— А разве нет? — Пока я вожусь со скинни, он уже полностью одет, разве что расстёгнутая рубашка демонстрирует спортивное тело, от которого я поспешно отвожу глаза. — Скажи-ка, любимая, ты хоть на секунду усомнилась, что я сказал тебе правду? Тогда, в «Белом кролике».
— Вот не надо! — кривлюсь я. — Можно подумать, ты это сделал по доброте душевной! Тебе хотелось, чтобы я бросила Анд… чтобы мы разошлись и ты сделал для этого всё. Даже сошёлся с Гараншиной!
— С Алиной мы учились в одной школе и с годами всего лишь не потеряли связь.
— Связь, — многозначительно хмыкаю я. — С Гараншиной…
— Не ревнуй, — с улыбкой Ян за ноги разворачивает меня к себе лицом, — я твой со всеми потрохами.
И очень хочется ответить колкость, но искренность в обнимающих меня руках, в смеющихся глазах и во всём Яне внезапно и неожиданно заталкивает весь сарказм подальше. А на губах появляется ответная улыбка. Сожалеющая.
— Знаешь, мне даже жаль, — подавшись вперёд, склонив голову на плечо, я ерошу короткие волосы на его затылке, — что ты не был таким семь лет назад.
— А сейчас?
— А сейчас поздно, — мило улыбнувшись, я разворачиваюсь и дозастёгиваю ботинки.
Его взгляд препарирует меня секунд пять, после чего дверь негромко хлопает, закрываясь. Ещё через две минуты Ян садится за руль, уже полностью застёгнутый и с подарком.
— Оденься, — мне на колени ложится белая, без надписей футболка и я решаю, что в этот раз можно и не спорить.
Тем более, что влажные волосы всё ещё неприятно холодят спину, и будут продолжать в том же духе, пока я не доберусь до фена.
— Подожди, — увидев золотой отблеск в зеркале заднего вида, я хватаю Яна за запястье.
— Что ты?..
Но я не слушаю. Снова выскользнув на улицу, я широко раскрытыми глазами смотрю на небо.
Много ли нужно, чтобы ощутить мелочность своих проблем? Всего ничего — увидеть невероятное. Когда на востоке бескрайнее небо окрашивается в по-летнему золотистый рассвет, а на западе Луна и не думает сдавать свои позиции.
Несколько шагов отделяют меня от чуда, и я делаю их с радостью. Задрав голову вверх, до ломоты в шее смотрю, как соприкасаются два мира — отчаявшейся ночи и наполненного надеждой утра. И сама наполняюсь. Миром, восторгом… верой? Наверное, да.
Верой в себя. В то, что нет ничего невозможного. В крылья за спиной, которые дарят мне самые родные.
Олеся.
Папа.
Кирилл.
И я буду не я, если рискну их разочаровать.
— Прошу.
— Было приятно с вами работать, — сверкая акульей улыбкой, я ставлю размашистую подпись на всех бумажках, что мне подсовывает шаблонный. — Приходите ещё.
— Обязательно, — кривится Иванов Иван Петрович, у которого вместо минимальных трёх миллионов недоимки в акте всего сто пятьдесят тысяч. — Всего доброго.
— И вам, — мстительно отзывается из-за моего плеча Алёна, потратившая немало нервных клеток. Недели две назад я даже предложила выдавать ей молоко за вредность, после чего едва не была послана подальше.
А всё потому, что эти… граждане всё-таки нашли что искали.
Перископов Альберт Владимирович действительно провозил редкие книги мимо таможни, причём не только нашей, продавая их ценителям. А остатки скидывал за хорошие деньги таким магазинам, как мой. Пусть уже не одиночным, но и не расползшимся сетью по всей стране. И быть мне битой материально, а то и отбрыкиваться в суде, но…
Во-первых, книги, которые я покупала у Перископова, были не такими редкими, как, например, оказавшийся у него при аресте один из старейших экземпляров Библии. Во-вторых, «Цербер». Эти дамочки в процессе выездной проверки вытрепали налоговикам нервы так, что мы с Алёной могли справедливо считать себя отомщёнными. И, в-третьих, моя вторая за всю жизнь полузаконная афера.
Я ведь знала, что ищут налоговики и тоже искала. Сработав на опережение, я нашла ещё одного Перескопова Альберта Владимировича, библиотекаря. Разница в одну «е» не перекрывала такое везение и мы с Алёной, воспользовавшись предупреждением дамочек из «Цербера», быстро провели с ним несколько сделок купли-продажи. Часть задним числом, объяснив это Альберту Владимировичу сложностями с расчётами.
Незаконно, зато сработало.
Копии документов Перескопова заменили копии Перископова, а ошибку в актах мы признали, торжественно повинившись перед шаблонным. И, может, ему бы удалось докопаться и, скорее всего, надолго прикрыть «Саркани», если бы не Андрей. Раскаявшийся, он предлагал, но я запретила отзывать выездную проверку. И Андрей не стал, правда, это не помешало ему попросить главного налоговика области не приставать к честной мне.
Аня из налоговой видела, как они выходили из кабинета весьма довольные друг другом.
Так что, стоило шаблонному по истечение срока доложить о мелких ошибках и попросить продления, им с напарником вежливо приказали сворачиваться и возвращаться в альма-матер. Поэтому он и уходил с кислой миной, зная, что его провели, но, не имея возможности это доказать.
— Незабываемый опыт, — фыркает Алёна, выходя из-за моей спины.
— Может быть, но повторять бы не хотелось, — в тон отзываюсь я.
— Сейчас бы в отпуск, — мечтательно вздыхает она, облокотившись о спинку кресла, — чтобы отключить телефон и забыть про цифры.
— Так иди, — улыбнувшись, я вижу новое сообщение от Насти Кабировой. — Квартальный отчёт ты сдала, бухгалтерию проверила от и до, самое время отдохнуть.
— А и правда, — озаряет Алёну. — Отпустишь?
Вместо ответа я выразительно указываю рукой на дверь.
— Тогда увидимся через месяц? — всё ещё сомневается она.
— Хорошего отдыха, — фыркнув, ставлю я точку и перевожу взгляд на экран.
В письме риелтора ещё три офиса. Кажется, это уже третья или четвёртая партия, но всё не то. Точнее, не так. Всё не Гоголя. И как бы да, в условиях соглашения с Яном я прописывала покупку того здания по средней рыночной цене и в щадящую рассрочку. Вот только в жизни всё оказалось несколько сложнее.
— Кать, позови ко мне Аллу, — прошу я, набрав номер, и кладу трубку.
— Звали, Алиса Константиновна? — она не то чтобы мне рада, но откровенно злорадства не видно.
— Проходите, садитесь, — указываю я на кресло перед собой.
— Что-то случилось? — гораздо вежливее, чем пару месяцев назад интересуется Алла. Хотя красные шпильки всё ещё при ней.
— Случилось, — сложив ладони перед собой домиком, я улыбаюсь, — вы уволены.
Секунда, вторая, третья. Приподняв бровь, она смотрит на меня, я с улыбкой отвечаю тем же.
— Могу я узнать причину? — кажется, искренне интересуется она. Хотя, Алла и искренность…
— У меня много недостатков, — я продолжаю улыбаться. Неудивительно, учитывая, что пришлось терпеть её целых два месяца. — Но главный из них — я не работаю с теми, кто мне не нравится. А вы мне не нравитесь.
— Вы мне тоже, — не впечатляется Алла, — но вряд ли взаимная неприязнь считается достаточной причиной для увольнения.
— Вам нужны более веские? Как хотите, — хмыкнув, я откидываюсь на спинку кресла. — Вы грубо высказываетесь на моей территории обо мне же. Вы устанавливаете свои порядки и наказываете моих сотрудников. И в недостаточной мере исполняете свои обязанности. Хотите ещё? — Положив локти на подлокотники кресла, я подаюсь вперёд. — Извольте. Я не буду работать с лицемеркой, захотевшей утопить собственную лодку.
— Не понимаю, о чём вы говорите.
Актриса. Да такая, что только аплодировать и закидывать цветами.
— Я говорю, что можете строчить на меня доносы хоть ежедневно. Не поможет. — Выражение её глаз меняется всего на миг, но мне достаточно и этого. — Гораздо больше мне интересно на что вы надеялись, подставляя компанию, в которой сами и работаете.
— Заявление подписано сегодняшним числом? — вместо ответа нехорошо прищуривается Алла.
— Не хватает только вашей подписи, — выпрямившись, я указываю на лежащую с её стороны стола распечатку. И она раздражённо подписывает, едва не прорвав бумагу насквозь. — А теперь поговорим.
— Не о чём, — высокомерно задрав подбородок, Алла поднимается и идёт к двери.
— Я у тебя что, мужика увела? — вопрос заставляет её застыть на половине пути.
— Мужика? — презрительно кривится она, разворачиваясь.
— А что, есть другая сфера, где наши интересы могли пересечься?
— В отличие от тебя, мне мужики без надобности! — Алла резким шагом подходит и, наклонясь, опирается ладонями о мой стол. Вот это я понимаю ненависть! — Я не выхожу за одного, сплю с другим, а болтаю с третьим. Всё, чего я добилась, пришло исключительно адским трудом. Адским! Папочка не давал мне денег на капризы. Любовничек не помогал с открытием бизнеса. Мужики не вились около моих ног, готовые на всё, что угодно!
Вот оно что! То есть из нас двоих это я лицемерная дрянь. Хотя, может и так, вот только про какого любовничка речь, учитывая, что Кир мне не помогал, а Андрея я тогда ещё не знала? Или это так, её фантазии на тему?
— Что мешало тебе завести парочку таких же любовников? — иронизирую я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и она на меня кинется.
— Мне?! — нервный смешок и Алла отталкивается руками от моего стола. — Папаша-алкоголик, бюджет, общага и мытьё полов по ночам. Вот что мне мешало, пока ты разгуливала по клубам, просыпаясь в постели незнакомых мужиков! — А вот даже интересно, это все мои так думают, или только с Аллой не повезло? — Пока выбрасывала деньги на шмотки и машины. Пока со скуки не решила поиграть в бизнесменшу!
— Класс, — усмехаюсь я в ответ. — Ты бедная и несчастная, а я золотая молодёжь. Это понятно, классовое неравенство и все дела, но сколько таких как я было вокруг. К ним же ты не шла работать. Или?..
— Я устраивалась к успешной, с нуля раскрутившей бизнес, девушке. — Ещё один презрительный взгляд. Я должна впечатлиться? — А потом оказалось, что от того успеха здесь только постельные игрища и папины деньги. И бесконечное, ничем не оправданное высокомерие мажорки, которая даже архитектурный смогла закончить со второго раза!