Казалось бы, такие вопросы вообще не стоило задавать, но большинство сотрудников Подводной станции, похоже, уже знали национальность и возраст друг друга.
Должно быть, Сато решил, что я китаец, ведь почти все в моей внешности указывало на восточноазиатское происхождение. За исключением одного – моих глаз.
– Я кореец.
Улыбка Сато исчезла в мгновение ока.
– Но цвет ваших глаз…
– Да, один глаз у меня голубой, а другой – черный.
Я приобрел гетерохромию после дорожной аварии в юности, но, к счастью, не ослеп. По словам врачей, я перенес несколько операций – впрочем, я этого не помню. В зависимости от освещения моя радужка кажется голубой, но это никак не влияет на мою повседневную жизнь.
Сато слегка приподнял уголок рта и негромко сказал:
– Скоро я отправлю к вам руководителя Сина, чтобы вы не скучали, доктор.
Вау…
У меня по спине пробежал холодок. Ощущение было схоже с тем страхом, который я испытывал, спускаясь на центральном лифте Подводной станции на глубину три тысячи метров.
По словам Эллиота, каждый сотрудник станции должен пройти психиатрическое освидетельствование. Только прошедшие его могут работать под водой. Таким образом, большинство людей, с которыми я встречался, были признаны психически здоровыми. Легкое безумие, которое продемонстрировал мне Сато, было хорошо замаскировано.
Я ответил так, словно в его словах не было ничего особенного:
– Это не обязательно. Мне нравится получать деньги, не работая.
Я почувствовал, как зудит поврежденная радужка. Похвалил Сато за относительно хороший уход за зубами и вручил ему зубную нить. Мы перекинулись несколькими словами о нашей следующей встрече.
Вернувшись из туалета, я увидел зубную нить на столе. У Сато, должно быть, была своя, раз он не взял эту. Или, быть может, ему не понравилась та, которую я ему дал. Я решил думать позитивно: мне удалось сэкономить лишнюю зубную нить.
Наверное, руководители инженерных групп не настолько близки, чтобы проводить время вместе. А может, это касается только Сато и Син Хэряна. Хотя, если подумать, руководитель группы по имени Иван тоже не выглядит особо общительным.
Я несколько раз подбросил зубную нить в воздух, а потом бросил ее в коробку к остальным. Что Сато имел в виду? Что порекомендует Син Хэряну мою клинику? Или что нападет на него, как я подумал?
Вздохнув, я вызвал следующего пациента.
Глава 9В ходе работыЧасть 5
Тем утром инженеры из команды «На», похоже, не работали, поскольку шли ко мне один за другим. Я подтверждал каждую встречу. Спустя три дня я уже вошел в рабочую колею. Пока я отправлял сообщения с подтверждением, ко мне записалась целая толпа японцев.
У пятерых из них не было ничего необычного – кариес, выпавшие пломбы, зубной камень, пародонтоз. Но последний пациент, Юдзуру Тамаки, оказался необычным. Выглядел-то он вполне обычно, если не считать того, что он постоянно прикусывал губу, отчего та была в ранках.
Но потом он открыл рот.
Никогда в жизнь я не видел такого серьезного стоматита. Язвочки были повсюду: на языке, под языком… Я нахмурился.
– Вы что, жевали морского ежа?
– Нет, – просто ответил он.
Наступила тишина.
Тамаки либо не отвечал на мои вопросы, либо отвечал с задержкой. Я сделал ему анестезию и принялся последовательно выжигать лазером язвочки. Воздух наполнился запахом горелой плоти. Процедура, на мой взгляд, должна была занять больше времени, чем было запланировано, поэтому я написал следующему пациенту, извинился и предупредил о задержке.
Я проинструктировал Тамаки о необходимости полоскать рот, выписал рецепт на противовоспалительные препараты и раствор, велел избегать твердой, сырой, соленой и острой пищи, отказаться от алкоголя и сигарет и спать не менее восьми часов. Тамаки безучастно слушал и медленно кивал. Я достал из кармана витаминные леденцы и вложил ему в ладонь.
– Они содержат витамины, поэтому принимайте их всякий раз, когда чувствуете стресс. Вы можете взять выходной?
– Нет.
Мои выходные приходятся строго на субботу и воскресенье, и я никогда не задумывался, как отдыхают те, кто работает посменно.
– Лучше всего вам было бы пару дней не работать и просто отдохнуть. Хорошо питаться, полоскать рот и много спать. Если это невозможно, что ж, тут ничего не поделаешь. Может быть, спросите у своего руководителя, нельзя ли взять отпуск по рекомендации стоматолога? Я скажу ему, что вам необходимо отдохнуть хотя бы два дня, чтобы восстановиться.
Я дал Тамаки зубную нить, и руки у него оказались полностью заняты.
– Увидимся через три дня. Берегите себя.
Закончив разговор, который больше напоминал монолог, я позвал следующего.
Я лечил кариес инженеру из команды «А», когда на экране моего планшета появилось сообщение. Его прислал один из тех японцев, которые приходили ко мне на прием. Как ни странно, спрашивал он не о своих зубах, а о зубах Юдзуру Тамаки. Я подумал, что это Сато, руководитель команды «На», но имя у него было другое.
Пока пациент полоскал рот, я отправил ответ: «Не могу разглашать медицинскую информацию другого пациента». После этого новых сообщений мне больше никто не писал.
Прошло четыре дня с тех пор, как я прибыл сюда, а я до сих пор не могу поверить, что нахожусь на дне океана. Иногда, несмотря на все мои усилия оставаться спокойным, мне кажется, что я в ловушке. Странное ощущение.
Я принимаю пациентов с утра до вечера, за исключением перерывов на обед. В этом отношении мои будни ничем не отличаются от будней обычного офисного служащего: весь день находишься на одном месте, отлучаясь лишь на короткие промежутки времени.
Я и не думал, что жизнь на суше и на Подводной станции будет сильно различаться, но разница все же была. Даже воздух здесь другой – как в салоне самолета. Порой мне кажется, что я – рыба, запертая в аквариуме, который едва ли пригоден для жизни.
Я порадовался тому, что не отличаюсь общительностью. Для тех, кому не нравится сидеть дома, даже один день, проведенный на дне океана, может показаться пыткой. Даже я, интроверт, чувствовал сильное желание выйти наружу, ощутить ветер и вдохнуть глоток свежего воздуха. А ведь прошло всего четыре дня!
Как только появилось свободное время до приема следующего пациента, я без колебаний отправился в центральный лифт и поднялся на поверхность.
Выйдя на нулевом уровне, я принялся бесцельно бродить по искусственному острову. Белые лопасти ветряков бешено вращались под сильными порывами ветра. Будь я немного легче, то меня бы попросту сдуло. В глаза бил яркий солнечный свет.
Насладившись солнечным светом, морским бризом и пылью, я уже через пять минут с тоской подумал, что хочу вернуться в теплый, тихий и пока еще пустой стоматологический кабинет. Здесь было холодно. И слишком ветрено. Захотелось чего-нибудь сладкого. Я торопливо спустился на станцию и направился в кофейню в Центральном квартале.
«Красный коралл» – расположенная на Четвертой базе кофейня, которой управляет японка по имени Фумико. Я приходил сюда дважды в день и уже успел попробовать большинство здешних напитков. Самым вкусным оказался «Красный коралловый кофе» – латте с тремя шотами эспрессо, который отправляет кофеин прямо в кровь. Райское наслаждение – правда, после него у меня дрожали руки. Хотя хотелось чего-то сладкого, я заказал апельсиновый тоник и стал ждать следующего приема.
Возле кофейни стояло много стульев, на которых ожидали люди, заказавшие напитки, заодно болтая или споря. Какие-то мужчина и женщина начали ссориться еще до моего прихода. Я был готов вмешаться или позвать медика, если спор перейдет в драку, однако к тому времени, как мой напиток был готов, до рукоприкладства так и не дошло.
Я исподтишка наблюдал за ними, откинувшись на спинку стула и потягивая апельсиновый тоник. Заметив, что большинство посетителей кафе также наблюдают за этой парой, я успокоился и направился в стоматологический кабинет, готовый к приходу пациента.
По дороге я вдруг задумался о том, что произойдет, если спор разгорится не на шутку. В путеводителе было написано о существовании конвенции по защите глубоководных древностей. Интересно, есть ли аналогичное соглашение о защите сотрудников? Я до сих пор не прочитал свой трудовой договор и все прилагающиеся к нему документы… Глядя на появившийся вдалеке череп акулы, спросил себя: «Не устал ли я?» – и крепко сжал апельсиновый тоник обеими руками. Работа на Подводной станции все еще казалась мне несколько непривычной, – видимо, потому, что я пробыл здесь совсем недолго. Кроме того, она все же сильно отличалась от работы на суше. Здесь не было ни гигиениста, ни зубного техника, все приходилось делать самому, и я чувствовал, что перегружен. Хорошо еще, что пациентов относительно немного, клиника оснащена передовыми технологиями – иначе я сбежал бы в первый же день. А если честно… смогу ли я когда-нибудь сбежать, учитывая зарплату, которую мне предложили?
Очевидно, что законы, регулирующие работу на станции, отличались от корейских. Здесь стоматологу моей квалификации было разрешено делать протезы, что обычно не входило в мои обязанности. Я спросил Прию, буду ли я единственным стоматологом, не планирует ли руководство нанять кого-нибудь еще. Прия ответила, что они уже ищут специалистов на территории России и Новой Зеландии. Учитывая мой собственный процесс найма, при самом лучшем раскладе новый сотрудник появится не раньше чем через два месяца. Я смотрел на акулью пасть, которая становилась все ближе и ближе, и думал: «Выжить в течение следующих двух месяцев – вот моя цель».
Глава 10В ходе работыЧасть 6
Я поднялся на Третью подводную базу и отправился в пекарню, где купил по одному образцу каждого вида выпечки, которая там была. Пекарня называлась «Вавилония». Не знаю, почему руководство выбрало это название, но выпечка там была очень вкусная и каждый день свежая. Поначалу я не понимал, почему люди стоят в очереди за обычным хлебом, но теперь понял. Я посмотрел на провокационную фразу, выгравированную внутри пекарни: «Хлебом единым».