Первым делом я направился к холодильнику с напитками, открыл рюкзак, чтобы засунуть внутрь несколько бутылок воды, и замер. Змея укрылась в кармане на задней стенке рюкзака и свернулась кольцом. Я осторожно положил внутрь две полуторалитровые бутылки, открыл третью и сделал большой глоток. Потом принялся сметать с полок сладости.
Остальные занимались тем же. Пэк Эён взяла две бутылки изотоника и одну бутылку воды, Со Чжихёк – две бутылки воды, а оставшееся в рюкзаке место заполнил шоколадными и ореховыми батончиками. Пэк Эён кидала в сумку пудинги и стаканчики с фруктами, продолжая считать: «Пятнадцать, шестнадцать…»
Наблюдавший за ней Со Чжихёк сунул руку за холодильник и что-то вытащил. Я решил, что лимонад, но это оказалась бутылка виски «Баллантайнс» пятидесятилетней выдержки. Никогда раньше такой не видел. Подумать только – этот виски старше меня!
Со Чжихёк принялся бороться с молнией, потому что две бутылки воды и «Баллантайнс» категорически отказывались помещаться в рюкзак одновременно. В следующую секунду Пэк Эён, продолжавшая считать, вдруг крикнула:
– Уходим!
– Секундочку!
– У нас нет секундочек! Все, уходим!
Пэк Эён с раздражением потянула Со Чжихёка к выходу. Я последовал за ними, но сбавил шаг, увидев лежащего метрах в десяти от нас мужчину.
– А?
Я остановился, вглядываясь в лежащее на земле тело, но Со Чжихёк вернулся и, схватив меня за руку, потянул за собой. Он тащил меня с такой силой, что я едва успевал перебирать ногами. При виде нас Син Хэрян, который ждал за магазином, тут же направился к мосту.
Та-та-та-та-та-та-та! Где-то совсем рядом раздался звук, похожий на треск лопающегося попкорна. Пока мы не покинули Центральный квартал и магазин не остался далеко позади, Пэк Эён давала нам знаки вести себя тихо, и жесты ее говорили: «Держите рот на замке, если не хотите остаться без языка».
Только когда мы подошли к мосту, ведущему в Чхоннёндон, Син Хэрян оглядел нас и сказал:
– Теперь можете говорить.
Я облегченно выдохнул.
– Как же я испугалась! – сказала Ю Гыми, которая нервничала с того момента, как увидела вооруженную японку, и постоянно оглядывалась назад. – Хорошо хоть мы больше не встречали вооруженных людей.
Со Чжихёк открыл было рот, чтобы что-то сказать, но замолчал, когда Пэк Эён погрозила ему кулаком. Я заколебался, но все же спросил у него:
– Там, возле магазина… лежал мужчина.
– Да, – неохотно признал Со Чжихёк.
– Он потерял сознание или его застрелили?
С расстояния я не заметил никаких серьезных ран. От пули ведь должно быть много крови?
Пэк Эён покачала головой:
– Его ранили в спину. Он либо уже мертв, либо скоро умрет. Доктор, вы умеете лечить огнестрельные ранения?
– Нет.
Если бы речь шла о ротовой полости, я сделал бы все, что в моих силах. Или о травме головы. Но если в нее попадет пуля, мои знания будут совершенно бесполезны. В конце концов, в моем распоряжении только два рюкзака с животными, что я могу поделать?
– Похоже, его застрелили, когда мы вышли из кинозала и направились в сторону кафе, – заметила Пэк Эён.
Ю Гыми поморщилась и повернулась ко мне:
– Вы видели его лицо?
– Нет, он лежал лицом вниз. Но… у него короткие рыжие волосы. Азиат. На тыльной стороне руки – татуировка в виде акулы.
– Хон Тао. Инженер из команды «Ра», тайванец, – сказал Син Хэрян.
Интересно, не был ли Хон Тао одним из тех, кому Син Хэрян организовал «кулачный массаж»?
– Вы его знали?
– Только в лицо.
Похоже, не был.
Со Чжихёк неожиданно хлопнул в ладоши, словно что-то вспомнив:
– А! Это же он! Тот самый парень, который пробрался в столовую посреди ночи, чтобы украсть соль и сварить себе соленый кофе! Тогда еще сигнализация врубилась в три часа ночи!
Ю Гыми поняла, о ком речь, и кивнула:
– Он еще выкладывал на доске объявлений кулинарные рецепты?
Похоже, многие сотрудники Подводной станции снимали стресс с помощью еды.
Пэк Эён, внимательно слушавшая разговор, вмешалась:
– Кажется, выжило больше инженеров, чем я думала.
– Но ведь мужчина, которого мы видели, умер? – растерянно спросил я.
Потирая губу, которую она от волнения прикусила, Пэк Эён покачала головой:
– Инженеры работают в командах. Вполне вероятно, что остальные члены команды живы.
Пока мы шли по мосту, Ю Гыми то и дело потирала руки.
– Что-то здесь прохладно. Похоже, температура понизилась.
– Верно.
Несмотря на то что я дважды погружался в воду и потерял много тепла, холода я не чувствовал, но теперь меня пробрал озноб. Похоже, после того как мы покинули Центральный квартал, адреналин в моей крови значительно поутих. Непринужденно шагавший Со Чжихёк внезапно посерьезнел и, почесывая голову, взглянул на планшет.
– И правда. Обычно я нечувствителен к температурным перепадам, да и костюмы нас защищают. Поэтому я ничего не заметил. Но, видимо, из строя вышла система жизнеобеспечения. Обычно она поддерживает температуру в двадцать четыре градуса, но сейчас здесь всего двадцать один.
Похоже, сломалось что-то действительно важное.
И, судя по названию, нам не поздоровится.
Глава 25ЧхоннёндонЧасть 1
– И что произойдет, если система жизнеобеспечения выйдет из строя? – взволнованно спросил я.
Со Чжихёк замешкался. Казалось, он подыскивал слова, чтобы объяснить все как можно доходчивее.
– Оборудование жизнеобеспечения, используемое на Подводной станции, расщепляет воду на водород и кислород. В свою очередь, энергия, высвобождающаяся в результате реакции, используется для поддержания тепла. Пока все понятно? Система жизнеобеспечения дает нам достаточное для жизни количество кислорода и поддерживает оптимальную температуру даже при высоком давлении, характерном для подводных условий. Тот факт, что сейчас температура упала, означает, что где-то возникла проблема…
Объяснения стали пространными, и тогда Син Хэрян исчерпывающе подытожил:
– Возрастает риск смерти.
А этот парень умеет произвести впечатление!
Некоторое время мы с Ю Гыми переваривали услышанное, а потом она испуганно спросила:
– Может, нам лучше вернуться в Центральный квартал?
Пэк Эён, которая шла последней и постоянно оглядывалась, посмотрела сначала на Син Хэряна, потом на Со Чжихёка и, покачав головой, хлопнула обоих по спине.
– Руководитель группы, вам следует объясняться понятнее. Не волнуйтесь, Гыми. Если мы сейчас быстренько эвакуируемся, то все будет хорошо.
Моя тревога несколько поутихла. Пэк Эён права – при условии, что мы сможем успешно эвакуироваться из Чхоннёндона. В Пэкходоне и Чучжакдоне нам не повезло.
– Сколько времени у нас в запасе? – обеспокоенно спросил я у Со Чжихёка.
– Точно не знаю, – неуверенно ответил он. – Такого еще никогда не было.
– Трудно сказать, сколько времени осталось, – добавил Син Хэрян, а потом сказал то, отчего моя тревога подскочила до отметки «максимум»: – Но если так пойдет дальше, то концентрация углекислого газа в воздухе быстро возрастет и мы задохнемся.
Отлично. Какая прекрасная новость. Пэкходон затоплен, Чучжакдон наполовину разрушен, в Хёнмудоне инженеры стреляются за спасательные капсулы, по Центральному кварталу разгуливают люди с пушками, а долгое пребывание в Чхоннёндоне, куда мы сейчас направляемся, грозит нам удушьем.
– Ну, по крайней мере, здесь мы не умрем от пуль и не утонем, – ободряюще сказал я.
Ю Гыми недоверчиво уставилась на меня, а потом с раздражением затрясла головой:
– Мне тошно от всего, что происходит.
Пока мы с Ю Гыми разговаривали, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, наша процессия вошла в Чхоннёндон. Мы увидели лифт, ведущий на Третью базу, которая располагалась на глубине в тысячу метров. Лифтовый канал обвивал Синий Дракон. До чего же странно было видеть восточный символ в таком многонациональном месте! Казалось, дракон должен символизировать восхождение, но из-за воды вокруг создавалось впечатление, что он погружается в морские глубины.
Глядя на его яркие голубые чешуйки, я повернулся к Син Хэряну и спросил:
– Почему здесь дракон?
– Какой-то псих из руководящего состава предложил превратить Подводную станцию в туристическую достопримечательность и для этого добавить элементы восточной мифологии: четырех священных зверей, духов четырех сторон света, – объяснил Син Хэрян.
В его голосе слышалось неодобрение, но трудно было сказать, на кого оно было направлено: на психа из руководящего состава с его странными идеями или на самого дракона, обвивающего лифт. Меня всегда удивляло, что кварталам дали такие странные названия, вместо того чтобы просто назвать Хёнмудон Северным кварталом, Чучжакдон – Южным, Чхоннёндон – Восточным, а Пэкходон – Западным.
– И чем все закончилось?
– В глубинах моря смотреть особо не на что. Темнота, высокое давление. Изредка можно увидеть рыб, похожих на чудовищ с неумелых детских рисунков. Естественно, затея провалилась.
Ю Гыми воскликнула:
– А, это все объясняет! Несколько лет назад у входов в Центр глубоководных исследований, Центр редких минералов и Центр исследований загрязнения морской среды появились статуи Красной Птицы Чучжак. Ученые не понимали, зачем их установили, и шутили, обсуждая, кто это – фениксы, индейки или куры. Так вот почему их установили!
Пэк Эён, которая молча слушала наш разговор, вздохнула и, не сбавляя шага, сказала:
– Концепция оказалась провальной. Если бы здесь развесили кресты со страдающим Иисусом, статуи ангелов и картины с двумя рыбами и пятью хлебами, то от христиан отбоя не было бы.
– Почему?
При чем здесь христианство? Я мало что знал об этой религии, поэтому не понимал, о чем речь.
– Ну… В общем, это из Библии, – сказала Пэк Эён. – Не знаю подробностей, но там есть часть, где Бог спрашивает, опускался ли кто-то там на дно моря.