– Это лазурит, покрытый флуоресцентным веществом, – спокойно ответил Син Хэрян.
Я с облегчением выдохнул. Но ведь я не единственный, кто идет в темноте! Посмотрев вперед, я спросил:
– Может, лучше отдадите кулон Ю Гыми?
Мы поднимаемся втроем, а она одна. Как ей, должно быть, страшно в темноте.
– За три тысячи ступеней Ю Гыми ни разу не оступилась.
– Откуда вы знаете?
– По звуку, – ответил Син Хэрян.
После слов Син Хэряна у меня больше не нашлось возражений, и я замолчал. Ноги пульсировали от боли, и я не сомневался, что они покрылись синяками. Ступени были неровными, высота постоянно менялась, а идти, поддерживая другого человека, было нелегко. Кажется, по мнению Син Хэряна, я слишком часто падал. Ну да. Не удивительно, что он беспокоился, – упав, каждый из нас троих утянет за собой остальных. Камень, висевший у меня на шее, излучал слабый синий свет. Он был размером с ноготь большого пальца, но его света хватало, чтобы немного меня успокоить.
Глядя на мерцающий голубым светом кулон, я сказал Син Хэряну:
– Впервые вижу, чтобы кулон был покрыт флуоресцентным веществом.
Син Хэрян ответил тихим «да». Я заметил, что Со Чжихёк, который все это время болтал без остановки, сейчас молчал и спокойно поднимался по лестнице. Я думал, что он весь день будет подшучивать надо мной за то, что я споткнулся на лестнице или ношу кулон Син Хэряна, но, к моему удивлению, он ничего не сказал.
Долгое время мы поднимались по лестнице в молчании. Син Хэрян был человеком немногословным, и я общительностью не отличался, да и дышать без того было тяжело. Обычно разговор начинал Со Чжихёк, но, похоже, даже у него закончились темы для бесед. В темноте я услышал, как он тихо шмыгнул носом, прежде чем заговорить:
– Вспомнил, как командир делал этот кулон.
Я дотронулся до кулона кончиками пальцев правой руки. Он поблескивал. Лазурит, говоришь? Если мне не изменяет память, при свете он выглядит как глубокое синее море.
– Вы сами его сделали?
– Нет.
– Расскажите поподробнее, командир. Мне ведь нужно знать, что я ношу на шее.
Раньше, когда члены команды Син Хэряна просили что-то объяснить, он всегда подчинялся. Интересно, почему?
На мой вопрос об этом Со Чжихёк хмыкнул:
– Мы установили такое правило, потому что командир слишком немногословен. Если попросить объяснить что-то подробно, ему приходится это делать. Иначе у всей команды давно закончилось бы терпение.
Помолчав, Син Хэрян сказал:
– Мне посчастливилось найти лазурит в Афганистане. Камни были небольшие, но из них могло получиться два кулона. Забрав обработанные камни у ювелира, я покрыл их несколькими слоями нетоксичного флуоресцентного вещества, чтобы они были видны в темноте. Убедившись, что кулоны светятся, я добавил защитный слой и подарил один из них.
– Значит, изначально кулонов было два?
– Да. Это парные кулоны.
У меня по спине пробежали мурашки. Неужели я ношу один из парных кулонов? Да нет, не может быть…
– А второй сейчас у вашей второй половинки? – спросил я.
Из темноты донесся смущенный голос:
– Эм… нет, второй сейчас на мне.
Впервые за все время Син Хэрян говорил так неуверенно. Черт.
– Я сейчас же верну его вам! Господи, да что же это! Вдруг ваша девушка меня проклянет!
– Она умерла, так что ничего страшного не случится, – спокойно ответил Син Хэрян.
У меня похолодело в груди, там, где висел кулон. Похоже, что и Со Чжихёк, стоявший рядом в темноте, не ожидал такого объяснения. Он убрал руку с моего плеча и, почесав затылок, пробормотал:
– А я-то думал, вы просто коротко объясните, зачем сделали, чтобы он светился в темноте.
– У меня спросили подробности, – сухо ответил Син Хэрян.
– Ну теперь я окончательно проснулся.
– Чжихёк, вы что, засыпали? – удивился я.
– Попробуйте-ка сами подниматься в полной темноте по лестнице. Неужели вам не хочется спать?
– Мне не хочется.
– Значит, у нас с вами разные организмы.
После этих слов повисла тишина. Мне вдруг показалось, что кулон, который сначала был легким, начал давить на шею, как тяжелый груз. В темноте мерещилось, будто какая-то женщина сверлит меня взглядом. Я принялся придумывать себе всякие страшные сценарии, но потом все же задал вопрос Син Хэряну. Я… впервые за все время осознал, какой я трус. Раньше я даже не подозревал об этом.
– Извините за вопрос, но… Носить этот кулон – настоящее испытание.
– М-м?
– Не сочтите за грубость, но можно спросить, как она умерла? Я готов идти вслепую, падать на каждом шагу, лишь бы вернуть вам кулон. Если вопрос слишком личный, можете не отвечать.
– Три года назад она с друзьями поехала отдыхать на природу и утонула в горной реке из-за внезапного наводнения.
– О… Пусть она покоится с миром.
– Спасибо. Я тоже так считаю.
Син Хэрян продолжил подниматься по лестнице. Казалось, ему ужасно неловко. Похоже, что и Со Чжихёк испытывал то же самое. Некоторое время он шел молча, а потом вдруг хлопнул Син Хэряна по спине и сказал:
– Да ладно вам, нужно было объяснить это подробнее. Командир, у вас катастрофа с коммуникацией!
– Вынужден согласиться с господином Со Чжихёком.
Глава 44ЛестницаЧасть 8
Со Чжихёк понизил голос и начал рассказывать:
– Когда командир вдруг позвонил с просьбой о помощи, у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, оно колотится так, будто вот-вот выскочит. Троих человек унесло течением, и их не смогли найти. Командир позвал всех, кто хоть немного умел плавать. Мы тут же схватили все необходимое снаряжение и помчались к реке. Если бы не внезапный ливень, никто не погиб бы. Одного человека нашли на следующий день – он застрял среди камней. Но бывшую девушку командира и еще одного человека так и не нашли. Мы с Санхёном приехали как можно быстрее, и еще пять знакомых тоже бросили все дела и примчались. Нас было семеро. Мы тогда шутили, что раз мы – «счастливая семерка», то найдем их за семь минут. Но из-за дождя вода стала такой мутной, что даже собственную руку было не разглядеть. Родители пропавших каждый день приходили на берег, плакали и продолжали поиски, а дождь все не прекращался. Было так холодно, что немудрено было замерзнуть насмерть. В какой-то момент спасатели сказали, что ради безопасности придется прекратить поиски.
– И что было дальше? – спросил я, чувствуя, как напряжение нарастает.
Син Хэрян, до этого молчавший, ответил:
– Мы думали, что их унесло течением, но… они оказались на дне реки. Кулон светился в темноте.
– Разве не странно? – вставил Со Чжихёк. – Обычно если тело уносит течением, то вода срывает все напрочь. Обычно утопленников находят полностью раздетыми.
– Но вы до сих пор носите этот кулон, да? – спросил я, чувствуя, как холод снова пробежал по спине.
Я понимал, что кулон не принадлежал утопленнице и его свечение – всего лишь результат действия флуоресцентного вещества, однако все равно почувствовал себя еще более неловко, чем раньше. Голубое свечение в темноте словно сдавливало меня. Я решил, что, как только выйдем отсюда, первым же делом верну Син Хэряну его кулон. Честно говоря, хотелось бы вернуть его немедленно. Как он носил его все эти три года? Неужели это не вызывало у него неприятных чувств?
– Почему вы продолжаете его носить? – спросил я, поднимая камень, излучающий голубое свечение.
Даже самый непонятливый человек, услышав мои слова, понял бы, о чем идет речь.
Немного помолчав, Син Хэрян ответил:
– Я дал обещание.
– Вы обещали носить этот кулон до конца жизни?
– Не совсем. Лазурит в переводе с латыни означает «синий камень». Его считали божественным камнем, который открывает истину. Говорят, он приносит любовь тем, кому ее не хватает, и удачу тем, кто в ней нуждается. О любви я говорить не буду, давайте остановимся на удаче… В то время я увлекался фридайвингом.
– Фридайвинг? Что это такое?
– Погружение в море без акваланга и ласт.
– А как же дышать?
– На одном вдохе можно погрузиться на глубину около ста метров.
Насколько помню, Ю Гыми говорила, что один этаж – это примерно три метра. Значит, это все равно что на одном дыхании опуститься на глубину в тридцать три этажа? Зачем люди такое делают? Это же настоящее безумие. Мы сейчас поднимаемся на сто восемьдесят этажей и уже полностью измотаны, а он находит удовольствие в погружении на такие глубины? Это определенно дело, требующее не любви, а удачи. Конечно, я, как человек социально адаптированный, не стал говорить все это вслух.
– Да, удача в этом деле точно не помешает, – осторожно ответил я.
– Лазурит – камень хрупкий. Он не выдерживает частого контакта с водой и давления. Мы договорились носить его до тех пор, пока он не разрушится.
– Что ж… Пока еще не разрушился.
– Да, пока цел.
Син Хэрян снова замолчал, а Со Чжихёк, сменив положение и облокотившись на меня, заметил:
– Впервые слышу эту историю. Я думал, вы носите его на удачу.
– Ты не спрашивал.
– Да, не спрашивал. – Со Чжихёк яростно почесал затылок. – Вы ведь одалживали кулон и мне, когда я шел на экзамен, и Чжэхи, когда он сдавал на вождение?
– Ты тогда плакал и кричал, что завалишь экзамен.
– Ну в итоге-то сдал. Никогда не думал, что в этом замешана какая-то история про любовь.
– Теперь в кулоне осталась только удача.
– А вам обязательно сдержать обещание?
– А есть причина не сдерживать?
Со Чжихёк выглядел так, будто вот-вот взорвется от досады, и я чувствовал нечто подобное. Кажется, наше молчание озадачило Син Хэряна, и он продолжил:
– Психотерапевт говорил мне не зацикливаться на кулоне. Посоветовал продать или избавиться от него. Но, в конце концов, это моя вещь. Кому бы я ни дал этот кулон, он всегда возвращается ко мне – и будет возвращаться до тех пор, пока не сломается. Сейчас он нужен как источник света, вот почему я дал его вам, Мухён.