– Не все условия логичны. У старых хотя бы логика была. Да и у нас они пользуются популярностью. А тут логика какая-то вывихнутая.
Матрона Михайловна улыбнулась.
– Здесь другое отношение к жизни, – продолжила она. – У вас она конечна, у нас будет вертеться по кругу столько, сколько крутится Колесо. Но это не значит, что мы готовы бросаться на новый круг хоть сейчас. Мало удовольствия начинать все сначала.
– А вы свои прошлые жизни помните?
– Нет, только столетницы помнят, им надо.
С улицы послышались крики Льва, который уже собрал всех участников северного сопротивления и теперь выдавал какие-то инструкции. Окна кухни выходили на основную дорожку, и мне хорошо было видно, как недовольна Нора. Девушка скрестила на груди руки и молча смотрела, как суетится сопротивление. Рядом с ней стоял рогатый ворон, сгорбив спину, почти выставив рога вперед.
Когда Лев проходил мимо них и что-то говорил, Нора коротко отвечала. Як рисовал на стене соседнего дома знак: длинная палка, наверху как стрела, внизу основание, точки по бокам, еще стрелочки в разные стороны. Наверное, тот самый знак перехода.
– Он их сам все придумал, – не без гордости сказала Матрона Михайловна.
– Он один из знающих?
– Бери выше, он был один из Стражи.
– А это кто?
– Хватит на сегодня рассказов, устала я. Был бы у нас справочник Ладного мира, я бы тебе его выдала. И почему у нас до сих пор никто этим не озаботился, залетные же здесь не в новинку?
– Так вы все знаете?
– Это слишком очевидно.
На улице стало тихо, все ушли. Мне, с одной стороны, хотелось с ними – может, тогда я поняла бы, что делать дальше. Но с другой, сидеть дома было куда приятнее.
Ладный мир с его условностями раздражал. А еще я поняла одно: тут все запутались, отчего и звереют. Фома и Юра мне говорили одно, Нора говорит совершенно другое, Як и Стас в это не лезут, идеальные исполнители.
Знак на стене дома немного светился. Я пожалела, что пропустила момент, когда все собрались и прошли через него, или как он вообще работает?
– Интересно, а хоть кто-нибудь понимает, что тут вообще происходит? – вслух озвучила я свой вопрос.
– Кот, – ответила Матрона Михайловна.
– Кто? – удивилась я.
– Кот, огромный рыжий кот, если кто и разбирается, то это он. Он ближе всего к Великому дубу.
Я не первый раз слышала про кота, даже в воспоминаниях Зната мелькал огромный рыжий кот. Пушистый и толстый. Буквально подходящий под описание, что коты – это жидкость.
Я снова глянула в окно. По дорожке бежала кикимора, тащила за собой старый потрепанный матрас. Несуразное существо обмоталось тряпками, среди которых еще можно было опознать чьи-то колготки и даже семейники. Видимо, она решила похозяйничать, пока владельцы ушли. Споткнулась о собственную лапу и слетела с дорожки. Поднялась, поводила носом по воздуху, бросила матрас и резко прыгнула в жидкие кусты рядом.
Что-то спугнуло ее. Или кто-то.
Я услышала тяжелые шаги, их звук перекрывал даже ворчание Матроны Михайловны, просачивался в дом и заставлял беспокоиться. Мы никого не ждали, все ушли на помощь Ратнику.
А если это Лихо пожаловало за мной, пока никого нет дома?
Даже защитные знаки не вселяли в меня уверенность. Шаги приблизились вплотную к нашему дому, поднялись на крыльцо, открылась дверь.
– Это кто пожаловал? – удивилась Матрона Михайловна и вышла с кухни навстречу гостю.
Я поспешила за ней. В дверях стоял Ратник. В руке он держал пистолет.
– Напугала, старая карга! – возмутился он и спрятал оружие. – Я думал, в доме никого нет.
– У нас свет горит, – заметила Матрона Михайловна. – Думаешь, свет для всяких-разных оставили?
Ратник промолчал и перевел взгляд на меня. Видимо, не узнал, так как не проявил никакого интереса и переключился обратно на Матрону Михайловну, но та завалила его вопросами раньше.
– Чего пришел-то? Друг твой со всеми в центре, сам же звал.
– Да, – кивнул Ратник. – Я знаю. Я не к нему.
Я ничего не знала про руководителя южного сопротивления, кроме одного – он поддерживал Льва. Знал ли он, что сделал Лев и чего вообще добивается?
– А к кому? – В голосе Матроны Михайловны прозвучал новый оттенок удивления. – Все же ушли.
– Но вы-то здесь остались.
– И на кой мы тебе сдались?
Ратник молча осматривал дом, не спешил отвечать. А внутри меня все кричало, что надо уходить, это опасный человек. И намерения у него опасные. Я рано расслабилась, здесь никому нельзя доверять.
– Шел бы ты отсюда, – строго сказала Матрона Михайловна. – Пока мы тебя не заставили это сделать.
– Что же ты, старая кошелка, дала погибнуть своему домовому? – Голос Ратника звучал тихо, оттого стало еще страшнее.
Матрона Михайловна напряглась.
– Ты их специально всех в центр согнал. – Это был не вопрос.
Ратник скривился, будто попытался улыбнуться, но на такую эмоцию был не способен.
– Не одним же вам развлекаться в закрытом городе.
– В центре нет людей, – подала я голос. – Им там некого спасать. И вас там нет.
– Столетница подсказала? Это существо весьма проницательно.
Ратник убрал руки в карманы и двинулся от двери. Все это время мы стояли на месте.
Матрона Михайловна не собиралась его пропускать в дом, пошла ему наперерез.
– Уйди, карга, – процедил Ратник.
– Прочь из моего дома! – Голос Матроны Михайловны прозвучал жестко, я уловила ту самую интонацию. Еще немного – и воля старой женщины развернет этого человека и отправит восвояси.
Ратник это тоже почувствовал, зарычал и с силой толкнул ее. Матрона Михайловна охнула и упала. Я кинулась к ней.
– Не смей вставать на моем пути! – завизжал Ратник.
– Что тебе надо, страшный человек? – Она тяжело дышала, и я помогла ей сесть, но что-то в старом теле напряглось и не выдержало, сломалось.
– В доме есть сто душ. Они нужны Лихо.
Я напряглась, Матрона Михайловна крепко сжала мне руку.
– Иди ищи свои души… – Каждое слово давалось ей с трудом. – Да только не найдешь ты ничего. Предатель!
Ратник хотел было двинуться в сторону лестницы, но остановился. Присел возле нас и произнес:
Ты же знаешь, что от меня ничего невозможно спрятать. Иначе Лихо не стало бы брать меня на службу. К чему такой сильной твари такие слабые, как вы?
Я молчала, мне было страшно, и очень хотелось язвить. А еще кричать, чтобы снесло гнилого Ратника прочь отсюда, подальше от нас.
Ратник поднялся наверх и стал грохотать своими огромными ботинками на втором этаже.
– Ему я нужна, – шепотом сказала я.
Матрона Михайловна кивнула:
– Уходи, дочка, а я его задержу. – Она закашлялась, прикрывая рот рукой, на ладони остались следы крови.
– Он вас убьет. – Голос у меня дрожал.
– Ему же хуже. – Воля в этой женщине была несгибаемая, никакой гнилой перебежчик не мог ее поколебать. – А тебе надо найти кота. Кот расскажет, что делать дальше. Что не успел доделать мальчик.
Меня трясло, Ратник наверху хлопал дверьми, а мы теряли время.
– Знак Яка работает, если в него верить всей душой, – учила меня Матрона Михайловна. – Коснись его и дай волю словам. Скажи коротко и по делу, куда ты идешь и зачем. Знак пропустит. Все, не теряй времени.
Слезы застилали мне глаза, шаги Ратника слышались уже возле самой лестницы.
– Уходи!
Чужая воля взяла меня за шкирку, подняла и понесла в сторону двери.
– СТОЙ! – услышала я крик и обернулась.
Ратник стоял на втором этаже и целился в меня из пистолета. Потом передумал и перевел оружие на Матрону Михайловну.
– Беги, Яна, спасай всех! – Колесо повернулось в угоду словам будущей столетницы.
Прозвучал мой крик, чужой выстрел и последний вздох Матроны Михайловны.
Я уже не видела, как падала на пол рука старой женщины, не в силах больше поддерживать сломавшееся тело. Не видела, как прыгал со второго этажа Ратник.
Я бежала к знаку Яка, который тот нарисовал во всю стену.
«Мне надо в центр», – твердила я себе.
Не сбавляя скорости, я влетела в стену, ожидая получить удар и отключиться, но вылетела на шоссе. Оглянулась и успела заметить, как исчезает силуэт светящегося знака.
Вокруг никого не было. После забега силы все резко ушли, сердце колотилось. Опять я убежала без куртки. А куртка висела в той же комнате, где теперь лежала Матрона Михайловна.
Я упала на колени и закричала, громко, срывая горло. С силой ударила ладонями об асфальт, желая физической болью заглушить боль порванного сердца.
Асфальт треснул, и я провалилась вниз, упала на широкие ветки и что-то мягкое.
Мягкое удивленно вскрикнуло.
Чайник со щелчком отключился. Кипящая вода намеревалась перелиться через край, выпихивая крышку.
Кот сидел и наблюдал, как трясется электрический прибор под давлением.
– Я не понимаю. – Знат взял чайник, ополоснул кипятком заварник, насыпал туда заварки и залил воду. – Почему их нельзя всех просто вытащить через все эти лазейки, про которые ты только что рассказал?
– Потому что Лихо их уже задело, поразило. – Кот отвлекся от чайника и вернулся к прошлой теме.
– Ладно, тогда почему убивать надо не всех?
– Да вообще всех… – Если бы животное могло пожать плечами, оно бы это сделало.
– КОТ! – возмутился Знат.
– Что?
– Ты можешь сказать конкретнее, что именно надо сделать и зачем? – Знат поставил перед рыжим животным чашку, но не мог решить, наливать туда чай или нет. Пьют ли коты чай?
– Я пытаюсь, но ты меня постоянно перебиваешь. – Кот обхватил лапами горячий заварник и налил половину чашки черной заварки.
На кухне их было двое, хозяйка ушла в соседнюю комнату, за ней уполз домовой. Разговор предстоял длинный и сложный. Кот уже успел кратко изложить суть своей идеи, но объяснить, почему надо сделать именно так, у него никак не получалось.
– У нас просто логика немного другая, понимаешь, – оправдывался он, – есть правила, по которым мы живем, условности. И если одни нарушаются, то на их место приходят другие. Вам, людям, это сложно понять и пр