Чтобы не думать о них, я уставился в окно, за которым царила беспросветная тьма. Океан был чернильно-черным, но если приглядеться, становилось понятно, что на самом деле он синий. Пусть я не видел, но понимал, что где-то там, в его недрах, скрываются многочисленные морские обитатели. Возможно, сейчас они наблюдают за нами, существами без жабр и плавательных пузырей, которые изо всех сил пытаются выжить в чуждом для нас мире.
Внезапно фуникулер остановился. Замер на отметке в сто пятьдесят метров и больше не двигался. Несколько секунд я смотрел на экран, надеясь, что цифры изменятся, а потом обернулся к Син Хэряну, который смотрел на Пэк Эён.
– Хэрян, похоже, мы остановились.
– Похоже на то, – помолчав, ответил он.
– Мы можем что-то сделать, чтобы запустить его снова?
– Нет.
Сказал, как отрезал. Я чуть было не спросил: «Что, теперь нам конец?» – но внезапно понял, что не хочу слышать ответ, и промолчал. Син Хэрян оглядел канатную дорогу, потом – кабину.
– Подождем. Возможно, это аварийная остановка.
– Надеюсь, скоро мы снова тронемся, – пробормотал я.
Я сидел в напряженном ожидании, время от времени вытирая пот со лба Пэк Эён относительно чистым рукавом своей толстовки или бездумно гипнотизируя взглядом экран с цифрами, застывшими на отметке «минус сто пятьдесят метров». Это было хуже, чем когда мы с Ю Гыми застряли в лифте. Тогда было страшно, да, но не так безнадежно, как сейчас.
Ситуация казалась настолько абсурдной, что я невольно хмыкнул:
– Никогда бы не подумал, что застряну в таком месте.
– Я тоже, – спокойно ответил Син Хэрян.
Несмотря на то что мы застряли на глубине в сто пятьдесят метров, в крошечной кабине, размером в три квадратных метра, и двое из нас троих были ранены, Син Хэрян выглядел на удивление спокойно, почти так же, как во время нашего подъема по бесконечной лестнице. Я невольно восхитился его хладнокровием. Меня-то страх буквально разрывал изнутри – настолько, что хотелось разрыдаться.
– Как вам удается оставаться таким спокойным?
– Я кажусь вам спокойным?
– Да.
– Ну что ж, если хотя бы один из нас выглядит спокойным, значит, еще не все потеряно.
Значит, он тоже был на грани, просто хорошо это скрывал. Я старался не думать о том, что мы застряли в подвесной кабине, зависшей в пустоте подводного мира, без какой-либо страховки или спасения, и, чтобы не отчаиваться, попытался отвлечься другими мыслями. Но, учитывая недавние события, ничего хорошего не вспоминалось. Я подумал о Ю Гыми, и вдруг в памяти всплыли ее слова: «Не хочу жить вечно без мозга и сердца». Она заслуживала большего. Она не заслуживала умереть в таком ужасном месте…
– Что, если бы мы и правда обрели вечную жизнь?
Син Хэрян поднял голову и посмотрел на меня.
– Оказаться запертым на глубине в сто пятьдесят метров – это ведь не такая уж проблема для тех, кто живет вечно, не так ли?
– Если не повезет, можно тонуть бесконечное количество раз. Снова и снова.
От этих слов у меня мурашки побежали по спине. Черт. Возможно, следовало радоваться, что нас ждет быстрая смерть? Тем временем Син Хэрян принялся рыться в рюкзаке Пэк Эён, лежащем в углу. Он нашел пустую бутылку из-под воды и несколько леденцов, которые я ей дал. Видимо, Пэк Эён не любила сладкое. Следом он вытащил треснутый планшет и бутылку «Баллантайнс» пятидесятилетней выдержки. Увидев это, я не смог сдержать нервный смешок. Кто-то умудрился подстрелить моего кота, которого я нес в рюкзаке, а бутылочка дорогого виски, лежавшая в рюкзаке Пэк Эён, осталась целой и невредимой, без единой царапинки.
Син Хэрян открыл бутылку, и я поспешно остановил его:
– Вы же не собираетесь лить это на рану?
– Нет, только сделаю глоток.
– А, ну тогда пейте на здоровье.
В фильмах люди запросто пьют виски и поливают им раны, но такое возможно только в кино. Если крепость ниже восьмидесяти процентов, это может только ухудшить ситуацию.
Син Хэрян усмехнулся, сделал глоток и, поморщившись, протянул бутылку мне. Я колебался несколько секунд. Обычно я пью только пиво, и то редко, но наконец взял бутылку и тоже сделал небольшой глоток.
…Черт. Сделав глоток, я тут же уставился на этикетку. Крепость больше тридцати градусов. С ума сойти. Кто вообще такое пьет? Не понимаю любителей виски. Ощущение, будто проглотил соляную кислоту, – горло и желудок опалило огнем. Я закашлялся, расплачиваясь за этот опрометчивый поступок.
Я следил за Син Хэряном, опасаясь, что он напьется, но тот сделал один глоток, закрыл бутылку и положил ее на сиденье. Я выпил совсем немного, но по телу мгновенно разлилось тепло, а голова слегка закружилась. Как так? Я ведь выпил всего ничего! Зато Син Хэрян выглядел так же спокойно, как и до этого. Может, это было связано с тем, что мы находимся на глубине? Я коснулся своего раскрасневшегося лица, и неожиданно вспомнилась поговорка: «В вине тонет больше людей, чем в воде».
Я был в шаге от того, чтобы утонуть в океане, и, с тревогой глядя в его черные глубины, спросил:
– Можно ли плыть после того, как выпил?
Син Хэрян покачал головой:
– Если бы я собирался плыть, то не стал бы пить.
– Тогда зачем?..
– Потому что у нас нет обезболивающих.
– А…
Наступила тишина. Я так и не понял, что именно имел в виду Син Хэрян, – то ли нам не понадобится плыть, то ли это не имеет смысла, поскольку мы обречены. Я пытался успокоить себя, чтобы не поддаться панике. Хотелось вскочить, начать метаться по тесной кабине канатной дороги, но я сдержался.
Тревога легко передается другим. Я напомнил себе: как бы тяжело ни было, нельзя терять надежду. Нужно держаться, вести себя так, будто все нормально. Паника только усугубит ситуацию. Море не станет щадить мою жизнь, ведь оно беспристрастно относится ко всем, у кого нет жабр. Если страх возьмет верх над разумом, тогда уже ничто не спасет.
Я вздохнул и повторил про себя: «Надо оставаться спокойным. Все будет хорошо. До сих пор справлялся – и дальше справлюсь. Мной проделан долгий путь, и то, что я дожил до этого момента, – уже достижение».
Глава 60Канатная дорогаЧасть 3
Еще недавно я чувствовал во рту привкус крови, теперь там стоял вкус виски. Я взял один из леденцов, которые не съела Пэк Эён, и сунул в рот. Персиковая карамель. Покатал леденец во рту, и мне немного полегчало. Прошло несколько минут, но сколько точно, я не знал.
С помощью рукава моей толстовки, кита и парашютного шнура Син Хэрян перевязал рану на животе Пэк Эён, потом начал бинтовать свою раненую левую руку.
Внезапно он поднял голову и сказал:
– Тронулись.
Я вскинул голову и посмотрел на дверь кабины: действительно, мы снова начали двигаться и уже поднялись до отметки минус сто сорок метров. Было так тихо, что я и не заметил, как началось движение. Меня накрыла волна облегчения, и я едва не засмеялся. Пусть мне было зябко без одного рукава и дышалось трудно из-за носового кровотечения, но теперь, когда мы двигались вверх, все это казалось мелочью.
Рядом с индикатором высоты на дисплее кабины отображались уровни кислорода и азота, – правда, я совершенно не помнил, какими они были изначально. Почему здесь вообще отображался уровень азота? Мне казалось, что под водой нужно следить только за уровнем кислорода и, возможно, углекислого газа. Азот, насколько я знал, используется в стоматологии в виде закиси, известной как «веселящий газ». Он не обезболивает, но помогает пациентам расслабиться, особенно детям или взрослым, которые боятся лечения. Очень важно контролировать его концентрацию, поскольку реакция на газ у каждого разная. Некоторые успокаиваются от малой дозы, а другим требуется бо́льшая.
Глядя на растущие цифры рядом с надписью «азот», я спросил:
– Почему здесь отображается уровень азота?
Син Хэрян долго смотрел на меня, прежде чем ответить.
– Когда повышается уровень углекислого газа, это чувствуется, но с азотом все иначе – его повышение невозможно заметить. Если концентрация азота в воздухе становится слишком высокой, возникает риск азотного отравления, которое может привести к смерти. Поэтому здесь отображается этот показатель. С кислородом то же самое – если уровень слишком высок, это может вызвать интоксикацию.
– Какова вероятность, что мы умрем от азотного отравления?
– Не знаю.
Тем временем фуникулер уже достиг отметки минус сто тридцать метров. Но даже если мы доберемся до Первой подводной базы, находящейся на глубине пятьдесят метров, выбраться будет непросто. Череда препятствий казалась бесконечной. Теперь я понимал, почему Син Хэрян с самого начала настаивал на том, чтобы эвакуироваться в спасательных капсулах. Спасательная капсула мгновенно поднимает на поверхность, минуя все другие базы – Третью, Вторую, Первую. Не нужно подниматься по лестницам и преодолевать другие трудности. И, что важнее всего, в капсуле не придется столкнуться ни с вооруженными людьми, ни с фанатиками. Все просто: сел – и на поверхность.
Будь я опытным сотрудником, а не новичком, тоже выбрал бы спасательную капсулу. Хотя, с моей удачливостью, наверняка сел бы в неисправную и кричал бы от ужаса, моля о спасении всех богов, пока она опускалась бы на дно. Забавно, как это похоже на мое нынешнее положение…
Голова снова начала болеть, и я машинально схватился за лоб. Возможно, головная боль была вызвана избытком углекислого газа. Или это предвестник очередного носового кровотечения, или реакция на внезапный стресс, а может, я страдаю от какого-то неведомого мне заболевания мозга. Я посмотрел на Пэк Эён, лежащую на полу, потом крепко зажмурился и прислонился к стене кабинки.
Мы ничего не можем сделать. Не можем управлять фуникулером, не можем контролировать уровень кислорода или азота. Остается только надеяться, что канатная дорога благополучно доставит нас до Первой подводной базы.
Я посмотрел в окно, на океан. Сначала он казался просто темным, но чем дольше я смотрел, тем больше видел оттенков темно-синего. Син Хэрян тоже прислонился к стене. Я не мог сказать, спит он или просто отдыхает. Пэк Эён лежала с закрытыми глазами, и сейчас, глядя на ее лицо, я вдруг понял, насколько она юная. Даже если она старше, чем кажется, ей не больше двадцати пяти. То же самое можно сказать о Син Хэряне – вряд ли он старше двадцати семи. У них вся жизнь вп