Со Чжихёк замолчал, как будто закончил объяснение. Меня пробрала дрожь, и по спине поползло неприятное чувство тревоги.
– А как насчет властей? Например, полиции или армии? Они не вмешались?
– Эту Подводную станцию до сих пор делят восемь стран, и каждая считает ее своей. О какой полиции тут вообще может идти речь? Думаю, морской царь разобрался бы быстрее. В любом случае признаюсь, я почувствовал облегчение, увидев, как Сато мучается, пытаясь есть ложкой, потому что из-за перелома не может пользоваться палочками.
– Сато? – растерянно переспросил я. – Вы говорите о Сато Рёсуке?
– Да, о нем. Полный моральный урод. Говорят, в его двадцать три или двадцать четыре у него уже есть жена в Японии, поэтому я не понимаю, какого хрена он тут вытворяет. В любом случае после драки в комнате Эён и угроз командующего Сина, что если нас не переселят в другой блок, то об этом инциденте узнают даже в самой захолустной кафешке Мозамбика, нам все-таки удалось переехать в Пэкходон. Все остальные инженеры находятся в Чхоннёндоне.
– В Пэкходоне ведь и русская команда живет?
– Да, русские оказались еще жестче. Говорят, они привязали одного австралийца к стулу и пытали его восемнадцать часов за то, что он вломился в комнату Никиты или Ирины, не помню точно. После больницы его сразу отправили прямиком на родину.
Господи… Что я только что услышал?
– Неужели нет способа наказать за такие преступления?
– Наверху вроде ведутся какие-то обсуждения, но когда будет что-то решено – неизвестно. Страны спорят о том, чьи подводные лодки могут патрулировать окрестности. Разведывательные дроны сталкиваются друг с другом и падают, а американцы заявляют, что построят свою военно-морскую базу прямо рядом с Подводной станцией, что тоже вызывает напряжение. Когда здесь возникает проблема, сразу же начинается спор о том, законы какой страны применять.
Неожиданно вмешался Син Хэрян:
– Официально на Подводной станции никто не имеет права носить оружие. Это своего рода нейтральная территория. Изначально ее создавали с целью, чтобы люди могли жить здесь в духе мира и сотрудничества вне зависимости от расы, национальности, пола или возраста.
– Ах… Ну, идея-то хорошая. Но реализовать ее не так просто, да?
Как идеалистично. Похоже, из станции хотели сделать своего рода утопию, но совсем не учли реальную человеческую природу. Конечно, было бы прекрасно жить в таком мире, но уровень сознания людей явно не соответствовал столь высоким ожиданиям.
Син Хэрян продолжил объяснение:
– В соответствии с этой идеей из каждой страны отбирают только тех, кто максимально этичен и не создаст проблем в отношениях с другими людьми. Но возникает вопрос: насколько хорошо работает этот отбор?
– Отбирают?
– Да.
Постойте, что за бред? Разве я проходил какие-то тесты? Я был «отобран»? Что это значит?
– Так и я, выходит, прошел отбор, чтобы попасть сюда? Каким образом?
– Вы же проходили тесты на профпригодность.
– Ну… да, я проходил два онлайн-теста и одно собеседование.
– А еще наверняка были проверки на этику и идеологию, о которых вы, возможно, даже не знали. А еще в конкурсе не участвуют лица со штрафами свыше трехсот тысяч вон. Все остальное появилось уже после того, как я сюда попал.
Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком шагов. Поднявшись еще на несколько ступенек, Со Чжихёк вдруг издал громкий возглас. Я подумал, что у него заболела нога, но он обернулся ко мне и сказал:
– Так вот! Поэтому нет ничего подозрительного в том, что женщины меняются с кем-то комнатами!
Зато я убедился, что у Со Чжихёка отличная память. Мои мысли были заняты обстановкой на Подводной станции, где, похоже, царил жуткий беспорядок, и подозрения в отношении Кан Сучжон и Ю Гыми уже отступили на второй план.
Я потер лоб, вспоминая неприятного пациента, и сказал:
– Похоже, Сато затаил глубокую обиду на господина Син Хэряна.
Со Чжихёк усмехнулся:
– Ну конечно! Этот ублюдок Сато закончил переломом правой руки, ноги и травмой своей штуковины, в то время как наш командир отделался сбитыми костяшками.
Со Чжихёк взмахнул руками, будто боксируя, и случайно оступился. Ритм сбился, и мы все трое кубарем покатились вниз. Ой!
Мы с Cин Хэряном со стоном поднялись, не говоря ни слова. Но, похоже, Со Чжихёк воспринял наше молчание как осуждение.
– Э-э… Простите, парни. Знаю, тяжело тащить по лестнице девяносто шесть кэгэ чистого веса. Потерпите меня еще немного. Как выберемся отсюда, я угощу вас выпивкой.
– Разве здесь не запрещено продавать алкоголь?
– Да, поэтому я и предложил!
От его нелепого замечания мне стало так смешно, что я, несмотря на усталость, не смог сдержать улыбку. Казалось, за глупыми разговорами мы продвинулись дальше, чем в молчании.
Если спросить у Ю Гыми, то, скорее всего, окажется, что мы прошли совсем немного. Раньше я постоянно спрашивал, сколько ступенек осталось, но теперь почти перестал – слишком разочаровываешься, когда реальность не совпадает с ожиданиями.
Глава 43ЛестницаЧасть 7
Поднимаясь по лестнице, делая остановки и снова продолжая путь, я размышлял о Кан Сучжон и Ю Гыми. Как ни взгляни – объективно или субъективно, они хорошие люди. Я не могу жить, постоянно подозревая всех вокруг. Конечно, некоторые могут, но я не из тех, кто способен выдерживать постоянный стресс. У меня просто не хватит на это сил.
Я должен быть благодарен за ту доброту, которую они проявили ко мне, и верить, что она была искренней. Не хочу барахтаться в болоте недоверия, глубину которого даже не могу измерить. Совет Со Чжихёка оказался весьма полезным. Но если Со Чжихёк… Ладно, хватит об этом.
– Гыми!
– Да?
Слабый голос донесся издалека. Поднимаясь, я примерно в двадцати ступенях от себя увидел темную фигуру Ю Гыми, которая стояла и покачивалась из стороны в сторону, как зомби. Теперь Ю Гыми больше не спускалась вниз, даже если звали. Она просто стояла и, отдыхая, ждала, когда мы ее догоним. Или, если Пэк Эён окликала ее сверху, она тяжело вздыхала и продолжала подниматься. Эффективно.
Пытаясь отдышаться, я наблюдал за ее плавными, словно у воздушного змея, движениями, потом спросил:
– Сколько ступеней мы уже прошли?
– Я стою на три тысячи двадцать пятой. Погрешность может составлять плюс-минус десять ступеней.
Мы пять раз останавливались, чтобы передохнуть, и прошли целых три тысячи ступенек? Изначально привал должен был быть через каждые четыреста пятьдесят ступенек, а на самом деле мы проходили по пятьсот-шестьсот. Не удивительно, что я так вымотался. В темноте, когда ничего не видно, легко поддаться обману. Вот бы они сказали, что мы уже на четырехтысячной ступени. Человеческая природа – она такая, да… Люди легко обманываются. Точнее, я сам склонен обманываться.
– Ого, мы прошли больше, чем я ожидал. Я-то думал, мы прошли всего тысячи две.
– Осталось еще около тысячи трехсот.
– Но по крайней мере больше половины пути уже позади.
Задыхаясь так же, как и я, Со Чжихёк произнес:
– Больше никогда не буду ходить по лестницам. Вот вылечу ногу – буду жить прямо в лифте. Постелю там себе постель. Честное слово.
– Отличная идея, – подхватила Ю Гыми. – Я тоже не выйду из лаборатории. Эти лестницы уже достали.
Слушая наш разговор, Син Хэрян взглянул на часы и спокойно сообщил:
– Мы потеряли не так уж много времени.
– Сколько прошло?
– Около сорока минут.
– Это много или мало?
Помедлив, Син Хэрян ответил:
– С нашей группой – нормально.
Я кивнул, хотя в темноте этого не было видно. Если уж обычно немногословный Син Хэрян не говорит что-то вроде «Нам конец, мы обречены», значит, все идет неплохо. Словно зачитывая рэп, Со Чжихёк выдал длинную тираду, полную ругательств. Основной смысл его жалоб сводился к тому, что у него сильно болит колено и что он мечтает причинить в три раза больше боли тому, кто в него стрелял. Конечно, он мог бы причинить обидчику в десять раз больше боли, но, будучи человеком высоких моральных принципов, сдержался. Я засмеялся, слушая его монолог, и тут же оступился. Вернее, моя нога шагнула в пустоту.
– А?!
Я начал терять равновесие, но Со Чжихёк, который, опираясь на Син Хэряна, держался за мое плечо, успел меня подхватить. Одна моя нога уже повисла в воздухе, но они быстро подтянули меня, не дав сорваться в темноту.
Син Хэрян велел нам с Со Чжихёком держаться ближе к стене, а сам осветил лестницу с помощью планшета. Оказалось, что длина ступени, на которую я наступил, была на два-три сантиметра меньше, чем предыдущих. Пэк Эён и Ю Гыми шли посередине лестницы, поэтому в темноте не заметили разницы.
– Док, вы чуть не полетели вниз…
– Спасибо вам обоим.
Син Хэрян нахмурился, глядя на ступени:
– Пойдете по внешнему краю? Так безопаснее.
По внешнему краю идти было сложнее и утомительнее, но я без лишних слов поменялся с ним местами. Лучше перестраховаться, чем упасть.
Син Хэрян потянулся к шее и достал из-под одежды цепочку. Даже в темноте можно было разглядеть слабое мерцание. Син Хэрян расстегнул ее и шагнул ко мне. Он приблизился вплотную, и я понял, что это кулон, который я раньше не замечал из-за закрывающего шею спецкостюма. Син Хэрян протянул мне руку, и я машинально отступил – было немного странно, что мужчина вдруг решил предложить мне свой кулон…
– Это совсем не обязательно…
– Я просто одалживаю его. Вернете, когда выберемся из темноты, – сказал Син Хэрян, надевая на меня цепочку.
Так его ожерелье оказалось у меня на шее.
На ощупь я не мог понять, из чего сделан кулон, но он слабо светился. С моими скромными познаниями в минералогии я еще не слышал о камнях, которые светятся в темноте без источника света.
Глядя на маленький синий камень у себя на шее, я с беспокойством спросил:
– Из чего он сделан?
Только бы не радиация. Если камень светится, это ведь не к добру, да?