и ответственность ляжет на меня. Но теперь я молчал, чтобы обезопасить животных.
Интересно, что единственными, кто заботился о Генри, были Кан Сучжон, которая несла мальчика на спине, и Ю Гыми, которая заботливо вытерла ему ноги краем своей водолазки. Остальные либо не обращали на мальчика внимания, либо делали вид, что не замечают его.
Бесчувственный ребенок весом более двадцати килограммов казался им обузой в ситуации, когда Подводную станцию заливало водой. А как тогда насчет кота весом более шести килограммов и змеи, возможно, ядовитой, которая могла бы трижды обвиться вокруг моего запястья? Ощущая тяжесть своего рюкзака, я внезапно заметил, что ко мне подошла Никита.
Я вздрогнул – она двигалась неслышно, наверное, потому, что была босиком. Взлохматив свои светлые волосы, она спросила:
– Вы никого не видели, когда эвакуировались из Пэкходона?
– Что?
– Вы не видели мужчину? Русского, похожего на меня?
– Нет. Если бы я увидел кого-то, то я вывел бы его.
Никита мельком посмотрела на ребенка, которого Кан Сучжон несла на спине, кивнула и побежала догонять свою команду.
Ли Чжихён, шедшая рядом со мной, посмотрела ей вслед и заметила:
– Кажется, она не может найти своего младшего брата.
– Сюда же нельзя проводить несовершеннолетних, разве нет?
Ли Чжихён рассмеялась, услышав мой вопрос, и я осознал свою ошибку. Конечно, если он здесь, значит, уже взрослый.
– Его зовут Дмитрий. Высокий блондин с выбритой головой. Его с ними нет. Ирина тоже пропала. Кажется, русские потеряли двух членов команды.
Я вспомнил номер своей комнаты – 38 – и вдруг понял, что ни разу не смотрел, кто находится в номерах от 36-го и дальше… Хотелось надеяться, что там никого нет. А если и были, то уже эвакуировались. Я ведь не мог спасти всех. Стараясь избавиться от внезапно нахлынувшего чувства вины, я напомнил себе, что все люди на Подводной станции взрослые. Каждый в состоянии нести ответственность за свою жизнь. Сразу после этой мысли мне вспомнились те, кто ночью пьянствовали и теперь, едва держась на ногах, медленно плелись впереди.
…Будем надеяться, что другие взрослые окажутся более ответственными, чем эти. Я на мгновение задержал взгляд на лице Генри, спящего на спине у Кан Сучжон, и вдруг остановился. Первым обнаружил тело Виктор.
Русский склонился, проверяя, жив ли лежащий человек, и, убедившись в его смерти, сообщил об этом своей команде. Потом отряхнул руки, как будто они были испачканы, и пошел дальше.
Кан Сучжон тяжело вздохнула и обратилась к Чон Санхёну:
– Санхён, иди сфотографируй его на планшет.
– Не хочу хранить фотографию трупа в своей галерее.
Но все же Чон Санхён подчинился – подошел к трупу и сделал две фотографии на планшет. Ю Гыми, идущая рядом со мной, испуганно ахнула, увидев тело, и почти прижалась к стене, обходя мертвеца.
Кроме Виктора, я был единственным, кто подошел ближе. Проверив пульс, я убедился, что это тот же человек, которого я видел во сне. Кажется, его звали Кевин Уилсон? Син Хэрян сказал, что он американец. Он разбил голову о металлическую ручку, установленную в коридоре. Глаза Уилсона были открыты. Облизав пересохшие губы, я собрался с силами и осторожно закрыл ему веки. Черт, какая неприятная штука – прикасаться к теплым векам мертвого человека, чувствовать, как ресницы задевают ладонь. Мне захотелось сбежать куда подальше, но я сделал глубокий вдох, собрав волю в кулак. Пусть он мертв, но, по крайней мере, теперь его глаза закрыты, и это немного успокаивало.
Чон Санхён сделал снимки, посмотрел на меня и сказал:
– Зачем такие лицемерные жесты?
– Я делаю то, что хочу.
Чон Санхён посмотрел на меня как на сумасшедшего, а потом вернулся к Кан Сучжон.
Ю Гыми, которая ждала меня в стороне, тихо спросила:
– Помочь вам с рюкзаком?
– Спасибо, я справлюсь.
– …Я впервые вижу труп так близко.
– Я тоже. В стоматологической клинике не часто увидишь, как умирают люди.
– И не должны, верно?
– Да, верно.
Моя улыбка, похоже, немного успокоила Ю Гыми – она выдохнула и улыбнулась в ответ.
К нам подошел Карлос, приветливо улыбаясь.
– Эй! Мы виделись в жилом блоке, как тебя зовут? – спросил он.
– Пак Мухён.
– Карлос Луис.
– Я – Ю Гыми. Мы с Мухёном хотим пойти в Чучжакдон.
– Правда? А я с русскими – в Хёнмудон. Почему в Чучжакдон? Там что, больше спасательных капсул?
Проглотив слова: «Если все пойдет так же, как во сне, то скоро нам придется спасать кое-кого из жилого блока в Чучжакдоне», я уклончиво ответил:
– Нет, но если спасательные капсулы там будут, то хорошо. Лучше, чем всем вместе идти в один блок, верно?
– Думаешь?
– А почему вы идете в Хёнмудон?
Поглядывая на идущих впереди людей, Карлос понизил голос, словно не хотел, чтобы его услышали:
– Да потому что здесь, в Пэкходоне, корейцы все капсулы себе забрали. Я просил их хоть одно местечко выделить, но они меня проигнорировали. Если бы русские пришли раньше, тут началась бы настоящая бойня. Слышали, как этот Виктор врезал одному из австралийцев? Лицо разбил к черту.
– Я не слышал.
– Мы, научные работники, почти все время проводим в Чучжакдоне.
Глава 66ТревогаЧасть 1
Карлос заговорщически наклонился к нам:
– Если капсул не будет хватать, начнется драка за места. Но сейчас в корейской команде нет этого бешеного пса, командира Сина. А вот у русских есть Владимир и Виктор. Если начнется бой, они выиграют, а я успею занять свободное место после них.
– Думаете, дойдет до драки? – спросил я с недоумением.
Карлос, брызжа слюной, ответил:
– А ты думаешь, они будут вежливо уступать друг другу места, как благородные рыцари? Ты слишком наивен, друг.
Конечно, драка, возможно, и не начнется… но если все пойдет так же, как в моем сне, то начнется перестрелка.
Пока я переваривал его слова, Ю Гыми раздраженно покачала головой:
– Не надо меня включать в «этих людей». Я уступила бы место, что тут такого.
Карлос усмехнулся:
– Ах, сеньорита, вы, наверное, просто не в курсе, что тут творится. Вы работаете в Чучжакдоне, да еще и китаянка… Эти корейцы – сумасшедшие. Лучше держаться русских, они хотя бы не такие безумные. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
Ю Гыми нахмурилась, словно у нее разболелась голова, и сухо ответила:
– Мы с господином Паком – корейцы.
– А, да? – Карлос, кажется, на мгновение смутился, но быстро пришел в себя и, подмигнув, нахально добавил: – Вы же понимаете, что я говорил не про вас, да?
После этого он поспешил догнать русских.
Ю Гыми прищурилась, глядя ему вслед, и покачала головой. Потом посмотрела на шедшую впереди Кан Сучжон, которая несла ребенка, и тихо обратилась ко мне:
– Что будет с мальчиком, когда мы уйдем в Чучжакдон? Сейчас Сучжон несет его, но что, если никто не захочет тащить его, когда мы дойдем до Центрального блока?
– В таком случае его понесу я. Оставить ребенка здесь – точно не вариант.
– Хорошо, будем нести по очереди.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я.
Посмотрев на тонкие руки Ю Гыми, я подумал, что лучше сам понесу ребенка, даже если это будет изнурительно. Пусть устану до предела, но двадцать килограммов – слишком серьезная нагрузка для такой хрупкой девушки. Однако, увидев решительное выражение на лице Ю Гыми, я понял, что невежливо предложить ей отказаться от этой идеи. Меня охватило чувство благодарности за ее готовность помочь, и я вдруг понял, что хочу доверить ей одну из своих тайн. Ю Гыми не осудит и не использует это против меня.
– Есть тайна, которую я хотел бы вам доверить. Вы ее сохраните?
Она внимательно посмотрела на меня и ответила:
– Постараюсь.
– У меня в рюкзаке сидят кот и змея.
Ю Гыми изумленно уставилась на мой рюкзак, потом тихо выдохнула.
– Так вот почему вы задали тот вопрос!
Время от времени я заглядывал в планшет. Если события будут разворачиваться так же, как в моем сне, то вскоре на доске объявлений появится сообщение от Ким Гаён с просьбой о помощи.
Тем временем идущая впереди Никита остановилась у окна в коридоре квартала Пэкходон. Потом, нахмурившись, подбежала к Владимиру и что-то ему шепнула. Владимир тоже посмотрел в окно и, ничего не сказав, пошел дальше.
…Люди начали настороженно поглядывать друг на друга. Если бы мне не приснился тот сон, я бы тоже не знал, что Чучжакдон разрушен. Инженеры из команды «Ка», которые собственными глазами видели, как это произошло, и инженеры из команды «Да», посмотревшие в окно и заметившие исчезновение Исследовательского комплекса, молчали и не делились друг с другом информацией. Кажется, во сне мы узнали о разрушении Чучжакдона гораздо быстрее… Но кто же об этом сказал?
Воспоминания путались. Яркие моменты, такие как подъем по лестнице, стрельба и нападение акулы, затмевали все остальное.
Я вздохнул, чувствуя, как растет желание рассказать им все, что я знаю. Что мне приснился сон, в котором мы пытались сбежать с Подводной станции, что я отчаянно пытался добраться до нулевого этажа, до поверхности, но потерпел неудачу и погиб от зубов акулы. Хотелось забыть этот сон, вычеркнуть его из памяти, но странным образом все, что сейчас происходило, слишком напоминало события из него. Слова предупреждения крутились у меня в голове, готовы были сорваться с языка… Но я остановил себя, вспомнив, что во сне Син Хэрян подозревал меня в том, что я – последователь Церкви Бесконечности. Что, если среди присутствующих здесь людей есть кто-то, связанный с сектой? Если я расскажу им все, что знаю, они могут подумать, что я один из сектантов.
Да, я не доверял словам последователей Церкви Бесконечности, но что, если те, кто пустил ракету в Чучжакдон, чтобы превратить станцию в дырявый аквариум, действительно не имели никакого отношения к секте? Что, если за этим стояли совсем другие люди, о которых я даже не подозревал?