— И кто он?
— Понятия не имею, но думаю, он глава третьей организации, о которой мы не знаем или пока не знаем, — победно заключил Богданов.
— Еще одна организация? По-моему, это уже перебор. Ты хватаешься за соломинку, Слава.
— А что мне еще остается? Нет, постой, я не хватаюсь за соломинку. Это лицо я уже где-то видел. — Богданов, напрягая память, лихорадочно вспоминал, где именно он видел этого человека, затем подошел к коробке, в которой хранились материалы, переданные ему Аликом, порылся в ней и извлек еще одно фото. — Вот, смотри. Затикян, а рядом с ним тот самый третий. Выходит, он не случайный человек на фото. Я уверен, что не ошибся, нужно только копнуть поглубже.
Он схватил оба фотоснимка и выбежал из комнаты. Дубко последовал за ним. Богданов прошел в комнату, где держали пленников. У окна сидел капитан Дорохин и читал газету. Увидев полковника, он поднялся.
— Что случилось, командир?
— Как раненый? — задал вопрос Богданов.
— Полчаса назад приходил в сознание. Всего на несколько минут, но знак хороший, — отчитался Дорохин.
— Можешь привести его в чувства?
— Прямо сейчас? — Дорохин покосился на пленников, которые сидели рядком у стены. — Прямо здесь?
— Нет, перенесем его в другую комнату, — подумав, распорядился Богданов. — Ты, Коля, оставайся здесь, следи за остальными. Дубко, давай перенесем раненого.
— Я позову Лепилина, — проговорил подполковник. — Тебе не следует таскать тяжести.
— Ладно, как хочешь. — Богданов развернулся и вышел из комнаты.
— Он в порядке? — глядя вслед командиру, спросил Дорохин.
— По всей вероятности, да, — пожал плечами Дубко. — У него новая идея, хочет проверить.
— И для этого ему нужен раненый? Сомневаюсь, что в таком состоянии от него будет польза, — высказал сомнение Дорохин.
— Посмотрим. — Дубко снова пожал плечами.
Вместе с Лепилиным они подняли раненого с кровати и понесли в дальнюю комнату. От движения он очнулся и открыл глаза. В них заплескался испуг.
— Спокойно, приятель, все в порядке. Мы просто переведем тебя в отдельную комнату, — негромко проговорил Дубко. — Наш командир хочет с тобой пообщаться. Ты меня понимаешь?
— Да, я понимаю, — произнес раненый. По-русски он говорил довольно чисто, с едва заметным акцентом.
— Вот и отлично, — похвалил Дубко. — Рана у тебя не смертельная, и, если будешь сотрудничать, выйдешь из этой ситуации с наименьшими потерями.
Они внесли раненого в комнату, в которой до этого работали Дубко и Богданов. Полковник уже был там. Он расчистил стол, придвинул к стене кресло, поставил напротив стул и теперь стоял у окна в ожидании задержанного.
— Куда его? — спросил Дубко, когда они внесли раненого.
— Сажай в кресло, — ответил Богданов. — Ему нужна хорошая опора, иначе он через пять минут снова потеряет сознание.
Дубко и Лепилин опустили раненого в кресло. Лепилин вышел, а Дубко встал у стены и приготовился наблюдать за допросом. Богданов развернул стул спинкой к раненому, уселся на него верхом и заговорил.
— Я полковник Богданов, сотрудник Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. Ты знаешь, что это за организация? — обратился он к раненому.
— Да, я знаю, что такое КГБ, — ответил тот.
— Хорошо. Тогда ты знаешь, что в этой организации не любят провалов и всегда добиваются результата. А раз знаешь, то должен понимать, что сотрудничество с нами сохранит тебе жизнь. Как тебя зовут?
— Арам.
— Ты хочешь жить, Арам?
— Да, хочу, — не колеблясь, ответил тот.
— Тогда ты должен ответить мне на несколько вопросов. Ты готов, Арам?
— Я хочу гарантий, — с вызовом произнес Арам. — Хочу знать, что со мной будет после того, как я отвечу на ваши вопросы.
— Я не могу обещать тебе свободу, Арам, — подумав, начал Богданов. — Ты это и сам понимаешь. Одно то, что ты находился в комнате, полной людей с оружием, которые стреляют быстрее, чем думают, уже не дает тебе права выйти из этой комнаты на свободу. Но я могу гарантировать тебе жизнь, могу гарантировать, что, когда я получу ответы, ты сразу получишь квалифицированную медицинскую помощь. Рана у тебя на голове не смертельна, но только если обеспечить за ней правильный уход. Еще я могу гарантировать тебе, что ты не попадешь в руки своих сотоварищей по преступным делам и они не смогут добраться до тебя в тюрьме. Я сделаю так, что сидеть ты будешь на российской территории, а там твоим подельникам до тебя не добраться.
— Чем вы докажете, что не пытаетесь меня обмануть?
— Ничем, Арам. Тебе придется поверить мне на слово, но, если ты хоть что-то знаешь о советских офицерах, моего слова тебе будет достаточно.
— Хорошо, я согласен, — подумав, ответил Арам. — Задавайте вопросы, но сначала я хочу сделать заявление.
— Заявление? Это уже интересно. Что ж, делай заявление, — разрешил Богданов.
— Нет, я хочу сделать официальное заявление, чтобы все по правилам. — Арам упрямо сдвинул брови. — Хочу, чтобы при моем заявлении присутствовали три свидетеля, чтобы вы записали мое заявление на диктофон и на бумаге, чтобы подписали его и приобщили к делу.
— Вот как! Самоуверенно. — Богданов невольно восхитился пленником. В подобном положении не всякий сможет диктовать свои условия, при этом излагая их так четко и смело. — Считаешь, это обезопасит тебя, повысит твои шансы на спасение?
— Просто хочу все сделать правильно.
— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, в каком положении находишься, — оторвавшись от стены, заговорил Дубко. — Мы не арестовали тебя и не собираемся предъявлять тебе обвинения. Мы здесь с другой целью, Арам. Все твои ухищрения не помогут, если ты начнешь артачиться.
— Погоди, Саша, не торопись, — остановил друга Богданов. — Мы можем это устроить. Пригласи капитана Дорохина, пусть захватит диктофон. У нас ведь есть диктофон?
— Думаю, найдется. — Дубко не понимал, почему Богданов решил пойти навстречу пленнику, но выяснять это при нем не стал. — Только Дорохин караулит других пленников.
— Ничего, пусть его сменит Зуйков, — ответил Богданов. — Иди, Саша, мы подождем.
Дубко вернулся через пять минут. Он принес диктофон и привел с собой Дорохина.
— Располагайтесь, ребята, — предложил Богданов. — Коля, Дубко сообщил тебе, что мы собираемся сделать?
— Да, командир, он объяснил. — Дорохин в недоумении смотрел на командира. — Мы действительно это сделаем?
— Мы это сделаем, Коля. А теперь бери бумагу и ручку, будешь записывать все, что скажет Арам.
Когда приготовления были окончены, Богданов взглянул на пленника и произнес:
— Можешь начинать, Арам.
Богданов включил диктофон. Мужчина набрал в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выдал:
— Мое имя Арам Заргарян, я уроженец Армении, мой родной город — Ереван. Мне тридцать два года, я окончил Ереванский государственный университет языков. Я никогда не держал в руках оружие, не лишил жизни ни одного человека. Я не являюсь членом ни одной организации, о которых буду говорить далее. Я всего лишь переводчик, наемный работник, выполняющий услуги перевода на встречах и конференциях. В доме в районе Зовуни я оказался по своей невероятной глупости, о чем в данный момент очень сожалею. Я никогда не желал зла лицам русской национальности, не враждовал с лицами других национальностей и не испытывал ненависти к лицам неармянского происхождения. Допрос сотрудниками КГБ считаю обоснованным и выражаю добровольное согласие на любые вопросы, которые мне будут заданы. Прошу учесть данные обстоятельства при вынесении решения о степени моей вины. Это все. Можете задавать вопросы.
Арам замолчал. Члены группы «Дон» смотрели на него с удивлением. Такого поворота событий не ожидал никто. Богданов думал, что он начнет говорить о своей невиновности, о том, что не имеет отношения к людям из НОП и АСАЛА, что его силой и угрозами заставили примкнуть к преступной организации, но он никак не ожидал, что Арам признается в собственной глупости и даст официальное добро на допрос.
— Интересное начало, — прервал молчание Богданов. — Значит, ты всего лишь переводчик, так, Арам?
— Да, я работал переводчиком при штабе Армянской секретной армии освобождения Армении, — четко и внятно произнес Арам.
— Как долго ты работал переводчиком?
— Практически со дня основания организации. С пятого сентября тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Меня нанял помощник Акопа Акопяна, присланный в Ереван для набора рекрутов, готовых пополнить ряды молодой организации.
— Ты был единственным, кого нанял помощник Акопяна?
— Нет, за сентябрь семьдесят пятого года было завербовано порядка тридцати пяти рекрутов.
— Для чего их нанимали?
— С целью создания армии для проведения вооруженных акций, которые вынудят Турцию признать геноцид армянского народа в период Первой мировой войны.
Богданов и Дубко переглянулись, откровенность Арама их немного пугала. Выдержав паузу, чтобы переварить услышанное, Богданов продолжил допрос.
— Значит, ты утверждаешь, что на территории Армении действует вооруженная армия.
— Нет, не на территории Армении, — возразил Арам. — Организация АСАЛА действует на территории Европы, Ближнего Востока, Турции, США и так далее. Во всех странах, которые поддерживают дипломатические отношения с Турцией и где есть турецкие посольства и консульства. На данный момент действия лидеров АСАЛА направлены против Турции.
— Каковы их методы?
— Лидеры АСАЛА считают оправданным использование революционного насилия для прекращения эксплуатации, репрессий и террора со стороны турецкого правительства. Для достижения своих целей они используют атаки на турецкие представительства по всему миру. Если эти меры не дадут ожидаемого результата, они планируют перейти на представительства стран, поддерживающих Турцию.
— Значит, в Армении эта организация вербует рекрутов, — повторил Богданов. — Новобранцев к подобной борьбе нужно готовить. Это тоже происходит в Армении?