Ю Гыми на мгновение задумалась и ответила:
– Если бы они этого не сделали, то случившееся преследовало бы их до конца жизни.
– Но это же просто рыбы!
– Неважно, рыбы это, медузы, кораллы или что-то еще. Если бы можно было достичь целей исследования без использования морских существ, это было бы идеальным вариантом. Если же их нельзя заменить культурами тканей или моделированием, то необходимо максимально использовать имеющиеся данные и обращаться с животными по возможности гуманно. Это этическая ответственность любого ученого.
– Но у них ведь нет души.
– Простите?
Ю Гыми остановилась, сбитая с толку этим замечанием, и Ким Гаён, шедшая медленнее из-за боли в ноге, подтолкнула ее вперед. Ю Гыми послушно пошла дальше, размышляя над услышанным. Хм. Бо́льшая часть ерунды, которую я слышал, исходила от людей, цепляющихся за религию или власть.
Я вдруг осознал тяжесть рюкзака на своих плечах и спросил:
– Вы говорите о религиозной точке зрения?
– Это не мое личное мнение, – неловко ответила Ли Чжихён.
Мы уже дошли до конца одного из коридоров на третьем этаже, когда Ю Гыми наконец ответила:
– До девятнадцатого века интеллектуалы насмехались над теми, кто испытывал сострадание к животным. Они считали, что животные просто реагируют на внешние стимулы, как будильник на телефоне, и не обладают никакими чувствами. Считалось, что убить собаку или кошку – это не преступление. Женщин, африканцев и азиатов тоже приравнивали к животным. Но все существа, способные испытывать боль, равны и имеют право избегать страданий.
Продолжая осматривать открытые лаборатории, Ю Гыми добавила:
– Честно говоря, возможно, у меня самой нет души. Я даже не могу точно подсчитать, сколько невинных морских существ погибло по моей вине. Но раз уж мы заговорили об этом, скажу, что, как только вы втроем пойдете в Центр исследований загрязнения морской среды, я вернусь в свою лабораторию на втором этаже.
Ким Гаён, продолжавшая толкать Ю Гыми в спину, спросила:
– Одна? Ты пойдешь одна?
– Да. Не хочу испытывать чувство вины каждый раз, как приду в океанариум или рыбный ресторанчик, и думать о том, что могла сделать, но не сделала.
Внимательно слушавшая Ли Чжихён тихо спросила:
– Рыбы… они чувствуют боль? – Потом остановилась и спросила: – Ваша лаборатория далеко?
Я улыбнулся, услышав ее слова. Наши с Ким Гаён взгляды встретились, и у нее тоже слегка приподнялись уголки губ.
Ли Чжихён спросила, не возражаем ли мы двое против того, чтобы заглянуть в лабораторию на втором этаже перед тем, как отправиться на третий этаж в Центр изучения глубоководных организмов.
Ким Гаён подняла руку и с легкой улыбкой сказала:
– Я всеми руками за, но чисто из любопытства: что будет, если кто-то против?
– Можете остаться здесь или идти дальше без нас.
– Я пойду с вами.
Я тоже быстро сказал:
– И я!
Бродить в одиночку по коридорам с трупами? Мне становилось не по себе от одной мысли об этом. Я вспомнил, как наполнялась водой кабинка фуникулера, как змея лежала у меня на голове, и постарался избавиться от этих мыслей. Я больше не хотел оставаться один. Слегка дрожа от нахлынувшего страха, я заметил, как Ким Гаён вытирает слезы в уголках глаз.
Ли Чжихён велела нам вернуться к коридору, где находилась лестница, и мы пошли быстрым шагом, не останавливаясь. Ли Чжихён и Ю Гыми, которая знала дорогу, шли впереди, а мы с Ким Гаён – позади.
Ким Гаён посмотрела на меня, слегка улыбнулась и сказала:
– В последнее время я совершенно не в состоянии контролировать свои эмоции. Увижу что-то трогательное, и слезы льются сами по себе. А если смотрю грустный фильм и кто-то там плачет, я тоже начинаю плакать.
– Разве это не нормально?
– Раньше я такой не была. А теперь часто плачу без причины. И сейчас, когда вижу добрых людей, почему-то сразу хочется плакать. Смешно, да?
Ну не знаю. Пока я шел спасать вас, я столько раз раскачивался на эмоциональных качелях – то плакал, то смеялся, – что даже не могу сосчитать. По-моему, с вами все в порядке.
– Я не думаю, что с вами что-то не так, Гаён. Например, мне приходится задавать своим пациентам много вопросов.
– Зачем?
– Ну, чтобы выяснить, где точно болит, а где не болит или на какую еду реагируют зубы. Или если какой-нибудь пациент утверждает, что пользуется зубной нитью, но по зубам видно, что он ее даже в руки не брал. Другой говорит, что чистит зубы дважды в день, а это явно неправда. А если правда, то я хотел бы знать, как нужно их чистить, чтобы довести до такого состояния? Кто-то просит снизить звук бормашины, и я спрашиваю – если у них есть такие инновационные идеи, как это сделать, не могли бы они поделиться со мной? Ну и, конечно, спрашиваю, почему они так долго не приходили на прием. Почему верят в народные средства, но не доверяют стоматологам? Даже когда говорю, что это точно кариес, они уверяют, что это просто пятнышко на зубе. И еще почему от них разит алкоголем, хотя они утверждают, что не пили? И как так получается, что на этой Подводной станции, где запрещено курить, ко мне приходят пациенты с желтыми, прокуренными зубами? Вот такие вопросы.
В ответ на мое ворчание Ким Гаён рассмеялась, и я тоже слегка усмехнулся.
Я слышал, как Ли Чжихён, пока они с Ю Гыми быстро шли вниз по лестнице, тихо сказала:
– Будь здесь замком или Чон Санхён, этого никогда не произошло бы.
– Чего именно?
– Группа не стала бы делать крюк, чтобы спасти каких-то рыб. Гыми, я не критикую ваши действия, просто… я сама удивлена, что принимаю такие решения. Инженеры помешаны на эффективности.
– Но ведь речь идет о спасении жизней.
– Они бы сразу подумали о том, чья жизнь ценнее. Наша или бесчисленных рыб в океане.
– Может быть. Но ведь этих существ вырвали из их среды обитания ради наших исследований и притащили в лабораторию. Некоторые виды находятся под угрозой исчезновения. Если они погибнут, то это будет конец.
Они спустились на второй этаж, и Ю Гыми, шедшая впереди, сказала:
– Сюда. Почти дошли. Нам нужна комната двести десять.
Глава 77ЛабораторияЧасть 3
В следующее мгновение Ли Чжихён схватила Ю Гыми за плечо и заставила пригнуться.
Мы с Ким Гаён, только что покинувшие лестничный пролет и вышедшие в коридор, застыли на месте. Потом присели на корточки и подползли к Ли Чжихён.
– Что происходит?
– Там кто-то есть?
Ли Чжихён быстро прошептала в ответ:
– Я только что видела кого-то на четвертом этаже, с противоположной стороны. Не вставайте.
Внутри здания был сделан атриум, благодаря которому хорошо просматривались другие этажи. Ли Чжихён оглядывалась по сторонам. Сначала я подумал, что это из-за странной архитектуры здания, но оказалось, что дело в другом.
Но почему мы должны прятаться, если там кто-то есть? Если это не вооруженный противник, зачем скрываться? Похоже, Ю Гыми думала о том же.
– Почему мы должны прятаться? Это может быть ученый, который не успел эвакуироваться.
– Да, или тот ублюдок, который оставляет за собой трупы.
Ах, точно. Черт. Я думал, что убийца уже давно сбежал, но нельзя было исключать, что он до сих пор бродит где-то здесь.
– Как он выглядел? Высокий? Какого цвета волосы? Ты его разглядела?
Ким Гаён засыпала Ли Чжихён вопросами, но та лишь покачала головой:
– Все случилось слишком быстро, я толком не разобрала. Один человек, вроде высокий. Думаю, он нас не заметил. Лучше с ним не встречаться.
По настоятельной просьбе Ли Чжихён мы решили двигаться к кабинету 210, пригибаясь как можно ниже. К счастью, мы были уже рядом с кабинетом 215. Я мысленно радовался тому, что нам осталось пройти всего пять комнат, но расстояние между лабораториями оказалось больше, чем я ожидал. Мы шли согнувшись пополам, пока не заболели спины, а потом опустились на четвереньки. С ума сойти. Почему бы просто не пробежаться?
Только собрав всю пыль на полу одеждой и ладонями, мы наконец добрались до кабинета 210. Ю Гыми подняла руку и приложила указательный палец к биометрическому датчику, который находился рядом с входом в лабораторию. Дверь открылась. Все еще пригибаясь, мы тихо вошли внутрь и сразу же закрыли за собой дверь.
Ким Гаён подергала ее, чтобы убедиться в том, что она заблокировалась, и только потом выпрямилась во весь рост. Послышался хруст. Она со стоном повернула шею и сказала:
– О-ох… Тело совсем разваливается.
Оказавшись в лаборатории, Ю Гыми сразу же рванула вглубь помещения. Стеклянная дверь отделяла офисную зону от вивария и операционной. Ю Гыми подошла к аквариуму и начала копаться в настройках. В гигантском аквариуме плавали огромные медузы со множеством щупалец. Аквариум был освещен слабо, но существа светились в темноте, словно многочисленные летающие тарелки. Как красиво…
В Центральном квартале, неподалеку от стоматологической клиники, тоже располагался аквариум с медузами, но их щупальца были гораздо длиннее, так что, похоже, это другой вид. Ю Гыми нажала на какие-то кнопки, и медузы начали медленно покидать резервуар.
– Я выпускаю их наружу, регулируя давление. Эти медузы могут жить только в условиях глубоководья, – пояснила она.
Значит, условия в этом аквариуме идентичны морской глубине в несколько тысяч метров? Совершенно не похоже на лабораторию моего друга – биолога. У него в лаборатории животные – мыши, кролики, собаки и свиньи – жили в отдельных клетках, которые стояли одна на другой, как блоки тетриса.
Ю Гыми прошла дальше и выпустила медуз из других резервуаров. Все четыре аквариума медленно пустели. Потом Ю Гыми направилась к стене, где находилась железная дверь размером почти с человека.
Ли Чжихён стояла возле этой двери. Она дернула ручку, но дверь оказалась заперта. Ю Гыми подскочила, дотянулась до верхней полки и схватила запыленный ключ.
– Это дверь в соседнюю лабораторию. Изначальн