Но самое важное, что армейские шишки стояли на ногах, а за столом Торреса восседал мистер Костелло, погруженный в чтение документов.
Кэл впервые видела, чтобы кому-то выказывали такое почтение. Инстинктивно хотелось выпрямиться по струнке и отдать честь, но она покрепче завернулась в плотную ткань плаща и, прислонившись к дверному косяку, скрестила на груди руки.
– Мистер Костелло, это Каллиопа Оу. Вы разговаривали по телефону, – представила Слав.
Костелло с улыбкой поднял на нее глаза.
– Да, я еще долго ее не забуду, – сказал он.
– Мистер Костелло от лица министерства обороны обратился к нам с уникальным заданием, рассчитанным на одного человека, – сказал Торрес Каллиопе. – Его команда внимательно изучила результаты тестирования на профпригодность за последние три года, и вы… вошли в список возможных кандидатов.
Каллиопа моргнула от удивления.
– Я больше не в армии, забыли? И я чуть не провалила тестирование.
Слав снова поджала губы.
– Я так и сказала. – Она бросила на Костелло презрительный взгляд, но отвела глаза, когда Торрес недовольно на нее посмотрел.
Самого Костелло это ничуть не смутило. Он был из тех людей, которых военные не любили заочно: невысокий, мягкий и бледный, с тонкими черными усиками, которые по-хорошему стоило бы сбрить. Наполовину азиат, скорее всего вьетнамец, лет пятидесяти на вид. Он в жизни не держал оружия опаснее винтовки для лазертага, но явно обладал немалой властью, раз офицеры уступили ему место, а сами остались стоять.
– Бывший младший капрал Каллиопа Оу, – произнес мистер Костелло, доставая из папки толстую стопку документов, скрепленных степлером. – Уволена из армии за недостойное поведение, многочисленные нарушения и… «неспособность учиться на собственных ошибках». Неоднократные нарушения субординации, отсутствие технических навыков в большинстве военных специальностей. И особое примечание: до армии вы пытались вступить в морскую пехоту, я правильно понимаю?
Торрес со Слав удивленно на нее посмотрели, и внутренне Кэл застонала. Ей обещали, что никто не узнает о неудачной попытке вступить в морпехи, после которой ей посоветовали пойти в армию.
– Я думала, это убрали из моего личного дела, – сказала она.
– У меня есть допуск к секретной информации, – с улыбкой ответил Костелло.
– Ах ты мелкий бумагомаратель! Уважуха, – ухмыльнулась Кэл, но он явно не оценил комплимент. – Да, я пыталась попасть в морскую пехоту. Провалила три экзамена из четырех. Они решили, что в армии от меня будет больше пользы.
Он нахмурился и продолжил читать.
– Но четвертый экзамен вы сдали с блеском, что весьма странно. По отдельности ваши навыки оставляют желать лучшего, но при тестировании совокупности тех же навыков вы показали невероятные результаты. Как… интересно. Врач, проводивший психологическую оценку, сказал, что вы подходите к жизни как кулинар. Что это значит?
Кэл рассмеялась. В отличие от остальных, тот врач видел ее насквозь. Именно он предложил пойти в армию.
– Это значит, что из одной муки я ничего не приготовлю. Но добавьте к ней яйца, сахар и масло, и я забабахаю отменный торт.
Все уставились на нее.
– Да, знаю, метафора не самая подходящая. Хорошо стрелять – не то же самое, что готовить из одного сахара. Но он же мозги правит, а не стихи пишет. В общем, я не лучший пловец, а в схватке меня небось даже вы бы скрутили. – Военные дернулись, но Костелло лишь с улыбкой кивнул, показывая ей продолжать. – Зато в подводном бою мне нет равных.
– Понятно. Здесь написано, что вы плохо стреляете и относительно медленно бегаете, но способны поразить цель из винтовки в движении.
– Снайпер из меня ужасный, – сказала Кэл. – Мне становится скучно. Психиатр сказал, что для взрослого человека с СДВГ я справляюсь лучше других.
– Ясно, – сказал Костелло. – Итак, вы вступили в армию и прошли курсы подготовки интендантов в форте Ли.
Она кивнула:
– Да, в похоронной службе.
– Полагаю, до подводных боев дело доходило нечасто, – спокойно заметил Костелло.
– Нет, но искать жмуриков… – Слав бросила на нее ядовитый взгляд. – То есть «моих павших товарищей» и их личные вещи на местах активных боевых действий оказалось как раз по мне. Да и мало кто рвется этим заниматься, так что люди всегда нужны.
– Солдаты из того округа чаще других проявляют симптомы посттравматического стрессового расстройства, – сказал Костелло. – Вас это не коснулось?
Перед глазами мелькнуло непрошеное воспоминание: Ксан Морган с разбитым после вчерашней драки лицом, провожающий взглядом патруль, отправившийся к гидроэлектростанции Фалькон.
«Ты в порядке? – спросила она его. – Хреново выглядишь».
Ксан стиснул зубы, а затем снова расслабился.
«В полном».
«Как-то не похоже».
«Забей. У нас полно других дел».
«Это каких? Никто ж не умер».
«Поможем снабженцам. Им не хватает людей».
«Нам придется проверять запасы? Для тех мудаков, которые тебя так разукрасили?»
Она встретилась с ним взглядом. Золотисто-карие глаза были налиты кровью.
«Да. Для их отряда».
«Пойдем», – сказала она.
Вернувшись в реальность, Кэл кашлянула.
– Не особо, – сказала она.
– Тут написано, что вы напали на вышестоящего офицера, который назвал вас «Оу Ноу». Это правда? – спросил Костелло, глядя на нее поверх папки.
– О да.
Кэл весьма гордилась этим взысканием. Она думала, что он спросит еще что-нибудь или сделает ей замечание, но вместо этого он обернулся к солдатам, стоящим позади него:
– Ну, скажите-ка, как в армии предлагают бороться с расизмом? Смириться и терпеть ради родины? Сержант Слав, есть что добавить? Как вы разбирались с этим конкретным проявлением расизма и неуважения среди солдат? Или просто наказали Каллиопу за то, что она не побоялась ответить?
Слав побагровела.
– Мы не поощряем нападение на вышестоящих офицеров, сэр.
– Ну да, конечно, ведь в расизме нет ничего такого, да, Оу? – Он повернулся к Каллиопе. – Часто ваши братья и сестры по оружию шутили, что вы едите собак?
– Всего один раз, – ответила так, не скрывая того, что подразумевала под этими словами.
– Вы сами разобрались, или вам помогла сержант Слав?
Она бросила взгляд на пунцовую Слав.
– Скажем так: мы обе постарались.
Он вновь заглянул в личное дело.
– Хорошо. А что насчет Аш-два-Оу? Это тоже…
– Нет, сэр, это прозвище мне дали друзья. На границе часто случаются стычки за воду, сами знаете.
– Понятно. Вы знаете корейский, Оу?
– Ни слова, – ответила она. – Я кореянка в четвертом поколении. Родители умерли, и с пяти лет меня воспитывал дядя. Он мало общался с родственниками из Кореи.
Костелло кивнул, показывая, что понимает.
– Моя бабушка родом из Вьетнама, но мама никогда не требовала от нас знания родного языка, а отца в первую очередь интересовало, правильно ли я готовлю пастуший пирог. Он был ирландцем. – Костелло перелистнул пару страниц. – А, вот и дядя. Дэвид Оу, несколько раз сидел в тюрьме за торговлю наркотиками. Это он вас воспитывал?
– Ага, – ответила она. Надо было написать дяде Дропу письмо. Ему оставалось сидеть пять месяцев. – Это он меня всему научил.
– Как вы умудрились так долго продержаться в армии, с таким-то примером? – с откровенным недоумением спросил он.
– Дядя Дроп учил меня полностью отдаваться своему делу. Он торговал наркотиками, чтобы у нас была еда и крыша над головой. Я применила его девиз в армии.
– Какой идейный наркоторговец, – сказал Костелло, размышляя вслух. – Вы весьма необычная женщина, мисс Оу. Нам такие нужны. Мало кто с такой легкостью способен пережить все, что подбрасывает судьба, включая увольнение за недостойное поведение. Если вы согласитесь отправиться на эту опасную миссию, и если мы вам ее предложим, – подчеркнул он, напоминая, что пока ей ничего не предлагали, – мы задним числом «уволим» вас на общих основаниях и вернем все пособия.
– Нет уж, – сказала она. – Я вам явно очень нужна. Хочу почетную отставку.
– Но тогда придется стирать данн… – начала Слав, но Торрес, до сих пор не сказавший ни слова, положил ладонь ей на руку.
– Сержант, думаю, мы сможем решить этот вопрос, – спокойно сказал он. – Продолжайте, мистер Костелло.
– Вы также станете официальным членом новой команды под моим руководством, – сказал тот.
Каллиопа как раз пыталась подсчитать, сколько армия будет должна ей денег, но сейчас, моргнув, перевела взгляд на Костелло:
– И что мы будем делать, сэр?
Он вновь улыбнулся своей загадочной улыбкой.
– Пока не могу сказать. Никакой уровень доступа не охватывает то, чем мы занимаемся.
– Так, получается, я прохожу собеседование на непонятно какую должность, а если получу ее – присоединюсь к отделу минобороны, которого пока что не существует. Я правильно все понимаю? – сказала Кэл, загибая пальцы.
– Именно, – ответил Торрес.
– Обалденно, – сказала она. – И как, соискателей много?
– Это тоже засекречено, – ответил Костелло. Прищурившись, он вчитался в личное дело, словно не верил своим глазам; потом провел пальцем по строке текста и обернулся на Слав: – Все так и было?
Та коротко кивнула:
– Да, сэр. Она тогда отвечала за новобранцев.
– Хорошо, – сказал Костелло, явно пытаясь спрятать улыбку. – Предвосхищая вопросы, мисс Оу, нет, мы не планируем отбирать кандидатов посредством «королевской битвы».
– Я решила сразу отобрать самых сильных новичков и поменьше возиться с бумажками, – пожала плечами она, вспоминая день, когда Слав знатно ступила и дала ей в распоряжение отряд новобранцев.
– Ты даже не представляешь, сколько после этого нам пришлось «возиться с бумажками», и я уж не говорю о всех ранах, – огрызнулась Слав.
Костелло закрыл папку.
– Что ж, мисс Оу, приятно было познакомиться. Если вы не получите должность, звонка можете не ждать. И, разумеется, все сказанное должно остаться между нами. Вопросы?