Лекс у панели. Призрак. Лицо – белая маска под копотью и брызгами чего-то красного. Мраморная. Только глаза. Огромные, горящие ненормальным светом. Кровь – алая, жидкая – струйкой вытекала из её носа, заливала подбородок, капала на терминал. Каждая капля шипела на горячей поверхности. Девушка не замечала. Боль от укола Бейли? Фиг там. Только ледяной пинок адреналина или чего похуже, гнавший её к обрыву. Пальцы – окровавленные, обожжённые – мелькали с такой жутковатой, сверхчеловеческой скоростью, будто управляемые отдельным, умирающим разумом. Не по клавишам – внутрь. Хакерша вплетала свои мозги прямо в отключающийся ИИ «Цербер». Кабель, идущий от импланта к терминалу, пульсировал тусклым синим светом, как больная вена. Казалось, жизнь Лекс буквально вытекала по нему в станцию.
-Ломаю… – выдох, сорванный, едва слышный над грохотом, -Ща… щас…
Экран терминала – настоящий психодел. Пурпурные строчки кода, похожие на кровоточащие раны, взрывались кислотно-зелёным хаосом, сменялись мертвенно-синими блоками шифра, а потом – бац! – ослепительно-белый свет, режущий глаза. Лекс не читала. Она чувствовала. Холодную, железную логику «Цербера», порванную в клочья болью и вирусами Дравари. Чувствовала его растерянность. Слепую, тупую ярость. Как он корчится.
-Вот… Ты… Мой… – ладонь вдавила в центр экрана. Кровь своя смешалась с виртуальной схемой. Липко.
И – бабах.
Монитор не вспыхнул – взорвался золотом. Чистым, яростным светом, который на секунду прогнал всю эту копоть и мрак. Золотые змейки побежали по изуродованной панели, по обгоревшим кабелям-щупальцам, зажигая их изнутри. Воздух дрогнул. Новый звук. Не вой, не гул. Низкое, мощное, нарастающее ГУДЕНИЕ. Отовсюду. Стены, пол, даже из треснувших динамиков.
-СИСТЕМА ПЕРЕЗАГРУЖЕНА. – Голос «Цербера» из ревущих колонок. Но… другой. Не тот бездушный металл. Напряжённый. Сосредоточенный. И почти благодарный? - ПРОТОКОЛ 'ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ' АКТИВЕН. ПАРАМЕТРЫ ОПОЗНАВАНИЯ ОБНОВЛЕНЫ. ЦЕЛЬ: ЗАЩИТА МЕТКИ 'СВОЙ'. УНИЧТОЖЕНИЕ 'ЧУЖОЙ'.
Сверху из коридоров – новые звуки. Знакомое резкое ВЖЖЖ-ВЖЖЖ! Электромагнитных пушек. Сухое ТЫК-ТЫК-ТЫК! – лазеры, отрывистые, как капли раскалённого металла на плитку. И сразу – вопли. Нечеловеческие. Дравари. Хрип, бульканье, тяжёлый бум падающих тел. Где-то совсем рядом – оглушительный БА-БАХ! – «Цербер», видимо, пустил сок прямо в кабель под ногами у кого-то очень невезучего. Эффектно.
Плут-2, его «Мандибула» всё ещё уставилась в дымящийся проход, резко дёрнул головой. Лицо, изуродованное шрамом и копотью, скривилось в чистейшем «чё за хрень?». На наплечнике, сквозь копоть, проступал выцарапанный символ – сломанная цепь.
-Чёрт подери! – выдохнул он, голос, осипший от дыма, — Оно… оно же по своим лупит!» Ну, по бывшим своим, если точнее. Приятный сюрприз.
Плут-1, та самая с ирокезом, только что туго перематывавшая плечо клочьями термоизоляции (выглядело это как попытка забинтовать бензопилой), резко вскинула голову. Единственный зрячий глаз (правый, вымораживающий и злой, как январь на Плутоне) метнулся к потолку. Оттуда – снова это ВЖЖЖ-ВЖЖЖ!, методичное, почти… успокаивающее? Потом ТЫК-ТЫК-ТЫК! – и ещё один дикий вопль, резко оборванный. Как будто микрофон выключили.
-Ха! – вырвалось у неё. Сорванный, больной смешок, больше похожий на лай.
-Вот это финт, червяк! Лекс, ты гений! Ты… — она рванулась развернуться к серверной панели, полная какого-то дикого, адреналинового восторга – За Рейнджеров Конфедерации! За командира! – и слова просто сломались у неё в глотке. Застряли. Намертво.
Лекс стояла. Неподвижно. Как статуя. Пальцы – те самые, что только летали с бешеной скоростью – замерли на экране. Монитор горел ровным, холодным золотом. Цвет полного контроля. Победы. Синий кабель из импланта… потух. Просто серый шнурок. Она не замечала. Глаза ещё секунду назад – два уголька безумной концентрации. Теперь – огромные, пустые, стеклянные. Смотрели куда-то сквозь дым, сталь, в какую-то бесконечную, космическую пустоту. Дыхание стало пузырящимся хрипом, будто в лёгких кипела вода. Каждый вдох давался с надрывным бульканьем, выдох выносил алые пузыри на губы. А на губах… улыбка. Странная. Слишком лёгкая. Почти детская. И алый пузырь крови, который лопнул, не успев сформироваться.
-До…лг…– прошелестели девичьи губы. Беззвучно почти. Только форма слова. Её взгляд медленно, с трудом нашёл Тару Бейли. Упёрся. Застыл.
Женщина присела на корточки рядом, заслонив Лекс всем телом от летящего хлама и возможных выстрелов. Её собственное дыхание было хриплым, лицо в глубоких царапинах и саже, левый глаз – синяя, мокрая слива. Но правый... горел. Не яростью. Ледяной решимостью.
-Нет! – Бейли рванулась, инстинктивно, как пружина. Но поздно. Совсем.
Лекс качнулась. Резко. Словно подрубленная у корня. Повалилась вперёд. Тух. Лицом – в сияющий золотом экран. Голова глухо стукнулась о металлический край. Алая кровь хлынула по интерфейсу, шипя, коптя, заволакивая золото малиновым туманом. Как последнее подношение на алтаре этого проклятого места. Золотой свет дрогнул, померк на миг – но не погас. «Цербер» держался. Работал.
Мостик захлебнулся в финальном аккорде ада. Вой сирен – сплошная стена звука. Грохот боя сверху – теперь чёткий ритм турелей (ВЖЖЖ-ВЖЖЖ!) и лазеров (ТЫК-ТЫК-ТЫК!), перемежаемый дикими воплями Дравари. Треск огня. Шипение разъеденной химии. Тишину рвали не только крики. Рвали внезапные, оглушительные звоны в ушах – будто кто-то бил в наковальню внутри черепа. Удары совпадали с мерцанием аварийки. И… тишина. Прямо здесь. У серверной панели. Где Лекс лежала лицом вниз на своём золотом экране, малиновый туман крови, растекаясь по схеме, как последняя, отчаянная проводка.
Тара Бейли стояла над ней. Челюсти – сжаты. Так, что на скулах выступили белые островки кости сквозь грязь и кровь. Глаза – узкие щёлки. Ледяные. Острые. Но что-то там… надкололось. Как бронестекло от удара дробовика. Трещинка. Она отвернулась. Резко. Будто от пощёчины. Голос, когда прорвался сквозь грохот, был низким. Грубым. Как галька в бетономешалке. Никаких чувств. Просто факт.
-Плут-1. Плут-2, – рубанула воздух, —Прикрывай отход. Мостик – мусор. Готово.
Рука – к импланту у виска. Связь шипела, трещала, как жареная саранча. Пробивалась сквозь помехи.
-Харон. Бейли. – пауза. Только белый шум и далёкие БУМЫ, — Мостик «Карнака» – труп. Руль сломан. Объект – уничтожен.
Молчание в эфире. Натянутое. Как тетива. Потом – голос Аманды Харон. Холодный. Тонкий. Как лезвие бритвы по горлу.
-Уничтожен? – ударение на первом слоге, — Бейли, задача была – захватить узел! Ты…! — голос задрожал от бешенства. Чуть не сорвался.
-Объект уничтожен, – перебила Тара. Тон не изменился. Ни на йоту. Но в нём была такая стальная, неоспоримая окончательность, что возражение Харон захлебнулось. Задохнулось.
-Третий акт. Включайте. Мы – уходим.
Щелчок. Связь мертва. Без разрешения. Без «понял». Её взгляд – быстрый, как удар змеи – скользнул по телу Лекс. По тому, как малиновая лужа смешивалась с золотым свечением экрана. По пурпурным отражениям на осколках стёкла. Лицо Рейна всплыло перед глазами – не ужас, а презрение. И запах... Да, запах горелого нейлона от его комбеза. Тот же, что сейчас висел в воздухе. Миг. Меньше мига. Потом – щёлк. Выключатель в голове. Только задача. Только выжить. Как на «Фронтире» в тот день, когда вентиляция забилась трупами.
-Отход! – голос Бейли снова стал кинжалом. Рубленым. Командным, —Шлюз 4-Гамма! Плуты – хвост! Бейли – голова! Дви-и-гай!
Тара рванула вперёд. К той самой дыре в шлюзе, откуда минуту назад торчала алая каска стража. «Жало» – на изготовку. Движения – резкие, экономичные. Хищница. Но спина была неестественно прямой. Жёсткой. Будто кто-то вставил стальной прут вместо позвоночника. Не согнуться. Не оглянуться.
Плут-2 – здоровенный мужик в потрёпанной броне – одним движением вскинул свою «Мандибулу». Тяжеленную штуковину. Лицо – каменная маска. Ни страха, ни печали. Просто работа. На его предплечье под слоем копоти, проступали выцарапанные буквы: "Помни Вельтрианс".
-Понял, шеф. – буркнул он, голос, скрежещущий от дыма, —Идём.
Мужчина сделал шаг к выходу, за Тарей. И на миг – всего на миг – взгляд упал. На Лекс. На эту маленькую фигурку, распластанную на сияющем терминале. На малиновую лужу, медленно ползущую по полу. Что-то мелькнуло в его глазах. Что-то быстрое. Неуловимое. Может, тень? Может, просто дым? Он резко дёрнул головой, будто отгоняя муху, и шагнул в дымный провал шлюза, туда, где уже маячила прямая, негнущаяся спина капитана Бейли. Впереди – коридоры, где «Цербер» методично выкашивал чужих. Позади – только золотой свет экрана, да багровые брызги на сапоге.
***
Дельта-12. Дыра. Чернее чёрного. Не просто пробоина – зияющая пасть, оставленная "Громовым Дитя". Края оплавлены, вывернуты наружу, как скрюченные пальцы мертвеца. А внутри... Тишина. Такая густая, что аж звенит в ушах. Только цоканье микрокамушков по обшивке – будто кто-то стучит костяшками по крышке гроба. Звёзды? Холодные, бездушные булавки, воткнутые в бархатную тьму. И обломки. И тела. Охранники? Зеки? Кто их разберёт теперь – все вмёрзли в ледяной саван, покрытые инеем, как новогодние игрушки забытые. Аварийные огоньки по краям мигают нервно, тускло, подсвечивая клубы застывшего тумана – последний вздох утекавшего воздуха.
И из этой звёздной могилы, тихо-тихо, как привидения на экране старого радара, выплыли три штуковины. "Молоты". Серые, угловатые, без опознавательных знаков – как краденые машины в плохом районе. Шлюзовые модули вперёд, здоровенные, как пробки от шампанского для титана, примагнитились к рваным краям дыры. ТУМП-ТУМП-ТУМП. Магниты схватились. ПШИИИК. Прижимные плиты зашипели. Не помощь. Зачистка.
По бортам катеров вспыхнули какие-то штуки. ГУУУУУУУУУМ. Такой, что аж зубы свело – сквозь броню! И поплыла... стена. Синяя, переливающаяся, как мыльный пузырь размером с дом – "Улей". Запечатала дыру. Воздух снаружи вдруг задрожал, стал видимым – атмосфера вернулась. Ну, почти.