Немного передохнув, я снова взвалил на себя рюкзак с котом весом в шесть килограммов и ребенка, весившего двадцать пять, после чего двинулся вперед. Мне вспомнилось, как в прошлый раз мы двигались этим путем с Виктором, и я поддерживал сползающего Генри. Если все пойдет по плану, то уже совсем скоро, у отсека со спасательными капсулами, я встречу Син Хэряна и остальных. Главное – на этот раз не ходить к канатной дороге. Несмотря на холодящую одежду и груз, от которого у меня подгибались ноги, предвкушение встречи с моими спутниками придавало мне сил.
Оставляя за собой мокрые следы, я добрался до отсека со спасательными капсулами. Там уже собрались люди – я заметил Ю Гыми, русских, Карлоса и еще нескольких человек. Стоявшая у одной из спасательных капсул женщина стремительно направилась ко мне. Она была высокой и крепкой.
– Вот мы и встретились, док, – с улыбкой произнесла Кан Сучжон.
Я, словно в оцепенении, протянул ей руку, растерянно оглядываясь по сторонам. Что за… Почему она здесь? Где Син Хэрян, Со Чжихёк и Пэк Эён? Все развивалось не так, как в моем сне. Неужели те, кого я искал, уже покинули базу в спасательных капсулах? Значит, теперь мне придется эвакуироваться с теми, кто остался?
– Син Хэрян покинул базу в спасательной капсуле?
– Ага. Типа того, – с лукавой улыбкой проказливой школьницы ответила Кан Сучжон. – Я его обманула. Он, наверное, до сих пор в недоумении.
– Вы сказали командиру, что капсула сломана, попросили ее проверить, а потом закрыли за ним дверь, да?
Кан Сучжон рассмеялась, явно довольная своей хитростью. Неподалеку стояли двое корейцев, которых я не знал. Коротко стриженная женщина – волосы едва доходили ей до подбородка – улыбнулась, подошла и протянула мне руку. Я машинально пожал ее.
– Здравствуйте, я Ли Чжихён из инженерной группы «Ка». Похоже, вы знакомы с нашим заместителем?
– Да, мы уже встречались. Приятно познакомиться, меня зовут Пак Мухён.
– Вы ведь новый стоматолог, да? Я хотела к вам заглянуть, но времени не было.
– Вас что-то беспокоит?
– Верхние зубы слегка ноют, когда пью что-то холодное.
– Понимаю. Как только мы отсюда выберемся, я сделаю все, что в моих силах.
– Тогда давайте постараемся выбраться вместе.
Ли Чжихён слегка улыбнулась, помахала Никите из инженерной группы «Да» и отошла.
Мужчина, стоявший на расстоянии около трех метров от того места, где она только что находилась, был примерно одного роста с Пэк Эён. Он выглядел раздраженным – хмурился и, скрестив руки на груди, наблюдал за окружающими. Меня он игнорировал, и я, не испытывая желания заводить разговор, отступил, но не удержался и спросил у Кан Сучжон:
– А это кто? Он тоже из инженерной группы «Ка»?
– А, Чон Санхён? Да, он у нас за компьютеры отвечает. Санхён обиделся, не обращайте внимания.
– Обиделся? Из-за чего?
– Я вытащила его из спасательной капсулы и посадила туда Эён, хотя она возражала. И теперь этот здоровый парень все ворчит, потому что уступил место больной.
– Пэк Эён больна? Я ее недавно видел, она выглядела совершенно здоровой!
– Я тоже так думала, но у нее голос совсем сел, видимо, с горлом что-то. И она все морщилась и хваталась за грудь с левой стороны. Возможно, у нее проблемы с сердцем, поэтому я решила отправить ее одной из первых.
Горло? Грудь с левой стороны? Меня вдруг охватило неприятное чувство, словно кто-то невидимый провел рукой по спине и начал сдавливать шею. Образ Пэк Эён, лежащей в обрушившейся кабинке фуникулера, был слишком свеж в моей памяти. Бесконечный звон, уходящий из-под ног пол, безысходность и потоки крови – все это до сих пор стояло перед глазами.
Пытаясь отогнать тревожные образы, я спросил у Кан Сучжон:
– А что Со Чжихёк? Он недавно приходил ко мне в клинику.
– А, он тоже начал жаловаться. Мол, у него болит левая нога и он ходить не может. Так что я и его отправила одним из первых.
Всего несколько минут назад парень чуть ли не летал, а потом вдруг начал изображать боль, ползать по полу. Ох, да у него с ногой все в порядке было.
– С ногой все в порядке? – переспросил я, стараясь не обращать внимания на неприятный холодок, скользнувший по спине и плечам.
Кан Сучжон тихо засмеялась:
– Да, он говорил что-то о том, что ощущения такие, будто ему прострелили колено. Чушь какая-то. Посмотрела я на его ногу – все в норме. Но он устроил целое шоу, чтобы попасть в спасательную капсулу. Судя по всему, здесь от него было бы мало проку, поэтому я отправила его.
Кан Сучжон подняла указательный палец вверх. Я собирался ответить, но в этот момент в разговор неожиданно вмешался молчавший до этого Чон Санхён:
– А почему тогда меня не отправили? Почему отправили его, а не меня?
– Потому что ему уступила место Ли Чжихён. Надо было просить, чтобы она уступила его тебе.
– Но Пэк Эён еще сегодня утром была в полном порядке!
– Ты же сам слышал, что у нее с голосом. Если хотел попасть в капсулу, надо было поступать как Со Чжихёк – ползать по полу, кричать и снимать штаны на глазах у всех.
Чон Санхён что-то буркнул и отошел в сторону. Глядя ему вслед, Кан Сучжон только покачала головой.
– Приоритет был у больных. Позже начальство или журналисты обязательно проверят, соблюдался ли порядок при эвакуации. Я никого по своему желанию не отправляла.
Ее взгляд упал на ребенка, которого я, устав, уложил на пол. Несмотря на то что у него были мокрые руки и ноги, Генри мирно спал. Глядя на его безмятежное лицо, я наконец-то хоть немного опомнился от охватившего меня смятения.
Глава 64СноваЧасть 3
Реальность и события из моего сна совпадали не полностью. Но почему тогда ранения, которые мне приснились, отражались в действительности? Если так, мне следовало бы чувствовать боль в животе – там, куда во сне акула вонзила зубы. Стоило вспомнить об этом, и я заметил неприятные ощущения, хотя раньше меня ничего не беспокоило. Я потер низ живота, пытаясь избавиться от странного чувства.
Кан Сучжон внимательно посмотрела на ребенка, затем спросила:
– Это не ваш ребенок, верно?
– Нет, не мой.
– Где вы его нашли?
– Он спал в восьмидесятой комнате в квартале Пэкходон.
Кан Сучжон нахмурилась:
– Разве эта комната не пустует?
– Не знаю.
– Вот как… Хм. Спит крепко, несмотря на все, что происходит.
Вспомнив про таблетки, которые лежали у меня в рюкзаке, я сказал:
– Похоже, Г… мальчика усыпили каким-то препаратом.
В последний момент вспомнил, что не должен называть Генри по имени.
– На нашем вертолете ребенка доставить не могли. Возможно, американцы провезли на своем? Но почему тогда мальчик был не в Хёнмудоне, а в Пэкходоне? Эй, Николай! Это, случайно, не ваш русский ребенок?
Николай переговаривался со своей командой, но, дождавшись кивка командира, подошел к нам. Окинув взглядом Генри, он повернулся к Кан Сучжон и сказал с недоумением:
– Посмотри на его физиономию. Где здесь хоть намек на славянскую внешность? Разве он похож на того, кто мчится по замерзшей русской степи, вдыхая ледяной воздух, холодящий легкие?
– Да откуда мне знать? Для меня все белые на одно лицо, – ответила Кан Сучжон, пожимая плечами.
Николай закатил глаза:
– Этот пацан ни разу не русский. Спросите кого-нибудь из более теплых краев. А кстати, вы не видели моих ребят – Дмитрия и Ирину?
Кан Сучжон покачала головой, и Николай посмотрел на меня. Я тоже отрицательно замотал головой.
Николай коротко вздохнул и вернулся к своей команде. Тем временем Кан Сучжон проверила пульс ребенка, приподняла ему веко и пошарила в карманах, но ничего не нашла. Тогда она задумчиво почесала щеку, достала планшет, сфотографировала Генри и стала набирать сообщение, явно собираясь разместить его на доске объявлений. Я краем глаза увидел начало текста и обомлел, когда прочел заголовок: «Эй ты, ублюдок, потерявший ребенка…»
Вот что она писала:
Не знаю, кто тебя так хреново воспитывал, но ребенок, которого ты бросил в Пэкходоне, мог утонуть, если бы его не нашел один добрый человек. Будь у тебя хоть капля мозгов, ты бы не притащил на закрытую Подводную станцию ребенка и не накормил бы его таблетками. Не думай, что на доброту можно рассчитывать вечно. В такой ситуации каждый за себя, никто не будет заботиться о чужих детях. Если не заберешь своего ребенка, я найду тебя и прикончу собственными руками, ублюдок.
Кан Сучжон, не меняясь в лице, печатала текст, пестрящий ругательствами. Потом остановилась, пропустила строку и более сдержанно добавила:
Если кто-то знает родителей ребенка, пожалуйста, оставьте комментарий под этим постом. Спасибо.
После этого она приложила фотографию ребенка и опубликовала пост.
Я на мгновение задумался. В моем сне Генри был ребенком Невы и Леонарда, но я их не знал. К тому же сон и реальность могли не совпасть, и мне не хотелось спешить с выводами. Что, если у мальчика другие родители?
Люди вокруг общались только с членами своих команд, хотя во сне все действовали сообща… Однако и капитан инженерной команды Син Хэрян уже покинул базу… Вдруг меня осенило: почти все, кто сел в капсулу, – покойники. От мысли, что Син Хэрян, Пэк Эён и Со Чжихёк мертвы, у меня по телу побежали мурашки.
Но это всего лишь сон, верно? Там все происходило не взаправду! Реальность совсем другая. Правда?..
Кто мне поверит, если я расскажу сон, в котором кто-то намеренно вывел из строя спасательные капсулы на Четвертой подводной базе? Кто мне поверит, если я расскажу о перестрелке, которая стала возможной из-за того, что некоторые инженеры пронесли на станцию оружие? А если расскажу, что вооруженные фанатики захватили людей на Первой, Второй и Третьей подводных базах? Если расскажу, что канатная дорога обрушилась, а меня растерзала акула? Наверное, примут за сумасшедшего…