– Скажи еще, что штамп в паспорте не главное.
– И правда не главное. Хотя знаешь что? Поехали! – она решительным жестом поправила прическу. – Не зря же у меня паспорт в сумке оказался, в конце-то концов.
– Сейчас, я только форму надену для солидности.
– А я маме позвоню.
Полина Георгиевна дала свое благословение по телефону. Сегодня у нее было много вызовов и патронаж, поэтому она никак не успевала на дочкино обручение, но обещала по дороге домой купить тортик, а если повезет, то и шампанского.
– Неужели я так ей понравился? – озадаченно спросил Ян, но раздумывать и выяснять было некогда.
Они помчались в загс, не обращая внимания на пронизывающий ветер с сухим и колючим, как иголки, снегом.
Успели буквально в последнюю секунду. Сотрудницы загса посмотрели на них сурово, как на надоедливых детей, но все-таки выдали анкеты, которые Ян и Наташа принялись заполнять ручками, тонкими бечевками привязанными к столам.
– Так неужели я настолько понравился твоей маме, – снова спросил Ян у Наташи, – что она даже не сказала, что сначала надо все обдумать?
– Ты врач, и этим все сказано. Она у меня медсестра старой закалки, благоговеет перед докторами, – серьезно ответила Наташа, – ну и сам ты произвел на нее очень хорошее впечатление.
– Рад это слышать.
– А твои папа с мамой как отнесутся?
Ян на секунду задумался. Он так давно привык жить один, что забыл о том, что почтительный сын должен испросить благословения у родителей. Но они всегда уважали его выбор, а главное, Наташа – такая девушка, которая просто создана для того, чтобы нравиться родителям.
– Не беспокойся, Наташа, они тебя примут как родную.
– Я имею в виду, что ты женишься таким блицкригом. Не обидятся, что не познакомил нас заранее?
– Нет. Это точно нет. Они сами так женились. Папа встретил маму за неделю до отбытия к месту службы, сама понимаешь, пришлось поспешать, – объяснил Ян.
Наташа погладила его по руке и улыбнулась:
– Какой странный день…
Внезапно Ян всем нутром, до дрожи прочувствовал, что это не просто формальность, а действительно перемена участи. Он становится мужем и отцом семейства, и с Наташей они по-настоящему сделались одно целое.
– Хороший день, – сказал он, тихонько пожимая под столом ее узкую коленку.
– Больше все-таки странный. Мы были вместе, теперь вот женимся… А я, честно говоря, не думала, что это может с нами произойти.
– Почему?
– Когда я увидела тебя первый раз, то решила, что это будет любовь грустная, трагическая и одинокая, – вздохнула Наташа.
– Почему? – повторил он.
– Сердце подсказало.
Ян хотел сказать, что сердце ее ошиблось, но вспомнил, что действительно едва не отказался от своей любви ради выгодного брака, и молча понес заполненные бумаги сотруднице загса.
Та с суровым видом просмотрела их документы, а потом улыбнулась неожиданно тепло, поздравила с важным решением, выдала приглашение на регистрацию брака и талончики в салон для новобрачных.
Оставался месяц холостой жизни, и Ян прикидывал, как он пройдет – потянется бесконечно долго или промелькнет в вихре приятных хлопот.
Из загса поехали к Наташиной маме.
В вагоне метро оказалось сравнительно немного народу, давки не было, и Ян стоял, крепко обнимая свою теперь уже официальную невесту, и не верил, что в земной жизни можно быть таким счастливым человеком.
Ему очень хотелось достать лежащее в кармане приглашение на регистрацию и проверить, что оно настоящее и заполнено правильно, без ошибок, и дата там стоит именно та, которую назвала сотрудница, но Ян боялся показаться Наташе слишком суетливым.
Оглядев вагон, он заметил сгорбленную старуху в черном пальто и с тележкой, в которых дачники возят рассаду и прочее барахло. Собираясь выходить, она двигалась в их сторону, так что Яну с Наташей пришлось расступиться, чтобы бабка прошла между ними.
– Ну вот я вас и разлучила, ребятки, – засмеялась старуха, а Яну вдруг сделалось не по себе от этой в общем безобидной шуточки.
– Не обращай внимания, – сказала Наташа, когда бабка вышла из вагона.
– И не думал.
– Нет, правда, не обращай. Мама говорит, такие штуки работают, только если ты сам с ними соглашаешься. А мы не согласимся.
– Конечно, нет. Мы с тобой считай, что уже женаты, и ничто нас не разлучит.
– Вот именно. Только смерть.
– Какая смерть, Наташа, – Ян обнял ее, – мы будем жить долго и счастливо.
…Они очень хорошо посидели с Полиной Георгиевной и Леной, единственной подругой Наташи, мощной белобрысой девицей, учившейся в институте Лесгафта*.
Полина Георгиевна рассказала, что сразу поняла, как дочка стала упоминать про странного военного, который ходит к ним в читалку, куда обычно только школьники и пенсионеры заглядывают, что все это неспроста и должно вылиться во что-то интересное. И вылилось-таки! И какие ребята молодцы, что подали заявление, жаль только, что не сделали фотографий этого ответственного и счастливого момента.
Тут Лена встрепенулась, сказала «секундочку» и убежала, чтобы вернуться через полчаса с отцовским фотоаппаратом «Зенит».
Полина Георгиевна тоже вскочила, заявила, что невеста должна быть красавицей, и все три женщины вдруг ополчились на Яна и выгнали его из комнаты. Он сидел один в гигантской кухне, с полом, похожим на шахматную доску, потерянный среди леса чужих простыней, и успел выкурить полпачки сигарет – сначала сам, а потом в компании симпатичного лохматого деда в тельняшке, сообщившего ему, что Наташа – девка что надо.
Наконец его позвали в комнату, и Наташа встретила Яна красивая и чужая в высокой прическе и клетчатом платье, которого Ян на ней никогда раньше не видел. Вероятно, оно приберегалось для самых торжественных случаев.
Они сфотографировались, и Полина Георгиевна ловко перевела разговор в практическое русло. Сейчас, сказала она, перед ними стоят три стратегические задачи: познакомиться с родителями Яна, организовать свадьбу и определить, где молодые будут жить.
Ян заверил будущую тещу, что первая задача это никакой не вопрос, завтра же он позвонит родителям, признается, что женится, а дальше – дело техники. Или мама с папой приедут на выходные в Ленинград, или Ян отвезет Наташу с Полиной Георгиевной в Таллин.
– А в том, что вы понравитесь друг другу, я ни секунды даже не сомневаюсь, – легкомысленно заключил Ян.
– Ты за других не решай, – одернула Полина Георгиевна, – люди все разные и относятся друг к другу по-разному. Но чтобы снизить риски, я тебе настоятельно советую не по телефону родителей огорошивать новостями, а съездить к ним и лично сообщить.
– Да они у меня понятливые.
Полина Георгиевна скупо улыбнулась:
– Не сомневаюсь, но видишь ли, друг мой, если хочешь, чтобы у тебя с людьми были хорошие отношения, лучше поступать так, чтобы понимать им оставалось как можно меньше. Мне почему-то кажется, что ты не развалишься, если съездишь к ним.
Ян признал справедливость ее доводов и обещал сгонять к родителям в ближайший день, на который будут билеты.
– Вот и хорошо. Заодно сразу выясни, как они хотят провести свадьбу.
Ян это и так знал. Папа с мамой терпеть не могли мещанскую показуху. Если по улице мимо них проезжала «Волга» с кольцами на крыше, убранная лентами и цветами, они презрительно морщились, а мысль напоить до полусмерти малознакомых людей только из-за того, что сын создает семью, показалась бы им безумной.
Наташа с мамой тоже хотели скромную церемонию, а Яну было все равно. Лишь бы пожениться и зажить своей семьей. А вот это была уже серьезная проблема.
Самое простое – привести молодую жену на Звездную. Вася с Диной, как собирались, переезжают в бывшие апартаменты Зейды, и Ян становится полновластным хозяином комнаты, если согласится платить хозяину чуть больше. Это не проблема, и заживут они прекрасно, почти как раньше, но все же по-семейному.
Видно, что Наташе не хочется разлучаться с матерью, и Полине Георгиевне, хоть она молчит, грустно оставаться одной, но жить здесь втроем просто-напросто нереально. Комнатка такая маленькая, что ее даже шкафом не перегородить.
Ну да ничего, это все временно, пока он учится, а дальше неизвестно, как пойдет. Его спокойно могут вышибить из аспирантуры и отправить служить куда Макар телят не гонял, а там с жильем посвободнее, и Полина Георгиевна приедет к ним, если захочет.
Или наоборот, он сделается модным врачом, люди сами будут носить ему конвертики, без всякого вымогательства с его стороны, и он тогда вступит в кооператив.
Как говорила бабушка Яна, никогда не было, чтобы никак не было, а всегда было, чтобы как-нибудь да было.
Мечтая и строя планы на будущее, Ян засиделся допоздна, пока Наташа не спохватилась, что метро закрывается, и он еле успел на последний поезд.
Ехал в пустом вагоне и удивлялся, неужели продолжается еще тот самый день, от которого он утром не ждал ничего особенного?
Ян знал, что многие парни не любят предсвадебных хлопот, а ему нравилось это странное состояние подготовки к переменам. Он обсудил с Диной будущую жизнь, совместно с ней решил участь Димы Лившица, который в результате получил право на диван в общей комнате, с условием никого не водить и не напиваться.
Сдвинув их с Васей бывшие койки, Ян получил вполне приличное супружеское ложе. В пятницу сделал генеральную уборку, вымыл даже окно и постирал занавеску, а в цветочном магазине купил горшок с цикламеном для придания уюта.
Вася забрал свой плакат с Брюсом Ли, оставив скучное пустое пространство, которое Ян поспешил заполнить календарем с портретом Льва Толстого.
Получилась бедненькая, даже немного убогая, но в целом миленькая комнатка, вполне себе прибежище для молодой четы.
Полина Георгиевна сказала, что даст новобрачным постельное белье и хорошее одеяло, об этом пусть не волнуются, а Ян мозговал, где бы ему взять денег на кольца. У него было припрятано пятьдесят рублей на черный день, но для хороших колец требовалось в три раза больше. Просить у Васи – бессовестно, он и так выложился на подготовке к собственной свадьбе, у Димки – бессмысленно, а больше у него и друзей-то нет.