— Параллельная вселенная, где возможны космические путешествия, — проговорил Август.
Они уже с десяток лет играли в эту игру. Сейчас они лежали на спине, разомлев от жары. Ветерок шевелил березовые ветви, солнце подсвечивало зеленую листву. Кирстен закрыла глаза. Силуэты, отпечатавшиеся на сетчатке, медленно померкли.
— Космические путешествия и так возможны. Я видела снимки.
Рука сама собой потянулась к шраму на скуле. Если существуют лучшие вселенные, то должны быть и более страшные. Вселенные, где Кирстен помнит первый год на дороге, например, или откуда взялся этот шрам, или где она потеряла больше чем два зуба.
— Мы добрались только к вон той серой луне, — сказал Август. — А я говорил о путешествиях, которые показывают в сериалах, типа других галактик, планет.
— Как в моих комиксах?
— Они странные. Я скорее имел в виду «Стартрек».
— Параллельная вселенная, где мои комиксы реальны, — произнесла Кирстен.
— В смысле?
— Я говорю о вселенной, где мы поднялись на Станцию Одиннадцать и улетели прежде, чем все кончилось.
— Ничего не кончилось, все продолжается. Но неважно. Ты хотела бы жить на Станции Одиннадцать?
— Мне кажется, там красиво. Все эти острова и мосты…
— Там ведь постоянно ночь или сумерки, да?
— Какая разница?
— А мне этот мир больше нравится. На Станции Одиннадцать разве есть оркестр? Или мне пришлось бы в одиночку стоять на камнях в темноте и играть на скрипке для огромных морских коньков?
— Ладно, тогда вселенная, где зубы лечат лучше, чем здесь.
— А ты высоко метишь.
— Если бы у тебя зубов не хватало, ты понял бы, куда я мечу.
— Справедливо. Жаль, что у тебя беда с зубами.
— Вселенная, где у меня нет татуировок с ножами.
— Я тоже хотел бы там жить, — согласился Август. — Вселенная, где Саид и Дитер не исчезли.
— Вселенная, где работают телефоны, чтобы мы могли просто позвонить и спросить, где «Симфония», и встретиться с ними.
Они помолчали, глядя на листву.
— Мы их найдем, — произнесла Кирстен, — мы снова встретимся.
Но, конечно, откуда им было знать.
Они спустились с чемоданами с насыпи. К сумеркам дорога свернула обратно к песчано-галечному берегу и впереди показались первые дома Северн-Сити. Лес кончился, между дорогой и озером виднелись лишь молодые березы. Газоны давным-давно заросли, а сами дома почти скрылись за лозой и кустарниками.
— Не хочу никуда лезть ночью, — сказал Август.
Они наугад выбрали дом, побродили по заднему двору и, наконец, разбили лагерь за сараем. Есть было нечего. Август отправился на разведку и принес немного черники.
— Я подежурю первой, — вызвалась Кирстен.
Она села на свой чемодан, прислонившись спиной к стене, и стиснула нож. Над травой сновали светлячки. Через дорогу шумела вода. В листве шелестел ветер. Захлопали крылья, раздался писк грызуна — сова настигла свою жертву.
— Помнишь человека, которого мы встретили на заправке? — спросил Август. Кирстен думала, что он уже спит.
— Конечно. А что?
— У него был шрам. — Август сел. — Я вдруг понял, откуда он взялся.
— Его пометил пророк.
Нахлынули воспоминания. Кирстен резко двинула запястьем, и нож срезал верхушку белого гриба, растущего неподалеку.
— Да, но что насчет самого символа? Как бы ты его описала?
— Не знаю. Похоже на строчную букву «ти» с еще одной чертой ниже.
— Более короткой и ближе к низу. Подумай. Это ведь неспроста.
— Я и думаю. Наверное, это все-таки просто символ.
— Это самолет, — произнес Август.
За две недели до прекращения коммерческих авиаперевозок Миранда прилетела из Нью-Йорка в Торонто, где не была уже несколько месяцев. Стоял поздний октябрь. Когда самолет заходил на посадку, она смотрела в иллюминатор: высотки у озера, безбрежный океан пригорода, шпиль Си-эн-тауэр. Миранда считала эту постройку некрасивой, однако из окон самолета она казалась неожиданно очаровательной. Как всегда, Торонто для Миранды словно существовал в нескольких ипостасях. Это был тот же город, который поразил ее своими размерами, когда она в семнадцать лет впервые попала туда после острова Делано. И одновременно Торонто стал для нее куда меньше, ослабел под давлением лет, которые она провела в разъездах между Лондоном, Нью-Йорком, портовыми городами Азии. Самолет приземлился. Миранда без проблем прошла контроль — пограничник еле нашел свободный уголок для штампа на страницах паспорта — и села в ожидающий автомобиль, который отвез ее в местное отделение компании «Нептун логистикс». Миранда пожелала водителю доброго дня и передала двадцатидолларовую банкноту.
— Спасибо, — удивился он. — Вам нужна сдача?
— Нет.
С тех пор как у Миранды появились деньги, она стала оставлять щедрые чаевые. Для нее это была некая небольшая плата за успех. Миранда вкатила свой чемоданчик в вестибюль, прошла проверку у охраны здания и поднялась на восемнадцатый этаж.
Она повсюду видела собственных призраков. Двадцатитрехлетнюю Миранду в неправильной одежде и торчащими волосами, которая моет руки и нервно разглядывает отражение в зеркале женского туалета. Двадцатисемилетнюю разведенную Миранду в темных очках, которая проходит по вестибюлю, сутулясь и желая исчезнуть, и плачет, потому что утром увидела в Сети очередную сплетню с отвратительным заголовком «Артур тайно звонит Миранде?» (ничего такого не было). Собственное прошлое казалось ей очень далеким, как будто она вспоминала не себя, а других людей, девушек, которых она давным-давно знала и которым сейчас сочувствовала. «Я ни о чем не жалею», — сказала она отражению в зеркале — и поверила в свои слова. В тот день Миранда провела несколько встреч, а ближе к вечеру машина увезла ее в отель. До встречи с Артуром оставалась пара часов.
Он позвонил ей в нью-йоркский офис. «Артур Смит-Джонс», — сообщила помощница, и Миранда на мгновение оцепенела. Это было имя из понятной только им двоим шутки, которую они с Артуром бесконечно повторяли, когда только поженились. Теперь Миранда напрочь забыла, что такого смешного в фамилии «Смит-Джонс», но сразу поняла, что это он.
— Спасибо, Летиция, соедините. — Щелчок. — Здравствуй, Артур.
— Миранда? — с сомнением спросил он.
Интересно, у нее изменился голос? Миранда намеренно использовала самый уверенный тон, предназначенный для многолюдных встреч.
— Да, Артур. Давно тебя не было слышно. — Тишина на линии. — Ты тут?
— Отец умер.
Развернувшись в кресле, Миранда посмотрела в окно на Центральный парк. В августе он всегда ее завораживал буйной, но тяжелой и уже постепенно увядающей зеленью.
— Соболезную. Мне нравился твой отец.
Миранда вспоминала вечер на острове Делано, первый год супружеской жизни, единственный раз, когда на Рождество они вернулись в Канаду вместе. Отец Артура в красках рассказывал о поэте, которого недавно читал. Образы уже успели потускнеть: Миранда не помнила ни имени поэта, ни других подробностей беседы.
— Спасибо, — невнятно отозвался Артур.
— Ты помнишь имя поэта, которого он так любил? — неожиданно для самой себя спросила Миранда. — Давно еще, когда мы приехали на Рождество.
— Наверное, Лорка. Он часто говорил о Лорке.
На фоне зелени парка резко выделялась чья-то алая футболка. Миранда следила, как ее обладатель скрылся за углом.
— Он всю жизнь водил снегоуборочную машину и занимался плотничным делом, — сказал Артур.
Они немного помолчали.
— Знаю, — произнесла она наконец. — Ты показывал его мастерскую.
— Я просто имею в виду, что моя жизнь наверняка была для него непостижимой.
— Твоя жизнь непостижима для большинства людей. Артур, зачем ты звонишь? — как можно мягче поинтересовалась Миранда.
— Как только узнал новости, захотел тебе позвонить.
— Почему именно мне? Мы не общались с последнего слушания о разводе.
— Ты знаешь, откуда я родом, — сказал Артур, и она его поняла.
Когда-то мы жили на острове в океане. До старшей школы нас довозил паром. По ночам небо сверкало звездами. Когда-то мы добирались на каноэ к маяку, чтобы посмотреть на вырезанные на камнях рисунки, ловили лосося и гуляли по густым лесам. И не было ничего особенного, ведь все наши знакомые делали то же самое. А здесь, в жизни, которую мы выстроили для себя, здесь, в непростых сверкающих городах, все это казалось бы выдуманным, невозможным, если бы не ты.
А еще, осознала Миранда, он снова развелся.
Артур играл главную роль в постановке «Короля Лира», закрытые показы которой уже шли в театре Элгин. Там они и договорились встретиться. Из-за бракоразводного процесса с третьей женой Лидией Артур опасался, что поход в любой ресторан тут же привлечет рой камер.
Папарацци, которым давно наскучило совершенно обычное существование Миранды после жизни с Артуром, перестали за ней следить, но она все равно постаралась изменить свой вид, чтобы как можно меньше походить на себя в прошлом. Она зачесала волосы назад — в Голливуде и таблоидах ее кудри торчали во все стороны — и надела любимый темно-серый костюм с белой окантовкой, а также дорогие белые сапожки на шпильке, которые голливудская жена Миранда даже и не подумала бы нацепить.
— Ты выглядишь как руководитель, — сказала она своему отражению в зеркале, а в голове промелькнуло: «Как другой человек».
Она вышла из номера, когда уже начало смеркаться. Морозец в воздухе, прохладный ветер с озера. Знакомые улицы. Миранда заглянула в «Старбакс» за стаканчиком кофе без кофеина и поразилась ярко-зеленым волосам баристы.
— Красивый цвет, — произнесла она, и бариста улыбнулся.
Миранде нравилось шагать по холоду с горячим стаканчиком в руке. Почему на Станции Одиннадцать ни у кого нет зеленых волос?.. Или в Подморье. Или у кого-нибудь из соратников доктора. Нет, все-таки в Подморье.
У здания театра дежурили пять-шесть мужчин: курили, уткнувшись в телефоны. На шее каждого мужчины висела камера с массивным объективом. Миранду вдруг охватило леденящее спокойствие. Ей нравилось думать, что она ни к кому не испытывает ненависти, но что же она ощущает, глядя на этих людей, как не ненависть?.. Миранда попыталась как можно незаметнее пробраться мимо, но просчиталась — кто носит темные очки после заката?