– Я все гадала, зачем командир вручил мне это перед тем, как сесть в спасательную капсулу. Сначала я думала, что это его планшет, но потом вспомнила, что свой он оставил в комнате. А когда мы пересеклись с ублюдком Лоакером возле лифта, у него в руках был планшет, которого я раньше не видела.
Ли Чжихён быстро подключилась к системе инженеров Подводной станции и коснулась значка на экране, чтобы снять блокировку с двери Исследовательского комплекса.
Появилось сообщение:
Вы хотите поднять барьер?
– Сейчас мне внезапно пришло в голову, что это может быть планшет Майкла, главного инженера станции.
Ли Чжихён нажала кнопку «Да», и массивная бетонная перегородка, толщиной почти с мою руку, начала медленно подниматься. Разве переборки не должны быть тоньше? Я ожидал увидеть что-то вроде противопожарных штор, но это была гораздо более серьезная конструкция. Когда проход открылся, Ким Гаён мрачно посмотрела на Ли Чжихён и на путь, ведущий к Исследовательскому комплексу.
– Кто бы ни закрыл проход, возможно, это было сделано, потому что в комплексе творится что-то ужасное, – предположила Ким Гаён.
– Вполне возможно, – согласилась Ли Чжихён.
Я бросил взгляд в сторону Центрального квартала, откуда доносились крики и выстрелы, и поспешил пройти за баррикаду. Я уже побывал в перестрелке во сне и слишком хорошо знал, насколько там страшно. Чем ближе слышались звуки выстрелов, тем сильнее меня охватывал страх.
– Еще немного, и, кажется, получу пулю в затылок, а мне этого совсем не хочется, – пробормотал я.
Ю Гыми поежилась и тоже поспешила войти.
– Может, встретим здесь знакомых. Людей, которые не успели эвакуироваться.
Ким Гаён тяжело вздохнула, заходя следом:
– Или тех, кто не смог выбраться. Может, нам повезет, и грузовой лифт в Исследовательском комплексе еще работает.
После того как все мы перешли на территорию комплекса, Ли Чжихён быстро вернула стену на место. Крики и выстрелы становились ближе, но, как только она полностью опустилась, все стихло.
Я попал сюда впервые. В воздухе ощущался слабый запах гари, да и вообще – ощущения были странные. Несмотря на то что я провел на Четвертой подводной базе несколько дней, сам факт, что на дне океана построили такое огромное исследовательское учреждение, вызывал легкую тревогу. С самого приезда меня не покидало ощущение чужеродности, я понимал, что оказался в искусственной среде обитания, как в самолете или больничной палате. Я словно стал частью новой экосистемы, как если бы находился в террариуме, аквариуме или кукольном домике. Ли Чжихён подошла к стене и провела рукой по табличке с надписью «Центр изучения глубоководных организмов».
В те времена, когда уровень моря повышался, климат менялся, а продовольственный кризис набирал обороты, разговор об освоении океана шел наряду с космическими проектами. Однако подводные исследования считались более затратными и загрязняющими океаны, поэтому приоритет был отдан космическому развитию.
Позже выяснилось, что освоение космоса стало способом для развитых стран с их огромными финансовыми и технологическими ресурсами создать закрытую лигу, из которой они исключили менее развитые государства.
Просто… лично я думаю, что, если бы технологии были доступны всему миру, разработчики космических проектов добились бы гораздо бо́льших успехов. Возможно, думать так – наивно, но разве в таких обстоятельствах можно делить технологии на «свои» и «чужие»?
Что касается освоения Мирового океана, то, в двух словах, даже дети могли бы пытаться сдерживать воду руками и строить песочные замки. Идея искать убежище в океане на умирающей планете – не только человеческая фантазия. Рыбы уходили в более холодные слои воды, а те, кто не смог адаптироваться, погибали. Выживали лишь те виды, которые научились размножаться, несмотря на вторжение приливов в их среду обитания.
С ослаблением строительных ограничений в разных странах под видом курортов начали появляться дома самых разных форм, которые строили даже на затопленных реками землях и под уровнем моря. Тем не менее возникало много вопросов о том, зачем вообще строить научно-исследовательские центры под водой. Многие считали, что уж лучше построить подводные жилые комплексы.
Теперь я думаю, что решение построить исследовательские центры вместо жилого комплекса, которое было принято тридцать лет назад, – это лучшее, что могли сделать ученые, жившие тогда в северной части Тихого океана.
– Изначально это место было создано для добычи нефти. Страны вложились в проект, но с развитием сюда стало приезжать все больше людей, появились жилые помещения, а затем и Исследовательский комплекс, – объяснила Ю Гыми, шагая впереди вместе с Ким Гаён. – Честно говоря, если бы не такие места, все океанологи остались бы без работы. Морские виды вымирают быстрее, чем я окончила университет. Я была уверена, что останусь без работы.
Обе девушки сейчас выглядели довольно спокойно и чувствовали себя здесь как дома.
Я ожидал увидеть систему контроля доступа, но мы прошли через заградительную стену и уже довольно далеко продвинулись, не встретив ничего подобного. Это вызвало у меня вопросы.
– Неужели здесь нет системы контроля доступа через карты или биометрию? Что-то вроде системы обнаружения вторжений или хотя бы турникетов? Ну, знаете, как турникеты в метро, которые не дадут пройти, пока не приложишь транспортную карту.
Ким Гаён непонимающе посмотрела на меня и покачала головой.
– Изначально предлагали проверять разрешения у тех, кто входит в Исследовательский комплекс, ввести систему контроля доступа. Говорили о выдаче карт, регистрации отпечатков пальцев, лица, сканировании радужки глаза, голосовых данных и использовании пароля для ограничения доступа.
– Почему этого не сделали?
– Во-первых, установка и обслуживание стоят денег. Сейчас сотрудники комплекса могут войти только в свои лаборатории – с помощью отпечатка пальца или сканирования радужки. В другие помещения они все равно не могут попасть. А если бы и попали, что бы они там сделали? Разрисовали научные журналы? Устроили пожар? Или проводили бы исследования за нас? Все наши записи автоматически загружаются в подводную систему данных MARIA, которую может просмотреть любой с доступом к интернету. Здесь ведь нет никакой секретной информации, да и работаем мы не для чьей-то выгоды.
Все исследования на подводной станции были направлены на продолжение существования человечества. Стоявшая рядом Ли Чжихён, услышав это, вздохнула и покачала головой.
– И без того сложно устранять все поломки, а если еще и эти датчики чинить придется, я просто сбегу, – сказала она.
Так что, получается, любой может войти в Исследовательский комплекс? Похоже, эта контора полна людей, которые гораздо наивнее меня. Это же Исследовательский комплекс, тут, вероятно, полно опасных вещей вроде серной кислоты или всяких газов. А как же безопасность? Может, я просто слишком много об этом думаю? Поскольку я бывал лишь в одной лаборатории у моего друга биолога, мне трудно сказать, везде ли служба безопасности организована так же, как там. В лаборатории друга всегда кажется, что там круглосуточная охрана. Интересно, а тут как устроено?
Глава 75ЛабораторияЧасть 1
Ким Гаён и Ю Гыми ушли вперед, а Ли Чжихён продолжала внимательно осматриваться. Было такое впечатление, что она, как и я, оказалась в Исследовательском комплексе впервые. Мы миновали Центр изучения глубоководных организмов, за ним – Центр исследований загрязнения морской среды и Центр редкоземельных металлов. Ю Гыми быстро объяснила, что нам надо добраться до грузового лифта и находящихся рядом спасательных капсул.
Ю Гыми работала в Центре изучения глубоководных организмов, а Ким Гаён – в Центре исследований загрязнения морской среды.
– Наш центр называют пожирателем денег, – пояснила, оглядываясь через плечо, Ким Гаён. – Сегодня у нас должно было состояться важное собрание – первое за долгое время. Мы должны были рассказать, какой ущерб люди нанесли морскому дну с начала промышленной революции.
Вдруг Ю Гыми резко остановилась, схватив Ким Гаён за руку. Я, не ожидая этого, чуть не налетел на нее. Чуть дальше по коридору кто-то лежал на полу, кто-то с длинными золотыми волосами, доходившими до пояса.
Мы с Ли Чжихён бросились вперед и осторожно перевернули тело на спину. Уф… Я отшатнулся от неожиданности. Ли Чжихён ахнула, закрыв рот рукой, и отступила назад.
Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и, когда немного пришел в себя, проверил пульс и дыхание, надеясь найти признаки жизни. Но женщина уже была мертва. Я был потрясен – никогда в жизни не видел ничего подобного.
Казалось, кто-то аккуратно вырезал на ее теле круги размером с ладонь взрослого мужчины. Отсутствовал большой кусок с левой стороны лица, и несколько фрагментов в области живота и груди, где должны были быть внутренние органы, тоже исчезли.
Может ли человеческая плоть исчезать такими ровными кругами? Я пригляделся к ее бедру и увидел кость. Что могло вызвать такие раны? Пока я рассматривал ее лицо, Ли Чжихён смотрела на обнаженную кость бедра. В этот момент Ким Гаён в ужасе закричала:
– Не трогайте!
Ли Чжихён вздрогнула от неожиданности и опустилась прямо на пол. Через отверстие в животе трупа были видны внутренние органы, но крови почти не было – в воздухе витал лишь слабый запах аммиака. Я вздрогнул от крика Ким Гаён и инстинктивно сделал шаг назад.
– Раны я не трогал.
Конечно, я не стал бы голыми руками касаться непонятных ран, не зная, чем они вызваны.
Ю Гыми, несмотря на шок, узнала изуродованное лицо и с трудом проговорила:
– Это… это Анджела Мэлоун, директор нашего центра… Я ее не особо любила, но никто не заслуживает такой смерти…
Ли Чжихён осмотрела рану на бедре, пальцем измерила расстояние между ней и неповрежденной частью ноги, затем сделала то же самое с раной на животе. Потом задумчиво произнесла: