работает, – отвечала Армануш, а тетушка Зелиха переводила ее слова мелодичным голосом. – У них чудесный дом и две собаки. Там, в пустыне, потрясающе. И знаете, в Аризоне всегда прекрасная погода, солнце светит…
После того как было покончено с супом и закусками, бабушка и тетушка Фериде снова отлучились на кухню и вернулись, неся на плечах два огромных подноса. Они прошествовали к столу, двигаясь синхронно, покачивая бедрами, словно в восточном танце, и расставили принесенные тарелки.
– О, пилав, – улыбнулась Армануш и подалась вперед, чтобы получше разглядеть тарелки, – а еще туршу и…
– Ого! – хором воскликнули тетки, пораженные тем, как прекрасно их гостья разбирается в турецкой кухне.
Армануш вдруг обратила внимание на самое последнее блюдо.
– О, если бы бабушка это видела! Вот это да, какая вкуснятина, кабурга!
– Ого! – откликнулся восхищенный хор, и даже Асия немного оживилась.
– В Америке много турецких ресторанов? – спросила тетушка Севрие.
– Нет, я, вообще-то, хорошо знаю все эти блюда, потому что в армянской кухне они тоже есть, – медленно ответила Армануш.
Она представилась хозяевам как Эми, падчерица Мустафы, американская девушка из Сан-Франциско, и открывать им другие стороны своей биографии собиралась только после того, как между ними возникло бы какое-то взаимное доверие. Но теперь вот прыгнула с места в карьер. Напряглась, как натянутая струна, но в своих силах была уверена.
Расправив плечи, Армануш окинула взором всех сидевших за столом, чтобы понять, как они отреагировали на ее сообщение. По бессмысленным выражениям их лиц она поняла, что придется немного уточнить.
– Я армянка, ну, американка армянского происхождения.
Эти слова никто не перевел. Они не нуждались в переводе. Все четыре тетушки разом улыбнулись, каждая на свой манер: одна – вежливо, другая – озабоченно, третья – с любопытством и последняя просто приветливо. Но заметнее всех отреагировала Асия. Она оторвалась от шоу «Ученик» и впервые посмотрела на гостью с неподдельным интересом – поняла, что, возможно, та все-таки приехала не для того, чтобы изучать положение женщины в исламе.
– Да? – заговорила наконец Асия, опершись локтями на стол и подавшись вперед. – А скажи, правда, что «System of а Down» нас ненавидит?
Армануш растерянно заморгала, не имея ни малейшего понятия, о чем речь. Мельком оглянувшись, она поняла, что не одинока в своем недоумении: у тетушек тоже был крайне озадаченный вид.
– Это такая рок-группа, – пояснила Асия, – мне очень нравится. Они армяне, и ходят слухи, что они ненавидят турок и не хотят, чтобы турки слушали их музыку, вот мне и любопытно.
Асия недовольно передернула плечами, ей было неохота объяснять очевидные вещи всяким невеждам.
– Я ничего о них не знаю, – поджала губы Армануш.
Ей вдруг стало так неуютно и одиноко, она была словно маленькая былинка, совсем одна в этой чужой стране.
– Моя бабушка родом из Стамбула, – показала она пальцем на Петит-Ma, словно для наглядности ей была нужна старушка.
– Спроси, какая у них фамилия, – велела бабушка Гульсум и толкнула локтем Асию с таким видом, словно у нее в подвале был заперт секретный архив, в котором аккуратно хранились сведения об истории всех стамбульских семей, прошлых, настоящих и будущих.
– Чахмахчян, – ответила Армануш, когда ей перевели вопрос. – Вы можете называть меня Эми, но мое полное имя Армануш Чахмахчян.
Тетушка Зелиха посветлела лицом и одобрительно воскликнула:
– О, мне всегда казалось, что это очень интересно! Турки добавляют абсолютно к любому слову суффикс «чи», так получаются названия профессий. Вот возьмем нашу фамилию, Казан-чи. Армяне, я вижу, делают то же самое. Чакмак… Чакмакчи… Чакмакчи-ян.
– Да, вот еще одно сходство, – улыбнулась Армануш.
Ей сразу понравилась тетушка Зелиха, было в ней что-то такое. То, как она себя подавала, это броское кольцо в носу, суперкороткая юбка, то, как она красилась. Или дело было в том, как она смотрела? Ее взгляд сразу внушал доверие, было ясно, что она способна понять и не осудить.
– Смотрите, у меня есть адрес. – Армануш вытащила из кармана листок. – В этом доме родилась моя бабушка Шушан. Если вы объясните, как пройти, я бы как-нибудь сходила туда.
Пока Зелиха разбирала написанный на бумажке адрес, Асия заметила, что тетушка Фериде чем-то обеспокоена. Время от времени она бросала полные ужаса взгляды на балконную дверь. Казалось, она была в каком-то паническом возбуждении, словно внезапно попала в опасное положение и не знает, куда бежать.
Асия наклонилась и, перегнувшись через дымящееся блюдо с пилавом, прошептала своей чокнутой тетушке:
– Эй, ты чего?
Тетушка Фериде тоже наклонилась и перегнулась через дымящееся блюдо с пилавом. Безумно сверкая зелеными глазами, она прошептала:
– Я слышала, что армяне возвращаются в свои старые дома и выкапывают сундуки, которые их предки закопали, перед тем как бежать. – Она прищурилась и продолжила тоном выше: – Золото и драгоценные камни!
У нее аж дух перехватило, она умолкла, словно ей надо было подумать, и потом, очевидно полюбовно договорившись с собой, повторила:
– Золото и драгоценные камни!
Асия не сразу поняла, о чем вообще говорит тетка.
– Ясно, что я хочу сказать? Девочка приехала сюда, чтобы найти сундук с сокровищами, – восторженно шепнула тетушка Фериде.
Она уже изучала содержимое воображаемого сундука и, предвкушая приключения, вся сияла, словно в отблесках рубинов.
– Черт возьми, ты права! – воскликнула Асия. – Я разве не рассказывала? Она спустилась по трапу самолета с лопатой в руке, а вместо чемодана тащила тележку.
– Заткнись! – обиделась Фериде, сложила руки на груди и откинулась на спинку стула.
Между тем Зелиха, убедившись, что американка прибыла не просто так, спросила:
– То есть ты здесь, чтобы найти бабушкин дом. А почему она уехала?
Армануш и ждала этого вопроса, и колебалась с ответом. Не поспешила ли она? Какую часть истории можно им открыть? Если не сейчас, то когда?
Она сделала глоток чая и проговорила подавленным безжизненным голосом:
– Их заставили уехать. – Но стоило это сказать, и слабость как рукой сняло. Армануш гордо подняла голову и продолжила: – Отец бабушки, Ованес Стамбулян, был известным поэтом и писателем, очень уважаемым человеком.
– Что она говорит? – Фериде слегка толкнула Асию, так как поняла только половину предложения и хотела знать остальное.
– Сказала, что ее семья была известна в Стамбуле.
– Я же права, она за золотом приехала, – шепнула тетушка по-турецки.
Асия закатила глаза, но не так саркастически, как хотела, поскольку ее внимание было поглощено речью гостьи.
– Мне рассказывали, что он был литератор, который больше всего на свете любил читать и размышлять. Бабушка говорит, я на него похожа, я тоже очень люблю книги, – добавила Армануш со смущенной улыбкой.
Некоторые слушатели улыбнулись в ответ, а дослушав перевод, улыбнулись все.
– Но, к несчастью, его внесли в список, – робко пояснила Армануш.
– Какой список? – поинтересовалась тетушка Севрие.
– Список армянских деятелей культуры, которые подлежали уничтожению. Политики, поэты, писатели, священники… Всего двести тридцать четыре человека.
– Но почему? – спросила тетушка Бану.
Армануш, проигнорировав вопрос, продолжила:
– В субботу двадцать четвертого апреля тысяча девятьсот пятнадцатого года в полночь были арестованы и силой доставлены в полицейское управление десятки проживавших в Стамбуле деятелей армянской культуры. Все они были одеты с иголочки, словно собрались на торжество, – безупречные воротнички и элегантные костюмы. Все – интеллектуалы. Ничего не объясняя, их продержали в полицейском управлении, а потом отправили в тюрьму Айаш или депортировали в Чанкыры. Первым было хуже, чем вторым. В Айаше никто не выжил. В Чанкыры людей убивали не сразу. Дедушка попал к этим. Из Стамбула в Чанкыры их отправили поездом под надзором турецких солдат. Они шли много миль от станции к городу. Сначала с ними нормально обращались. Но во время этого перехода их били палками и рукоятками от кирок. Знаменитый музыкант Комитас