– Я потеряла сознание, – прошептала она. – Но не из-за аллергии, а из-за сенсорной перегрузки. Я вспомнила. Он меня укусил, и я вдруг увидела все и сразу – саму себя, дядю, который только подъезжал к дому, тетю в маминой спальне… И я рухнула в обморок. Это была первая смерть, с которой я столкнулась. Дальше убийства начали происходить регулярно, но память меня больше не подводила. За одним исключением.
– Каким?
– Когда умер дядя, я выпала из реальности. Память просто отшибло. Я кричала, что видела всех гостей одновременно и знаю, в какой момент кто чем занимался. Полицейские меня даже не слушали – решили, что это бесполезно.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Ксан.
– Тетя Кэти. Это была она. Это она… господи, браслет! Подвески!
Ксан поперхнулся, окончательно сбитый с толку, но Мэллори замахала руками.
– Моя мама работала уборщицей, и у нее была перьевая метелка для пыли. А тетя Кэти везде таскает с собой безвкусный браслет с подвесками. Носит его не снимая. Там есть перо – и куча других безделушек. В том числе аллигатор.
– И что дальше? – поинтересовался Ксан, качая головой, будто заранее не верил.
– У тети Кэти всегда было очень четкое представление о счастливой жизни: пригородный домик, лужайка с заборчиком, идеальная семья. Моя мать не вписывалась в него. Разве в идеальных семьях живут разведенки с ребенком? После смерти мамы тетя Кэти сказала, что теперь я буду их дочерью. – При мысли об этом Мэллори содрогнулась; она так и не начала называть тетю Кэти мамой.
– А аллигатор тут при чем? – спросил Ксан.
– Да как ты не понимаешь? Она обожала проклятый пригород, а дядя хотел переехать в болота Северной Каролины и охотиться на аллигаторов! Поэтому она убила его и осталась жить в своем идеальном доме. Наверное, думала, что сможет свалить вину на гостей или на меня, а в итоге обвинили ее собственного сына. Но это она его убила. А потом купила себе трофей – подвеску в виде аллигатора.
За несколько часов до прихода гостей Мэллори застала тетю Кэти рыдающей над фотографиями, которые сама же и выложила. Снимки дома, снимки семьи – совместные праздники и отпуска, извечные широкие улыбки. Мать, отец, сын. Совершенство. (Приемная дочь всегда оставалась за кадром.) Весь праздник тетя Кэти притворялась радушной хозяйкой, встречала гостей, следила за едой и напитками, а когда люди разошлись – избавилась от единственного человека, который мог помешать ее идеальной жизни.
– Но у твоей тети на браслете куча подвесок, – сказал Ксан, глядя на нее огромными глазами.
– Да. По числу убийств, видимо. Господи, у нее есть подвеска в виде яблока, а мы постоянно дарили их моей погибшей учительнице. Она покупает трофеи в «Пандоре».
– Действительно, где же еще, – покачал головой Ксан, а потом вдруг застыл. – Она была с Каллиопой, когда ей в спину воткнули нож.
– И она сидела с тем умершим парнем, – добавила Мэллори. – Он обожал мои книги, перечитал их вдоль и поперек. Хотел о чем-то со мной поговорить. Ты сам слышал, как о нем отзывались пассажиры – он был либо фанатом, либо фанатиком.
– Точно, – сказал Ксан и порылся в карманах плаща Каллиопы. – Смотри.
Он передал Мэллори сборник, который читал Сэм. Любые упоминания тети (в книге Мэллори назвала ее Соней), прошлых убийств и соответствующих им подвесок были выделены маркером.
– Он заметил детали, которые от меня ускользнули, – сказала Мэллори, а потом добавила: – Недавно вышла книга, где было написано про убийство дяди. Я в первой же главе призналась, что не смогла его раскрыть. Неужели он догадался?
– Это бы объяснило, почему он так разволновался, – сказал Ксан. – Понял, что сидит рядом с серийным убийцей.
– Вот она его и убила. – Поразительно, но эта мысль расстроила Мэллори сильнее всех остальных. – Бедный. Наверняка она испугалась, что он ее выдаст. Осталось только понять, что она с ним сделала.
– И разобраться, почему станция атаковала шаттл.
– Как вариант, Кэти напала на Сэма, пока станция с ним общалась, и в тот же момент Адриан насильно разорвал связь Вечности с Реном, а наркотик окончательно ее уничтожил?
Ксан потер затылок, качая головой.
– Вот черт. Не хотелось бы плохо говорить о Кэл, но, кажется, это она накачала того паренька. У нее были с собой наркотики. Но почему перед смертью она ничего не сказала…
Мэллори вскинула бровь.
– А должна была?
– Слушай, за все остальное она извинилась, – ответил Ксан. – Это из-за нее меня избили, и я допустил ошибку, которая в итоге обернулась полным кошмаром. Она даже в воровстве призналась. Она умирала. Смысл что-то скрывать?
Мэллори вцепилась в волосы, словно пыталась вырвать из головы лишние мысли.
– Господи, на станции орудует серийный убийца.
32. Детки в порядке
У миссис Элизабет Браун не осталось ничего, кроме воспоминаний. Они поднимались на поверхность пузырями, как кипящий на плите пудинг, когда его еще приходилось варить. Домашний пудинг был лучше покупного. Даже когда сверху оставалась жирная пленка.
Миссис Браун вновь оказалась в шаттле; специально заняла место справа от Лавли, чтобы держать ее за руку. Она твердо настроилась ей помочь, и при прибытии на станцию собиралась в первую очередь потребовать выделить внучке врача.
Она крепко сжимала ее ладонь. Несмотря на любовь к конкурсам, миссис Браун ненавидела путешествовать. Она не любила даже машины, а самолеты просто терпеть не могла. Поездки за границу она считала рассадником усталости, пищевых отравлений и бесконечных недоразумений, вызванных незнанием языка.
Она не была даже в Канаде, потому что там разговаривали на смеси английского и французского, в которой она боялась не разобраться. От одной только мысли о таможне по коже бежали мурашки, потому что больше самих путешествий миссис Браун ненавидела только правоохранительные органы. Полицию, пограничников, даже простую охрану. Всех крайне интересовало, почему это женщина с судимостью за убийство решила пересечь их границу.
Желание путешествовать не возникло даже после тюрьмы, которая на несколько лет лишила ее всякой свободы.
«И вот, пожалуйста, ты теперь в гребаном космосе».
Мама всегда говорила, что настоящие леди должны держать дурные слова при себе. И миссис Браун следовала ее наставлениям – пока не вышла замуж за комика, который матерился как сапожник, раздобывший бутылку виски и словарь бранной лексики.
Настал момент взлета. Закрыв глаза, она ощутила, как Лавли стискивает ее потную руку.
«Ты в гребаном космосе, женщина, наслаждайся!»
Она улыбнулась. Что бы подумал Майкл, если бы встретил ее? Что бы он сказал женщине, которая держит весь мир на расстоянии вытянутой руки, а сама боится выйти из дома?
Но никакой страх не остановил бы ее, когда речь заходила о семье. «Я должна позаботиться о нашей внучке. Как жаль, что у тебя не было шанса узнать ее. Мы с ней очень похожи».
– Ты что-то сказала, бабуль? – спросила Лавли, оторвавшись от электронной читалки. Они уже покинули пределы Земли, но до прыжка еще оставалось время.
– Ничего. Просто нервничаю, – с улыбкой ответила она.
– Все нормально? – спросила Лавли, нахмурив прекрасный темненький лобик. Она унаследовала цвет кожи от своего отца, а тот всегда был больше похож на Майкла, чем на саму миссис Браун. Волосы Лавли собрала в тяжелую косу, которую обернула вокруг головы, а надеть предпочла легкую кожаную куртку и джинсы. Перебинтованную левую руку она осторожно прижимала к груди. – Ухо не болит?
– Ни капельки. Скажи что-нибудь на французском, – потребовала она, подставляя Лавли правое ухо.
Та рассмеялась:
– Бабуль, я учила немецкий.
Миссис Браун не сразу осознала, что говорила Лавли по-немецки, а не по-английски – значит, переводчик работал.
– Чтоб меня, – прошептала она.
Экономкласс, в который их посадили, состоял из шести рядов, и они заняли первый. Впереди, прямо за капитаном, располагались политики, их охрана и всякие миллионеры – не знаменитые, а просто богатые, из-за чего все считали их практически королями.
Ее же соседи по салону смотрелись так, словно пересели на первый межзвездный шаттл прямиком из дешевого туристического автобуса. Может, тоже выиграли в лотерею – или просто умели скрывать богатство, в отличие от ее мужа.
Тот, получив первый крупный гонорар, пошел и накупил себе много ненужной, но дорогущей одежды – собрался в ней выступать, видите ли! Миссис Браун пресекла это на корню. «Не обязательно демонстрировать всем, какой ты богатый, – сказала она. – Рано или поздно ты выйдешь на пенсию, эти нелепые брюки перестанут на тебя налезать, а ты еще будешь удивляться, чего это врачи отказываются делать диализ почек в обмен на солнечные очки, какими дорогущими бы они ни были!»
В ответ на ее слова он рассмеялся. Он вообще часто смеялся. Майкл смешил весь мир, но миссис Браун смешила его, и ее это устраивало.
Крупный мужчина явно скрывал, что богат. Миссис Браун знала такой тип людей. Его имя ничего бы ей не сказало – даже если он снимался в кино, она уже давно ничего не смотрела. Он явно не хотел, чтобы его узнали. Может, уселся с ними просто ради пиара.
Рассмотреть попутчиков получше получилось только по пути в уборную – пользоваться которой, к слову, было просто ужасно; эти инопланетяне явно отличались от них своей анатомией. Внимание привлекли двое людей, сидящих на последнем ряду – женщина средних лет и молодой паренек.
Женщина пустым взглядом пялилась в окно, рассеянно перебирая подвески браслета. Не пластиковые безделушки – настоящий металл, инкрустированный бриллиантами, блестящими в глазах аллигатора и в центре звезды.
Юноша читал толстую потрепанную книгу, иногда отмечая что-то розовым маркером. Вскоре после того, как миссис Браун вернулась на место, он начал бродить по салону и испуганно озираться, будто увидел призрака и теперь искал человека, который ему поверит. Когда он прошел мимо в третий раз, миссис Браун готова была вмешаться, но тут к юноше подошла азиатка и отвела его в конец салона.