о. Другой — на груди брони, глубоко выцарапаны имена: "Лина. Марк. Томми." Детские. Молчаливый свидетель. Их личная война. За разорённый дом. Ветеран с золотым клыком (тот, что кричал "К стене!") замолчал. Швырнул пустой магазин в темноту. Сжал кулак. Боль. Не только физическая.
***
Лабиринт техногенного хлама. На самой кромке "плацдарма". Грубый сплав стен, изъеденный ржавыми подтёками, как незаживающая рана. Маслянистые разводы. Свежие отметины от пуль. Скудные аварийные огни, капризные, мигали раз в десять секунд. Каждый момент выхватывал: зазубренные очертания арматуры. Капли конденсата, падающие в бездну. Застывшее лицо бойца "Молота" с пустым взглядом. Воздух густой. Пыль. Едкий дым от замыканий где-то рядом. Пол — решётчатый. Вибрация. Глухие удары взрывов где-то внизу. Бум... Бум... Сердцебиение умирающего гиганта. Звук: Шипение пара. Треск искр из разодранного кабеля. Тяжёлые, мерные шаги "Молотов". Прерывистое дыхание Лекс в комлинк. Температура падала. Дыхание — пар.
Тара шла впереди. Непроглядный мрак. Её "Шторм-2" сканировал тепловизором. Мир в призрачных оранжево-синих силуэтах: трубы. Арматура. Осторожно двигающиеся фигуры своих. Лекс, прижав окровавленную руку к обожжённому плечу, хрипела: — ...едва... перехватила... фрагмент шифровки... Скорпио... сквозь помехи... — Голос прерывался от боли. — «Активировать... Протокол «Паутина»... выпустить... рои... в Секторах Гамма и Эпсилон»...
Тара резко остановилась. Броня "Бульдог" скрежетнула о выступающую трубу. "Горн" (второй) чуть не врезался. В мигающем свете красной лампы её лицо окаменело. Глаза — узкие щели.
— Рои? — Голос как лёд. — Какие рои? "Наковальня" (боец с гранатомётом) прошипел, нервно озираясь: — Паутина? Звучит... хреново. Что за твари?
Лекс, прислонившись к ледяной трубе, содрогалась: — Не... не знаю... данные... повреждены... — Сглотнула ком. — Сигнал... шёл в биолабораторный комплекс... «Кокон»...
Ледяная волна предчувствия ударила Таре по спине ещё до вопля "Кузнеца". Взгляд, отточенный сотнями боёв, скользнул по стенам слева — там! Едва заметная вибрация панели. Слабый, низкий гул. Которого не было секунду назад. Как... жужжание. Скрежет.
— «Карнак» — не просто тюрьма, — её голос резал тьму, хриплый, без тени сомнения. Она рванула к люку в стене, впилась монтировкой в замок. Металл заскрипел. — Полигон Черепной Стражи. Здесь отрабатывали убийства в невесомости... КРЯК! Люк открылся со скрежетом. Чёрная пасть вертикальной шахты. — ...и зачистку биоинженерией.
Взгляд — в чёрную пасть шахты, потом — на вибрирующую панель. Голос жёстче: — Арахниды? Гибриды. Чтоб гнать жертв в убийственные коридоры... или рвать в клочья в темноте. Идеальные твари для тьмы. — Тара метнула взгляд в чёрную пасть шахты, потом обратно на вибрирующую панель.
Голос стал жёстче, резал тьму: — Стража стала совершенным оружием. Не боится тьмы. Стала тьмой. Здесь всё — часть полигона. Даже мы. Даже сейчас. Просто... живая мишень для роя.
«Горн» выругался сквозь зубы, сжимая «Шторм-2» так, что костяшки побелели. «Наковальня» машинально перекрестился — жест отчаяния. Лекс побледнела: — Боги... зачем?.. — прошептала, глядя на вибрирующую стену с нарастающим ужасом.
Резервный узел «Ариадна» открылся перед ними как гробница. Маленькая коморка. Забита аналоговыми панелями с мигающими лампочками. Толстые ручные приводы на гермодвери. Два охранника в потрёпанной броне. Один боец Черепной Стражи (узнаваемый по хитиновым наплечникам, «Жалу» в руке, «Мандибуле» на поясе). Засели за сварными щитами. Их тени корчились в свете аварийных ламп.
— Контакт! Трое! Элита один! — «Кузнец» (сапёр) не колеблясь, швырнул дымовую шашку. Пш-ш-ш! Серый, едкий дым мгновенно заполнил тесное помещение. Парная ада.
Бой вспыхнул короткий, жестокий, как удар ножом в толпе. «Горн» высунулся первым. «Шторм-2» взревел — БАМ! — заряд тяжёлой дроби снёс голову ближайшему охраннику. Тело рухнуло на панели. «Наковальня» швырнул осколочную гранату за щит. БАБХ! Взрыв оглушил. Осыпал осколками. Второй охранник взвыл, упал, хватаясь за развороченный бок. «Стража» среагировал быстрее мысли. Багровый сгусток плазмы «Жала» прошил дым — ФШИЬ! — чиркнув по наплечнику «Горна». «Горн» вскрикнул, броня задымилась, рука онемела. Дробовик выпал, уплыл в тёмный угол.
Тара рванулась вперёд. «Шторм-2» взревел почти в упор к шлему Стражи — БАМ! — заряд превратил голову в кровавое месиво. Тело замертво повисло на щите. «Наковальня» добил раненого охранника короткой, хлёсткой очередью — Тра-та-та! Туша дёрнулось и затихло.
Тишина. Густая. Давящая. Шипение дыма. Треск повреждённой электроники. Тяжёлое дыхание. Запах гари, крови, озона стеной. Тара отшвырнула тело Стражи. «Кузнец», кашляя, подсоединял терминал Лекс к центральному интерфейсу — толстому, бронированному разъёму.
— «Ариадна» – наш! — Тара вытерла забрало, смахивая кровавые брызги. Голос хриплый, властный: — Лекс, подключайся! Ищи управление дверьми блока «Дельта»! Быстро! Пока не...
Лекс, дрожащая, бледная, прислонила терминал к разъёму. Пальцы, несмотря на боль, залетали по клавишам. Экран замигал строчками кода. — Вхожу... Система автономна... Нахожу шлюзы... И... — Она замерла. Глаза расширились. — Здесь что-то ещё... Спящий сигнал... Маркер... «Паутина»... О нет...
Мерцающие экраны узла вспыхнули багровым. Кровавым светом. Холодный сквозняк пробежал по позвоночнику Тары, будто невидимый палец провёл по разбитому забралу.
Изображение проступило, как призрак: узкое, квадратное лицо. Вздёрнутый нос. Бесконечно печальные, мутные глаза.
Скорпио.
Его голос, искажённый статикой, заполнил коморку:— Поздравляю, коммандер Бейли. — Тонкие губы изогнулись в линии без тепла. — Вы дошли до сердца. «Ариадна»... — Пауза. Значимая. — ...ваш последний рубеж. И могила. Протокол «Паутина» завершён.
Он кивнул куда-то за кадр. Небрежно.
Тара успела увидеть, как «Кузнец» вскинул голову. Его глаза широко раскрылись. Рот приоткрылся для крика. Не успел. Не на звук. На вибрацию. Низкий, гудящий гул, исходящий не откуда-то, а из самих стен, из пола, из потолка. Стены вибрировали. Решётка пола дрожала под ногами. Коморка стала гигантской гудящей пчелой. Ритмичное постукивание — как будто десятки когтей отбивают дробь по металлу внутри шахты. Быстрее.
— Ми...! — вопль «Кузнеца», полный осознания ужаса, срезан на полуслове.
РЁВ. Не взрыв. Десятки взрывов. Синхронных. Рассчитанных. Гидравлический удар сжатого воздуха и направленной энергии. Для тесных, замкнутых пространств. Стены, панели, щиты — схлопнулись внутрь на долю секунды. Разорвались наружу.
«Кузнец»: Исчез. Просто. Фигура, броня, кости — смешались в кроваво-металлическую пыль. Вырваны ударной волной через открытый люк. Ни крика. Ни клочка.
«Наковальня»: Стоял у входа. Огненный шар поглотил целиком. Сожрал люк, часть стены. Выплюнул обгоревший ошмёток брони. Клубы чёрного, едкого дыма.
«Горн»: Раненый, оглушённый. Не успел встать. Сорвавшаяся балка энергопровода рухнула на него. ХРУМ! Броня смялась. Тело — расплющено. Рука, торчащая из-под металла, дёрнулась раз. Затихла.
Консоли: Взорвались. Не пламенем. Снопами искр. Осколками стёкла и пластика. Вырванными проводами, бьющимися в конвульсиях. Пульсирующая язва света экранов погас. Хаотичное мерцание коротких замыканий.
Тара среагировала на гул. За долю секунды до РЁВА. Инстинкт. Рванула к Лекс. Не к укрытию — к ней. Тело развернулось. Массивный щит «Бульдога» — наперевес. Она накрыла хакера собой. Спиной к эпицентру. Отшвырнула её в дальний угол, за выступ кабельного канала.
УДАР. Гигантская кувалда в спину. Сквозь броню. Воздух вышибло. Звон в ушах. Ослепляющая вспышка выжгла сетчатку даже сквозь забрало. Отброшена. БАЦ! — спиной в стену. Боль пронзила рёбра, плечо. Забрало треснуло паутиной. Чёрные пятна поплыли в глазах. Но щит... щит держал. Часть энергии принял на себя.
Тишина. Глубокая. Звенящая. После рёва. Только: Треск коротких замыканий. Шипение пара из разорванных труб. Слабый, прерывистый стон. Лекс.
Тара откашлялась. Сплюнула кровь. Сквозь трещины в забрале мир плыл. Дым. Едкий, чёрный. Искры, сыплющиеся с потолка. Обломки. Клочья тёмного и мокрого на стенах. Запах: Палёная плоть. Гарь. Озон. Железо. Крови. Много крови. Её? Чужой? Неважно.
Она оттолкнулась от стены. Игнорируя боль. «Шторм-2» — валялся в углу, присыпанный обломками. Неважно. Дотянулась до бедра — виброклинк «Резец» на месте. Щёлк предохранителя. Жужжание лезвия прорвало звон в ушах. Ориентир: стон Лекс.
Шаг. Скользко. Пол — масло, вода, осколки... липкое. Она дошла до угла. Лекс лежала, свернувшись калачиком. Броня вмятины. Шлем треснут. Лицо в крови. Глаза закрыты. Дышала. Поверхностно со стоном. Жива.
Тара опустилась на колено. Сканировала дымящуюся темноту. Узел «Ариадна» мёртв. Разворочен. Могила для её людей. Ловушка. И Скорпио... его багровый лик... его слова...
На мерцающих, полуразрушенных экранах — вспыхнул багровый свет. Статично. Без лица. Только голос. Тот же. Тихий. Хриплый. Лишённый триумфа. Констатация. Скрежет камня по камню. — ...полигон. — Одно слово. Повисло в дыму и боли. — Выжили. Поздравляю. Но лабиринт... только начинается, Бейли. Во тьме. Среди моих... детей.
Статика захлебнула последнее слово. Багровый свет погас. Оставив их в дыму, разрухе. Леденящей тишине, нарушаемой треском умирающей электроники и шипением пара.
Воздух резал горло: Гарью. Пластмассой. Медью. Кровью. Её было много. На стенах. На потолке. На осколках щитов. Комлинк Лекс — мёртвый пластик. Даже фоновый гул станционных частот — тишина. Абсолютная. Как в открытом космосе без скафандра.
-"Решимость"...- мелькнула мысль в разуме Тары. Где она теперь? Заперта? Разбита? Даже если жива — сигнал не пробиться. Они были одни. По-настоящему.
Тара не сразу поняла, что звон в ушах — не только от взрыва. Её собственный стон вырывался сквозь сжатые зубы. Боль. Острая, рвущая — под левыми рёбрами. Где щит «Бульдога» принял удар и треснул. Трещина? Ушиб? Неважно. Двигаться можно. Дышать — больно, как от ножа под ребро, но можно. «Резец» в её руке жужжал, но индикатор заряда мигал последним красным сектором. Минута? Меньше? Она оттолкнулась от стены, игнорируя протест мышц и жгучую волну под рёбрами. Забрало — паутина трещин. Мир плыл, распадаясь на осколки в дыму. «Шторм-2» валялся в углу, придавленный обломком панели. Не до него. Рука нащупала холодную рукоять виброклинка на бедре. Щёлк. Жужжание «Резца» прорвало тишину, как сигнал жизни. Ориентир: слабый, прерывистый стон. Лекс.