ервана, это произошло из-за непредвиденного вмешательства с Марса.
«Я был прав», – подумал профессор.
– Марсиане продемонстрировали силу, о которой мы даже не подозревали, что она у них есть, и Макрей тоже был опосредованно задет ею, через его связь со мной. Эта сила быстро пробила мою защиту, прикрывавшую Алана, но затем мне удалось загипнотизировать его, и у меня было время только на то, чтобы дать ему указание ничего не помнить до тех пор, пока он не покинет остров и не вернется на него к двадцать седьмому июля. Мои инструкции были неадекватны и даже ошибочны, но ситуация в тот момент, когда я их давал, была крайне сложной. Теперь мы приняли все необходимые меры предосторожности, чтобы то же самое не случилось с вами, но мы не можем исправить зло, которое могло быть совершено в случае с Макреем, и не можем пока сказать, насколько оно велико. Именно этот последний момент мы и хотим проверить. У нас есть все основания предполагать, что этот вред носит серьезный характер, фактически смертельный, если не защищаться от него. Имея так мало времени для размышлений, я дал ему указание не возвращаться на остров до двадцать седьмого июля – даты, когда Марс будет максимально далеко от Земли. Если бы у меня было время поразмыслить, я бы выбрал куда более радикальный курс. По этой причине я чувствую себя до известной степени ответственным за возникшее положение – слишком опасное. Теперь мы опасаемся, что пагубное влияние было успешно оказано на него, потому что, хотя я и не просил его вернуться, он все же выказал тревожное желание быть здесь до истечения запретного периода. То, что произошло с ним на станции, не могло привести к тому, чтобы это желание появилось у него спонтанно, естественным образом. Поэтому мы заключаем, что теперь он – конечно, совершенно бессознательно для самого себя – находится под влиянием марсианин и что позволить ему сесть за приемник после того, как Марс выйдет из-за солнечного экрана, было бы самым большим риском. Сегодняшний день безопасен, завтрашний, возможно, тоже, но лучше не рисковать, потому что эти существа всегда превосходят наши расчеты. Мои инструкции вам таковы: позаботьтесь о том, чтобы Макрей никогда больше не надевал головной убор, как если бы от этого зависела ваша жизнь, и понаблюдайте за ним, чтобы выяснить, не проявляет ли он какое-нибудь тайное желание сделать это или не подсказывают ли ему это. Вот и все. Не отвечайте. Я буду готов продолжить нашу беседу, когда вы в следующий раз подойдете к инструменту.
– Сейчас мы скажем лейтенанту Хьюзу, что сигнальная комната в его распоряжении, – сообщил профессор.
– А что говорил голос в эти последние пару минут? – поинтересовался Макрей, когда они вышли из комнаты.
– Он говорил мне о приемнике, – спокойно сказал Стэнли. – С инструкциями, которые он мне даст, я надеюсь, что смогу улучшить эту часть инструмента. Давайте пройдемся вокруг острова.
Когда они вернулись в штаб-квартиру, уже наступила ночь, и Алану было приказано отложить написание отчета до следующего утра. Усталый, он был рад этой передышке и вскоре крепко заснул.
Профессор Радж тоже рано ушел в свою комнату, но спать он не собирался. Этот день открыл ему новые взгляды на разные научные темы – не только на одну, но на многие. Он снова стал студентом, и весь его мир перевернулся. Спать! Какой человек сможет заснуть в таких условиях?
В конце концов, после того как первое стремление ученого – переварить новые знания – было преодолено, он перешел к неотложному делу, о котором говорилось в последних словах венерианца. В тот поздний вечер ему не давали уснуть вовсе не размышления о науке, а ощущение опасности.
Злые деяния марсиан в прошлом
ВСЕ ПОДРОБНОСТИ ДАВНЕЙ трагедии на Марсе, о которой говорилось в отчете Макрея, живо встали перед мысленным взором Раджа. В том, как это было сделано, не было никакой тайны. Он вполне понимал метод всего этого чудовищного преступления, от его окончательного замысла до ужасного совершения. Стэнли знал, что лучше не смотреть на это как на басню или сказку старой бабки. Серьезность венерианца говорила о ее правдивости.
В своем воображении он поставил себя на место лунариев. Подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, так и эти явно погибающие существа позволили инстинкту самосохранения задушить в себе совесть.
Радж пытался понять природу и силу нынешних марсиан. Однако самое яркое представление о них он получил, осознав очевидный ужас, который они внушали венерианцам.
Если бы какой-нибудь марсианин смог утвердиться на земле, захватив личность одного из ее обитателей и таким образом переселившись в человеческое тело, то весь мир, благодаря его психической силе и интеллекту, оказался бы в его власти и во власти всех его сородичей, которые последовали бы за ним. Чем больше профессор думал об этом, тем сильнее ощущал он пугающую тяжесть своей ответственности, зная, какая судьба грозит теперь всему миру, и понимая, что только он и этот далекий венерианец стоят между Землей и катастрофой.
За ночь профессор не раз выходил из своей комнаты и мерил шагами маленький вестибюль станции, куда выходили и его спальня, и сигнальная комната. Каждый раз, когда он ложился и закрывал глаза, ему не удавалось заснуть: прежде чем мгновенная дремота успевала перейти в сон, какой-нибудь странный кошмар, связанный с предметом его мыслей, будил его.
Два ключа от одной двери
НОЧЬ КАЗАЛАСЬ БЕСКОНЕЧНОЙ. Но, наконец, она закончилась без происшествий. При первой же возможности Стэнли попросил лейтенанта Хьюза, чтобы ему дали ключ от сигнальной комнаты. Он заметил, что ее дверь никогда не запирается и вообще редко закрывается, разве что в ветреную погоду.
– Конечно, сэр, – ответил Хьюз, несколько озадаченный этой просьбой.
Это был добродушный молодой человек, который весьма благоговел перед профессором Раджем из-за славы ученого.
– Благодарю вас, – сказал Стэнли. – Вы, наверное, удивляетесь, зачем я приехал на эту станцию. Все подробности, я надеюсь, будут известны в свое время, но я могу сказать, что это связано с экспериментом в области радиотелефонии. Как вы знаете, это самая мощная из существующих в мире установок, и она единственная приспособлена для моей цели.
– Я так и думал, что это должно быть что-то в этом роде, сэр.
– Позвольте мне объяснить, – сказал профессор, – то, что могло показаться вам странной просьбой. Макрей, который помогает мне, – очень хороший человек, очень компетентный, умный и заинтересованный в том, что я делаю, но вы понимаете, что в некоторых экспериментах малейшее необдуманное действие может быть очень пагубным. Я хочу быть совершенно уверен, что он не станет, даже с самыми благими намерениями, вмешиваться в какую-либо часть механизма в сигнальной комнате, когда меня там не будет.
– Конечно, сэр, – сказал Хьюз, – дверь можно держать запертой.
– Если вы сможете найти еще один ключ.
– Если и не найду, то мы прямо сейчас сделаем парочку. Для Джонса это не составит никакого труда.
Джонс был радиоинженером, работавшим вместе с лейтенантом Хьюзом.
Профессор несколько раз был близок к тому, чтобы до некоторой степени довериться Хьюзу. Но он видел в этом не только преимущества – были у него и возражения против разглашения такой информации. В конце концов он решил пока ничего не говорить.
К середине дня ему вручили ключ.
– Есть еще только один ключ, – сказал Хьюз. – Он остается у меня, так что все будет в порядке.
Это сильно ослабило непосредственное чувство опасности, которое испытывал профессор Радж. В назначенное время он в сопровождении Алана подошел к сигнальному столу, чтобы возобновить вчерашний разговор. На его первый вопрос вскоре ответили.
– А Макрей с вами? – последовал новый вопрос.
– Да, – ответил Стэнли.
– Тогда мы продолжим нашу вчерашнюю беседу, но по ее окончании вышлите его из комнаты, прежде чем вы положите трубку, чтобы мы могли поговорить о наших проблемах с ним.
Затем последовало еще одно длинное изложение различных отраслей науки, которое профессор повторил Макрею. Радж вскоре был зачарован открывающимися ему интересными данными венерианской науки и потерялся в восхищении от того, как далеко она продвинулась за пределы человеческого знания. Он был настолько погружен в свои мысли, что не мог, повторяя эти слова, с той же скоростью мысленно следить за ходом дискуссии. Отказавшись от этих попыток, как от сбивающих с толку и приводящих к ошибкам, он стал повторять слова венерианца механически, не вдумываясь в них, мудро решив отложить все размышления и изучение новой информации до тех пор, пока не сможет прочитать запись этого разговора на досуге.
В конце беседы наступила короткая пауза, явно предназначенная для того, чтобы насторожить профессора. Затем голос заговорил снова:
– Не повторяйте больше мои слова! Найдите какую-нибудь причину, чтобы удалить Макрея из комнаты.
– Похоже, на данный момент это все, Макрей, – сказал Радж оператору. – Я думаю задать вам несколько вопросов, но мне не понадобится ваша помощь. Вы, должно быть, уже порядком устали от этого, так как эта тема вам совершенно недоступна, не так ли?
– Я ничего не понимаю, сэр, – сказал Алан, подавляя зевок.
– Тогда отнесите стенограммы в свою комнату и расшифруйте их мне, пока еще светло, – попросил ученый, и Макрей покинул сигнальную комнату.
– Теперь я один, – сказал профессор, поправив головной убор.
– Вы приняли все необходимые меры предосторожности, чтобы Макрей не подошел к прибору? – уточнил венерианец.
– Да. Теперь дверь постоянно заперта, когда никаких сообщений не отправляется.
О надвигающейся опасности с Марса
– ЭТО ХОРОШО, НО я уверяю вас, что необходима очень большая бдительность, и мы не уверены, что вы сможете пережить ту опасность, которая вам угрожает. Наша единственная надежда основана на знании того, что вы не человек маленького ума или отсутствия воображения. Если бы это было так, мы были бы бессильны помочь вам. Вы бы в таком случае безошибочно посчитали опасность слишком далекой, почти непонятной и даже нереальной. Мы убеждены, что в вашем случае это не так, но сомневаемся, что вы адекватно оцениваете опасность и ее неизбежность. – Хотя вы уже знаете ее общую природу, позвольте мне, рискуя показаться утомительным, снова заговорить о ней. Я не могу сказать вам, как влияние марсиан будет действовать на Макрея, но вы должны быть готовы ко всем тонким средствам достижения их цели. Вы уже видели что-нибудь, что могло бы вызвать подозрение?