Уголки губ дрогнули. Потом медленно. Почти неохотно. Поползли вверх. Улыбка. Не светлая. Усталая. Кривая. С горьковатой самоиронией. Как шрам, который тянется, когда пытаешься улыбнуться.
-Семья... – произнёс юноша, ещё хриплым голосом, но с прорезающими нотками старого колкого юмора, который знаком Кейлу.
Молодой человек фыркнул, кивнув на пистолет, лежащий на столе, — Которая рискует получить плазменный заряд в глотку... если постучать неправильно? – молодой человек издал сухую усмешку, — Прекрасная рекомендация для родственников, сержант.
Кейл громко хохотнул. Звук – грубый, раскатистый. Эхом отозвался в стерильном пространстве люкса. Поставил поднос с едой на единственный свободный угол стола. Отодвинул стопку кристаллических планшетов грубо, локтем. Аромат специй, настоящего мяса – густой, тёплый – вдруг перебил запах озона и кофе. Заполнил комнату. Сытостью. Жизнью.
-Лучшая, босс! Лучшая гарантия бдительности! – произнёс сержант, вытирая мнимую слезу умиления кулаком. Голос – весёлый, хриплый.
Мужчина толкнул тарелку с густым рагу и куском тёмного хлеба ближе к Дмитрию. Настоящий, с хрустящей корочкой, — А теперь жри. Пока горячее, — взгляд сержанта сразу стал жёстким, — А потом – горизонтально. На восемь часов. Указание ветерана.
В глазах Кейла была непререкаемая твёрдость. Но уже без тревоги. С уверенностью. В правильности.
Слова сержанта сделали своё. Свинцовая тяжесть усталости все ещё давила навеки. Но острая, сверлящая боль в висках – притупилась. Адреналин, гнавший кровь как бешеный реактор, успокоился. Сменился тяжёлой, но приятной истомой. Дмитрий вдохнул глубоко. Впервые за... бог знает сколько часов. Почувствовал не спёртость, а наполняющую грудь полноту. Он открыл глаза. Их стальной блеск смягчился усталостью. Но без прежней мути. Яснее
- Ладно, старый волк... – ответил тихим, хрипловатым голосом юноша, больше похожий на усталый выдох, — Ты победил. Восемь часов. Не меньше.
Повисла пауза. Словно молодой человек давал обещанию вес, глядя Кейлу в прямо в душу, — И... нормальная еда. Не эти... синтетические крошки. Обещаю.
Сержант широко ухмыльнулся. Карие глаза сверкнули торжеством. Смешанным с искренней радостью. Он хлопнул ладонью по столу. Но на этот раз – негромко. Одобрительно. Как будто запечатывая договор.
-Вот это я понимаю, Молния! Рад слышать и видеть, — голос мужчина стал низким. Довольный. Как урчание большого кота, наевшегося сметаны.
Кейл ткнул толстым пальцем в сторону спального алькова, скрытого за тяжёлой, дорогой портьерой. Шёлк Ваэри – баснословно дорогой, — Кровать ждёт. Говорят, шёлк Ваэри, навевает сны хорошие.
Глаза сержанта сразу прищурились, став острее. Сканирующими. Как радары на боевом дежурстве. Веселье кончилось. Пришло время дел. Голос понизился. Как перед боем. Но с ноткой тревоги, — А я посторожу. Чтобы никакие голограммы... никакие доклады... не беспокоили, — прибавляя твёрдости своему тону, Кейл добавил, — Никаких "срочных входящих". Тишина.
Вновь повисла пауза. Взгляд упёрся в Дмитрия, впиваясь, — Новости есть? С "Карнака"? Операция... должна была начаться. Четыре часа назад. По станционному. Но тишина. Как в могиле.
Дмитрий вздохнул. Его расслабленность не исчезла совсем. Но в глазах – вспыхнул. Привычный аналитический огонёк. Пробивающийся сквозь пелену усталости. Потянулся к коммуникатору на столе. Проверил дисплей. Одним быстрым, точным движением пальца. Экран – тревожно пуст. Ни вспышки. Ни сигнала.
-Ничего. Ни вспышки на сенсорах... ни сигнала "задание выполнено"... ни тревоги, -произнёс молодой человек, качая головой. Голос был ровным, но с лёгкой хрипотцой. Как после длительного молчания.
Дмитрий откинулся назад в кресло. Оно тихо застонало под весом. Пальцы снова забарабанили по подлокотнику. Но теперь – не от усталости. От обдумывания. Вариантов. Плохих. Худших.
- Но время... ещё есть, — взгляд молодого человека скользнул по голограммам, как по карте, — Канал связи с тюрьмой... ненадёжный. Как старая проводка на "Улье-7". Помехи от пояса... задержки ретрансляции... – свои слова юноша сопровождал жестом, будто отмахивался от тревоги, — Даже если всё идёт по плану... сигнал может приползти. С опозданием. В полцикла. Легко.
Он замолчал. Взгляд устремлён в пустоту перед собой. Но Кейл видел – он не здесь. Там. В мрачных, пропитанных страхом коридорах тюрьмы Карнак. Где Тара, Аманда... экипаж "Молнии"... ведут их рискованную игру. С огнём. Со смертью.
-Но знаешь, Кейл... – продолжил тихо Дмитрий, почти размышляя вслух, повернув голову.
Глаза, потускневшие, но невероятно острые, встретились с вопросительным взглядом сержанта, — Независимо от исхода... эта операция... принесёт плоды. Мы что-то выиграем. Всегда. Даже... – на миг появилась пауза, которая словно давила, —...в проигрыше.
Кейл нахмурился. Брови сдвинулись в тяжёлую складку над переносицей. Скрестил массивные руки на груди. Композитная броня тихо скрипнула. Непонимание. Искреннее. И тревога. Растущая.
-Победу... понимаю. Зачистим тюрьму – получим доступ. К "особому контингенту", — в голосе мужчины появились нотки искреннего недоумения. И нарастающей тревоги.
- Отчаянные головорезы. Киллеры. Бывшие спецы Дравари... Те, кого Мирт сгноил там, но не добил, — начал перечислять на пальцах Кейл, а после ткну в воздух, — Золотая жила. Для диверсий. Против него. Ресурсы.
-Но проигрыш? Чем он поможет? Там же наши люди! Тара... Аманда... "Молния"! – резко воскликну сержант, чей голос сорвался, — Потерять их... это же чистый урон! Дыра. В обороне. И... – мужчина тронул кулаком грудь, где под бронёй мог бы лежать такой же потёртый чип, как на столе Дмитрия, —...в сердцах.
Юноша медленно повернул голову. Взгляд стал холодным. Расчётливым. Как сканер. Оценивающий тактическую карту. В режиме реального времени. В тусклом свете голограмм лицо – высечено из базальта. Ни тени сомнения. Только ледяная логика. Видящего на несколько ходов вперёд. Сквозь дым и кровь. Возможных потерь.
-Проигрыш... тоже ресурс, Кейл, — ответил тихо, и без эмоций юноша, будто констатировал погоду за шлюзом.
- Представь: Тара Бейли... исчезает. Начальник охраны "Фронтира". Со своим стальным стержнем. Авторитетом среди ПСР. И... неприязнью. Ко мне, — бровь Дмитрия слегка приподнялась. Взгляд остекленел.
-Аманда Харон... погибает. Опытный адмирал. Пусть и с подмоченной репутацией. Но с дредноутом. И командой... лояльной ей. А не Дому Харканс, — рука резко стукает по столешнице, подводя юношу к главной мысли, — Две занозы. Потенциальные точки сопротивления. Фигуры... способные собрать вокруг себя недовольных. Когда мы начнём закручивать гайки здесь. Или бросим "Фронтир" в горнило войны с Миртом. Их устранение...
Голос молодого человека упал, стал тише, —...упрощает уравнение. Радикально.
Дмитрий сделал паузу. Давая Кейлу осознать. Проглотить сказанное. В воздухе повисла тяжёлая тишина. Нарушаемая только ровным гулом станции и внезапным скрежетом отсеков где-то вдалеке. Кейл замер. Широкое лицо отражало: сначала – недоумение. Потом – медленное, мрачное понимание. И наконец – досадливое признание. Правоты. Грубые пальцы бессознательно сжались в кулаки. Костяшки хрустнули.
-Чёрт возьми... – сержант выдохнул. Потёр ладонью щетинистый подбородок. Голос потяжелел. Без прежней горячности.
Мужчина покачал головой. Карие глаза смотрели куда-то в пространство за Дмитрием. Оценивали картину, — Да. Такой вариант... имеет право на жизнь, — Кейл метнул быстрый, почти извиняющийся взгляд на Дмитрия, — Потерять... начальника охраны. С её стальным стержнем. И авторитетом...
Вновь возникла давящая пауза, —...и адмирала. С целым дредноутом. И командой... которая дышит ей в затылок... – Кейл кивнул своим словам, — Это... устраняет переменные. Сильно упрощает расклад на доске. Они не просто не помогут – перестанут быть угрозой. Ни тебе... ни нашим планам здесь.
Взгляд заострился. Стал холодным, — Особенно Тара... её связи на станции... авторитет среди ветеранского состава охраны... это сила. Которая могла быть направлена против нас.
Мужчина замолчал. Лицо омрачилось. Глубокая складка между бровей. Грубые пальцы бессознательно сжались в кулак. Костяшки побелели.
-Но "Молнию"... "Молнию Харканса"... жалко, босс, — голос Кейла прозвучал тише. С искренней горечью.
Сержант посмотрел прямо на Дмитрия. В глазах читалась не досада за потерю техники. Глубокая, личная привязанность, — Это ведь... не просто корвет. Это... памятник, — Слово вырвалось грубо, но точно, — Наш первый настоящий корабль. Тот, что вытащил нас из десятка переделок в Поясе. Буквально. На своём горбу.
Кейл тронул стол. Будто касаясь обшивки, — Тот, на чьём мостике ты принял... первое настоящее решение. В чьих стенах мы... – сержант махнул рукой, подбирая слова, —...стали командой, — тяжёлый взгляд упёрся в фигуру Дмитрия, — Стали семьёй. Потерять его... даже ради тактической выгоды... — голос сорвался. Стал хриплым, —...это как похоронить часть себя. Нашей истории. Твоей истории, Дмитрий.
Молодой человек не отвечал сразу. Взгляд скользнул мимо Кейла. К иллюминатору. В бездонную черноту. Где плыли безжизненные глыбы Пояса Ирроникс. На его обычно непроницаемом лице мелькнула тень. Быстрая. Как тень от пролетающего буксира. Но Кейл её уловил. Не сожаление. Нечто более сложное. Признание цены. Которую иногда приходится платить. За ходы на этой гигантской, жестокой шахматной доске. Цены, знакомой ему. С детства.
Мысль о корвете – острый укол под ребро. Первый полёт. Рёв двигателей. Эйфория свободы. Гул голосов команды в наушниках: "Курс задан, босс!" Юноша сжал кулак под столом, едва заметно. Потом расслабил. Движение было мгновенным, но Кейл увидел.
- История пишется победами, Кейл. Не сантиментами, — голос молодого человека прозвучал тихо. Но твёрдо. Без колебаний. Взгляд вернулся к мужчине. Острый. Безжалостный. Как скальпель, —"Молния" была хорошим кораблём. Верным, — мелькнула пауза, слишком короткая, чтобы быть колебанием. Скорее – вдох. Перед ударом, — Но если её потеря... цена. За чистую доску на "Фронтире". За устранение двух серьёзных угроз... – голос парня окончательно остыл, стал абсолютно ровным. Как вакуум, —...то это цена. Которую я готов заплатить.