Но настал и его час. Коммодор повернул руль влево – не настолько сильно, чтобы остановить корабль, но при той скорости, с которой он шел, влияние такого поворота было огромным. Судно завертелось волчком. На «Морском льве», очевидно, тоже стали поворачивать штурвал, но это длинное и тяжелое судно было совсем не похоже на «Сагитту» и не было способно на быстрые маневры. Оно не успело отреагировать до того, как катастрофа стала неизбежной.
Коммодор в тот же миг отдал приказ «Всем на палубу!», и поскольку оставшиеся на «Сагитте» четверо его товарищей ждали этого, они тут же все вместе прыгнули в воду. И через несколько секунд, в тот момент, который Эверед посчитал самым подходящим, «Морской лев» врезался в борт его обреченного крейсера.
«Сагитту» почти разрезало надвое. Четкие очертания этой стрелы морей больше не будут скользить по водной поверхности, но в тот момент, когда она пожертвовала всем своим изяществом и красотой, она оказала миру более серьезную услугу, чем могла бы сделать когда-либо в своей жизни. Она врезалась в нос своего врага, словно понимая свою миссию.
Преследовавший марсиан линейный крейсер быстро приближался, линкор тоже спешил в нескольких милях позади него. О бегстве не могло быть и речи, и команда «Морского льва» решила сражаться. Корабль сдвинулся в сторону, сумев освободиться от обломков «Сагитты», и развернулся к приближающимся противникам. Расстояние между ними сокращалось, и преследователи с каждой минутой обстреливали ее все сильнее.
Сосредоточенный ответный огонь «Морского льва» был ужасен. Десять двенадцатидюймовых орудий на его палубе все еще оставались неповрежденными, и его команда обращалась с ними с дьявольской ловкостью. Они более быстро обращались с зарядным механизмом, и каждый сделанный ими выстрел – без исключения – попадал в какое-нибудь жизненно важное место их противника, так что стрельба марсиан была по меньшей мере втрое эффективнее, чем огонь землян.
Взрыв «Морского льва»?
НИ ОДНО СУДНО не могло долго продержаться под таким изматывающим огнем, но командир «Морского льва» знал, что его снаряды на исходе. Очевидно, его целью было потопить своих грозных врагов яростной бомбардировкой. Вскоре он вывел линейный крейсер из строя, и тот затонул, так что теперь у «Морского льва» остался всего один враг из четырнадцати, и битва свелась к дуэли. Однако, добившись этого, марсианское судно и само ужасно пострадало. От его главной батареи осталось только одно работающее орудие, и оно было со всех сторон охвачено огнем – казалось, что корабль горит от моста до киля.
Тем не менее его единственная пушка была немедленно направлена на оставшегося врага, японский линкор, и сработала с абсолютной точностью. Внезапно «Морской лев» развернулся к противнику. На борту линкора, очевидно, не ожидали такого маневра, и если бы марсианский корабль отреагировал еще быстрее, столкновение было бы неизбежно. Это было почти чудом – то, что от «Морского льва» вообще удалось увернуться.
Коммодор, отплывая от захваченного марсианами судна, понял значение этого маневра. Если бы «Морской лев» протаранил японский корабль и хотя бы один из его демонической команды попал на борт линкора, бой с марсианами был бы проигран. Но этой самой страшной катастрофе не суждено было случиться. Все решил удачный выстрел с линкора – снаряд пролетел сквозь пробитый нос «Морского льва» и взорвал его боеприпасы. Это доконало марсианский корабль.
Поврежденный линкор и два покинутых командой крейсера были всем, что осталось от флота, который совсем недавно окружал остров, почти стыдясь своей силы. Но внезапно к нему присоединился еще один корабль. Никем не замеченный и не видевший ничего, кроме разыгрывавшейся перед ними драмы, еще один крейсер средних размеров под немецким флагом подошел как раз вовремя, чтобы стать свидетелем финальной сцены и последовавшего за ней ужасного акта – расстрела отбивающихся несчастных моряков, оставшихся от команды «Морского льва».
Они выглядели как люди и в совершенстве сыграли эту роль – их жалобные крики и протянутые в мольбе руки сделали работу землян почти невыполнимой. Но все же она была выполнена.
Только один человек, казалось, не обратил на это никакого внимания – капитан вновь прибывшего судна.
– Эти японцы знают свое дело, – сказал он, повернувшись к тому, кто стоял рядом с ним. – Когда враг повержен, бейте его молотом. Это война!
– В данном случае это необходимо, – холодно ответил профессор Радж. – Но не сделаете ли вы, господин капитан, все, что в ваших силах, чтобы спасти наших людей, которые сейчас тонут?
У двух крейсеров, которые были повреждены при взрыве линкора к западу от острова, остались целыми три шлюпки, и во время боя они проделали хорошую спасательную работу среди людей, барахтавшихся в воде к северу от острова. Теперь же удалось спасти еще больше землян, включая коммодора Эвереда и членов его команды – всех, кроме двух, которые попали под винты «Сагитты» из-за неосторожного прыжка. Но в целом люди заплатили ужасную кровавую цену. Из почти десяти тысяч человек в живых осталось меньше половины. Когда все уцелевшие были спасены, коммодор, оказавшийся на японском судне, подал сигнал, чтобы профессор Радж поднялся к нему на борт. Когда Стэнли добрался до палубы линкора, она представляла собой гигантскую груду металлолома. Повсюду валялись стальные и железные обломки, разорванные и скрученные в причудливые формы. Ученый сжал руку Эвереда и горячо поздравил его с победой.
– Я не хочу, чтобы меня поздравляли, – печально вздохнул тот. – Я вступил в бой с превосходящими силами, и цена была слишком ужасной.
– Шансы никогда не были в вашу пользу, – возразил Радж. – Вы боролись с неизвестностью.
– И, боюсь, продолжаю это делать. Вот почему я хотел поговорить с вами, пока у нас есть короткий час дневного света. Когда речь идет о неизвестном, как вы это называете, вы можете исследовать его глубже, чем я.
– Вы не считаете, что бой окончен? – уточнил профессор.
Эверед коротко рассказал о том, что произошло, особо подчеркнув тот факт, что о судьбе марсианских подводных лодок все еще ничего не было известно.
– Вы правы, – сказал Радж, выслушав его, – последний из захватчиков не убит. Как жаль, что меня здесь не было пару часов назад!
– Что-то надо было сделать по-другому? – мрачно спросил его собеседник.
– Нет-нет, – поспешно заверил его Стэнли, – я вовсе не это имел в виду. Я сожалею, что не увидел марсианские воздушные бомбы.
– Они были ужасны, – сказал коммодор. – Против них невозможно было бороться. Мы смогли победить просто потому, что у них больше не было этих бомб.
– Видите ли, Эверед, – ответил профессор, и борьба с пришельцами на мгновение отошла в его мыслях на второй план, – они доказывают, что марсиане решили проблему той силы, которая более всего сбивает с толку наше воображение – гравитации. И не просто решили, но и смогли справиться с ней и использовать ее.
– Это было эффективное оружие, – кивнул Эверед, чье внимание все еще было сосредоточено на недавнем сражении.
– Когда человек разрешит эту проблему, – заявил профессор, по-прежнему думая о научной загадке, – наука сделает войну невозможной. Если к тому времени этого не сделают наши моральные суждения.
– Без сомнения, – не стал спорить Эверед, думая о выживших марсианах на подводных лодках. С шарами было покончено, но с другим оружием, возможно, еще нет. – А как, – добавил он, – мы поступим с подлодками?
– Все опасности, которые мы имеем, – сказал Радж, – это, я думаю, вопрос глубины океана, окружающего остров. Она нам известна?
– Мы находимся на северном краю бассейна Тускарора. С юга, востока и запада остров окружает очень большая глубина. И даже на севере нас отделяет от дна тысяча морских саженей.
– Тогда они у нас в руках, – заявил Стэнли. – Можно почти не сомневаться, что их подлодки сделаны наспех. Они способны ползти по дну, подниматься и, возможно, в какой-то степени выбирать направление движения, чтобы быть использованными в качестве простых точек поддержки для двух разряженных орудий.
– Но как нам их поймать?
– Ожидая и наблюдая. Они ограничены окрестностями острова и должны часто подниматься на воздух.
– Тогда, – заметил коммодор, – это работа главным образом для летчиков.
Он приказал гидросамолетам внимательно следить за островом, пока не станет слишком темно для наблюдения, и сбрасывать глубинные бомбы, когда они будут уверены, что видят марсианскую подводную лодку. Немецкому капитану было приказано направить свой корабль к ближайшему пункту, где можно было бы сообщить миру хорошие новости – он сразу же отправился в путь.
Затем коммодор приказал капитанам поврежденных крейсеров ни при каких обстоятельствах не высаживаться ночью на берег, как бы трудно им ни было удержаться на плаву – лучше кораблям утонуть, чем приблизиться к острову, предупредил он их. Благодаря прожекторам и осветительным снарядам короткой ночью было почти так же светло, как днем. Было решено сперва разобраться с подводными лодками, а потом уже обыскивать остров.
На рассвете гидросамолеты снова поднялись в воздух и стали кружить над островом. В восемь часов две подводные лодки подползли к мелководью у восточной оконечности острова, а через мгновение показалась и третья. Марсиане, вероятно, понимали, что их положение безнадежно, и направлялись к острову просто потому, что не хотели задохнуться. Летчики заметили, как члены экипажа подлодок начали выныривать из-под своих судов, но прежде чем они достигли поверхности, их разбомбили и уничтожили. Оказалось, что в каждой подлодке было всего по одному марсианину. Сами же эти суда, как и предполагал профессор Радж, были довольно простой конструкции, не замкнутые, а построенные по принципу водолазного колокола.
Остаток дня ушел на то, чтобы обыскать остров и убедиться, что там не осталось ничего живого размером больше крысы.
– А теперь, – сказал коммодор Эверед, когда остров остался за кормой корабля и начал удаляться со скоростью хромой утки, – остается только кричать «Ура!»