слось у меня в голове.
Син Хэрян тем временем подтащил к двери несколько стульев, чтобы забаррикадировать выход. Охваченный тревогой, я начал искать Пэк Эён и наконец заметил ее в комнате управления. Она нажимала кнопки на панели, ее пальцы, измазанные кровью, оставляли следы на кнопках. Пэк Эён уже давно была вся в крови, но сейчас это выглядело куда страшнее, чем раньше.
Охваченный паникой, я спросил:
– Эён, вы ранены?
– Да.
– Э-э… Где? Сильно?
– Неважно. Что с командиром?
– Он баррикадирует дверь стульями.
– Кажется, вы тоже ранены.
Я быстро ощупал ногу, думая, что поранился при падении, но оказалось, что в крови не нога, а мой рюкзак. Я дрожащими руками открыл его и увидел кота, покрытого кровью. Когда он успел получить пулю? Кот тяжело дышал, издавая хрипы, которые говорили, что ему осталось недолго. Я застыл, не зная, что делать, сжимая рюкзак в руках.
Пэк Эён молча застегнула молнию на рюкзаке и, качая головой, тихо сказала:
– Нельзя привязываться.
– Что?
– Все, что живет, быстро умирает. Нельзя давать себе привязаться. Это принесет только боль.
Пэк Эён, держась одной рукой за бок, другой рукой подняла пистолет и без колебаний выстрелила два раза в рюкзак с котом, который лежал на полу.
Я в оцепенении смотрел на дырявый рюкзак, не в силах осознать, что только что произошло. Больше всех заботилась о коте именно Пэк Эён – когда он не сидел у меня в рюкзаке, она несла его на руках по тем четырем тысячам ступеней.
Пэк Эён безмолвно отволокла рюкзак с мертвым котом в угол. За ним осталась кровавая полоса. Только теперь я заметил, что пол тоже весь в пятнах крови. Пэк Эён бросила взгляд на работающую канатную дорогу и тихо кашлянула.
Моя голова пульсировала от боли, словно кто-то сжимал ее в тисках и бил молотом по лбу, нещадно и беспрерывно. Острая боль пронзала сознание, и на мгновение мне показалось, что в меня выстрелили. Пэк Эён тронула меня за плечо, и только тогда я с трудом повернул к ней голову. Я стоял на коленях, не в состоянии пошевелиться, и, похоже, она пыталась встряхнуть меня. Я думал, что кровь на полу не моя, но оказалось, она шла не откуда-то еще, а из моего собственного носа. Кровь текла ручьями.
Пэк Эён, указав на мое лицо, спросила:
– Почему… что случилось?
Глотая кровь, я зажал нос рукой и сказал:
– Ничего страшного. Это, наверное, из-за стресса.
На самом деле я не знал, действительно ли кровотечение началось от стресса. Может, это какая-то болезнь или в меня попала пуля, а я даже не заметил. Но стоило взглянуть на рюкзак с котом, как голова начинала болеть так сильно, что казалось, она вот-вот расколется. Я взял кота с собой, но не смог о нем позаботиться… Однако оставить его умирать в затопленном здании тоже не мог. Получается, я привел его сюда только для того, чтобы он погиб?
Сжав пальцами переносицу, чтобы остановить кровь, я посмотрел на панель управления канатной дорогой и заметил, что она была вся разрушена.
– Она… работает? – спросил я с тревогой.
– Да. Она питается энергией с обеих сторон.
– Вот как…
Син Хэрян направился к канатной дороге, и я, поддерживая Пэк Эён, медленно последовал за ним. Мы двигались медленно, словно зомби. Особенно я – кровь из носа не останавливалась, часть ее стекала по руке, а часть я просто глотал. Син Хэрян распахнул дверь ближайшей кабинки и буквально втиснул Пэк Эён внутрь. Мы оба рухнули на пол, и только тогда я осознал, что по нам стреляли.
Син Хэрян встал у двери и открыл ответный огонь, целясь в приближающихся сектантов. Я не мог ничем помочь, кроме как прикрыть своим телом Пэк Эён, пытаясь хоть как-то ее защитить.
– Вставайте! – закричал Син Хэрян.
Я с трудом приподнял голову и понял, что он требует от нас подняться и убираться отсюда как можно скорее. Все, чего я хотел в этот момент, – закрыть глаза и больше никогда не вставать. Но, сравнивая себя, лежащего на полу, и Син Хэряна, который в одиночку, без прикрытия отстреливался от врага, я осознал, что у меня нет права на слабость. Я начал трясти Пэк Эён, пытаясь привести ее в чувство и поднять на ноги.
Двери фуникулера закрылись, и послышался голос, сообщающий, что система полностью герметична. «Почему она должна быть герметична?» – подумал я, все еще зажимая нос, чтобы остановить кровотечение. Подняв голову, заметил у двери индикаторы уровня кислорода и азота. Разве в фуникулерах такое бывает? Наверное, это из-за того, что он предназначен для подводных перевозок. В следующую секунду я узнал, что если стрелять в воде, то пули летят по дуге, а не по прямой. Как только кабина полностью погрузилась под воду, фанатики, стрелявшие по нам, исчезли из поля зрения.
И только теперь я осознал: первая кабина, в которую мы сели, была изрешечена пулями. Син Хэрян успел вытащить нас оттуда и пересадить в другую буквально в последний момент перед погружением. Неудивительно, что двери захлопнулись сразу, как только мы вошли. Син Хэрян, опершись на дверь, глубоко дышал, восстанавливая силы, а я, сжавшись в углу, смотрел в окно. Снаружи было так темно, что на мгновение мне показалось, будто я ослеп.
Глава 59Канатная дорогаЧасть 2
Из окна фуникулера море выглядело черным как смоль. «Этот фуникулер поднимается с глубины в двести метров до Первой подводной базы, расположенной на глубине пятьдесят метров, верно?» – подумал я, продолжая зажимать нос рукой и глядя сквозь прозрачное окно. В кабине почти не было света, скорее всего, чтобы внутренняя подсветка не мешала рассматривать происходящее снаружи. В другой ситуации эта поездка показалась бы мне даже увлекательной.
Я сглотнул еще одну порцию крови и тихо сказал:
– Впервые еду на подводном фуникулере.
– Я тоже, – сказал Син Хэрян и переключился на Пэк Эён, словно робот, получивший команду.
Я же открыл рюкзак со змеей. Внутри лежала оранжевая игрушка-кит по имени Ноыль и изорванное полотенце. Я протянул их Син Хэряну. Он схватил полотенце и игрушку и прижал их к ране на боку Пэк Эён. Оранжевый кит начал быстро окрашиваться в кроваво-красный цвет.
Син Хэрян поднял голову, посмотрел мне в лицо и спросил:
– Что с вами, Мухён?
– Всего лишь кровь из носа. Ничего страшного. Что с Эён?
– Ей срочно нужна медицинская помощь.
Я вытер окровавленный нос тыльной стороной руки и кивнул. Кровотечение почти остановилось. Но фуникулер еле полз. Рядом с индикатором уровня кислорода мигали цифры, которые показывал глубину. Сейчас мы были на отметке минус сто девяносто пять метров, и, хотя цифры уменьшались, это происходило слишком медленно. Я глубоко вздохнул, глядя на неподвижную змею на дне рюкзака, и, прислонившись головой к стеклянной стене, спросил:
– Эта канатная дорога всегда движется так неторопливо?
Меня беспокоило, что фуникулер сломался, поэтому я решил уточнить.
Син Хэрян, взглянув на цифры, показывающие пройденные метры, спокойно ответил:
– Да. Она должна двигаться медленно из-за давления воды.
Видимо, если двигаться быстрее, фуникулер может взорваться.
Син Хэрян аккуратно уложил Пэк Эён на пол, а я, пытаясь справиться с невыносимой головной болью, с силой сжал виски. Сейчас бы таблеточку аспирина… Син Хэрян посмотрел на меня, потом на Пэк Эён, проверил свое оружие и пересчитал патроны в винтовке, закрепленной на теле девушки. После этого он закрыл глаза и произнес:
– В конце маршрута нас могут поджидать вооруженные люди.
Я собирался кивнуть, но, заметив, что Син Хэрян закрыл глаза от усталости, ответил вслух:
– Понял.
Пэк Эён то ли потеряла сознание, то ли просто заснула – было сложно сказать. Единственное, что приносило нам хоть какое-то облегчение, – это то, что ее грудь все еще поднималась и опускалась. Пожалуйста, пусть больше никто не умрет! Если мы выберемся с этой чертовой Подводной станции и нам окажут помощь, то Пэк Эён поправится, верно?
Син Хэрян продолжал давить на рану Пэк Эён, и я заметил, что кровь текла и у него – по левой щеке, от разорванной кожи у виска. Я старался не смотреть, но стоило мне повернуть голову в сторону Син Хэряна, как рана снова и снова бросалась мне в глаза. Я лихорадочно принялся рыться в рюкзаке, надеясь найти что-нибудь, чтобы остановить кровотечение. Но внутри был только мусор – обертки от еды, которую мы ели, когда поднимались по лестнице, и которые я не выбросил, чтобы не загрязнять окружающую среду.
Я заглянул в рюкзак, тяжело вздохнул и попытался разорвать левый рукав своей толстовки. Однако, сколько бы я ни старался, ткань никак не поддавалась. «Что за черт! Почему она не рвется? Вот ведь современные вещи – воистину сшиты на совесть!» – раздраженно подумал я. Подняв глаза, я увидел, что Син Хэрян смотрит на меня с недоумением, как будто спрашивая, что я делаю.
Понаблюдав за моей борьбой с толстовкой, он спросил:
– Вы пытаетесь порвать одежду?
– Да.
Тогда Син Хэрян, не задумываясь, вытащил нож, закрепленный на бедре Пэк Эён, и наклонился ко мне. Я быстро вытащил левую руку из рукава и спрятал под толстовку. Син Хэрян с легкостью разрезал ткань ножом и протянул мне отрезанный кусок рукава. Я покачал головой, отказываясь его брать.
– Прижмите к виску, у вас кровь идет.
Син Хэрян посмотрел на кусок ткани, но вместо того, чтобы приложить его к ране на голове, обмотал им свое левое предплечье. Похоже, его задела пуля… Я убрал руку от носа, который все это время зажимал, и кровь тут же начала стекать по губе и подбородку. Я вытер ее правым рукавом, а скопившуюся во рту кровь решил сплюнуть в угол – казалось, если проглочу, она застрянет в горле.
Син Хэрян, наблюдая за моими действиями, спросил:
– Это из-за перестрелки?
– Не знаю. Внезапно началось.
Моя голубая толстовка была в ужасном состоянии. Я вспомнил, как случайно нашел ее в прачечной Чхоннёндона, и подумал, что если когда-нибудь встречу владельца, то должен буду купить ему новую. Я поднял голову и посмотрел в сторону двери: минус сто семьдесят метров. Мы поднимались медленно, невыносимо медленно. Мысли о Ю Гыми и Со Чжихёке накатывали волной.