И вдруг меня снова накрыла черная душная туча, предвестница обморока. Я закрыла глаза и увидела залитую солнцем земляничную поляну и Лину, которая, щурясь от золотого сияния, собирает губами красные сладкие ягодки и улыбается… Лина, моя Лина, лежит в земле, и это просто чудовищно! Я должна, должна найти этого Рокота и разорвать его!
Я поймала момент, когда мозг Левы отключился, уступив место какой-то просто ураганной страсти, желанию, и, откинувшись на спинку дивана, закрыла глаза, давая ему понять, что все можно…
Все случилось так сумбурно, как-то нелепо, быстро, стыдно, что спустя время, когда я снова сидела на прежнем месте с фужером в руке, а Лева, устроившись на ковре у моих ног, целовал мои колени под шуршащей мятой юбкой, мы оба почувствовали себя преступниками. Я — потому что соблазнила его, он — потому что набросился на незнакомую девушку и взял ее, как животное.
— Скажи… Ты теперь напишешь заявление в полицию, да? — спросил он убитым голосом, и я не обиделась, нет. В последнее время происходило так много подобных случаев, когда девушки провоцировали парней, чтобы потом, выставив себя на весь свет изнасилованными, прославиться на каком-нибудь шоу или просто заработать деньги. У Левы была причина подозревать меня. Он понял уже, что я пришла к нему не просто так, что мне от него что-то нужно. Теперь же, удовлетворив свое желание, он посчитал, что заслужил наказание, казнь.
— Нет, никогда. Даже не думай об этом. Хочешь, мы вместе пойдем в душ, и ты убедишься, что я смою все следы.
— Да, хочу… — произнес он неуверенно. Он был похож на мальчика, который украл у друга велосипед, разбил его и теперь не знал, как ему поступить, чтобы заслужить прощение.
В душ я пошла одна, Лева, явно не привыкший к подобным совместным купаниям, скорее всего, стеснявшийся своей наготы (хотя был прекрасно сложен!), дожидался меня в комнате. Я вышла к нему закутанная в длинный мужской махровый халат.
— Теперь твоя очередь, — сказала я. — Иди, не бойся. Когда ты вернешься, я буду здесь. Обещаю тебе.
Я прочла его страхи — он вернулся очень быстро. Увидев меня на диване, не мог скрыть своей радости — я не ушла! Я ему не приснилась! Я не ночной кошмар, который упрячет его за решетку.
Если бы не дело, которое привело меня к Леве, то остаток вечера и ночь могли хотя бы на время сделать меня счастливой. Уж не знаю почему, но рядом с Левой я почувствовала себя в безопасности. Я, все последние дни находившаяся в нервной лихорадке, смогла расслабиться.
Лева, все еще продолжая смущаться, предложил нам перейти в спальню, где мы расположились на широкой кровати. Лампу не зажигали, свет с улицы делал комнату светлой, голубой, с движущимися по стенам тенями. Я лежала на его плече и думала о том, что мужчина все-таки просто создан для того, чтобы успокаивать женщину вот так, держа ее в объятьях. Что никакие слова не способны согреть по-настоящему, успокоить. Только губы к губам, руки к рукам, прикосновение к коже, одно дыхание на двоих…
— У тебя было мало девушек, — сказала я, вспоминая своих куда более опытных партнеров, о которых хотелось забыть вообще навсегда. Лева по сравнению с ними был какой-то искренний в каждом своем движении, каждом поцелуе. Нежный, ласковый, пусть пока и неопытный, но такой милый (а в перспективе, я сумела это разглядеть, заботливый муж и хороший отец), он, к сожалению, никогда не станет моим мужем, уж отец его позаботится, чтобы он достался девушке из его круга. Кто я и кто он? Ко мне со временем снова прилепится какой-нибудь мутный тип… Это уж судьба.
Вот такие идиотские мысли меня посетили в самый нежный и проникновенный момент нашей близости, и я, чувствуя тепло обнимающего меня Левы, старалась запомнить это чувство, это счастье, которое, я была уверена, пройдет мимо меня.
Пора было уходить. Но дело не было сделано. Я не продвинулась ни на сантиметр, разве что к самому Леве стала ближе.
— Может, тебе деньги нужны? — Не глядя мне в глаза, зарывшись лицом в мои волосы, на ухо тихо, страшно смущаясь, но все-таки не теряя надежды узнать истинную причину моего появления здесь, прошептал он.
Я села на постели, нащупала выключатель бра, вспыхнул свет, и я увидела растрепанную голову Левы, перепуганный взгляд.
— Мне нужны не деньги, мне нужен твой отец, Лева… — И не давая ему возможности перебить меня, закрыла ему ладонью рот: — Мою подругу убили. Прямо на моих глазах. Хочу найти убийцу и отомстить. Но для этого нужны деньги, много денег. У меня есть очень дорогая вещь, и мне надо ее продать. Боюсь продешевить, боюсь, что меня ограбят или тоже убьют. Знаю, что твой отец может дать хорошую цену, но он не примет меня, девушку с улицы, вот поэтому я здесь…
— О, господи… — Лева откинулся на подушки и закрыл лицо руками. — Уф… Я уже не знал, что и подумать. Да без проблем, Лина! Я сделаю для тебя все, что нужно!!! И ты поступила правильно! Уж я-то знаю своего отца… Точно не принял бы, даже по телефону не стал бы разговаривать.
Он вдруг бросился ко мне и обнял крепко. Я видела, что и его теперь отпустило. Он понял меня, простил и успокоился. Один бог знает, какие предположения он строил, вероятно, одно страшнее другого. Правда же оказалась самой безобидной.
— Говорить в подобной ситуации слова благодарности не принято, я понимаю… — Он принялся целовать мои руки, палец за пальцем. — Но я все равно скажу. Лина, я так рад, так счастлив, что ты здесь… Я бы полжизни отдал, чтобы ты всегда была здесь, чтобы твоя голова лежала на этой подушке, а еще лучше — на моем плече.
Как же странно устроены мужчины! Получив женщину, насладившись ею, они либо проникаются к ней любовью, либо презирают ее, либо ненавидят. Казалось бы, примерно одна же физическая схема, а какое разное восприятие.
Вот Дождев, он тоже был благодарен мне за любовь, за то неодиночество, что случилось между нами ночью. И признайся я ему прямо тогда, в перерывах между объятьями, что меня зовут не Лина, а Таня, что я вообще лгунья и мошенница, да что там, предположим, убийца (!), он все равно не остановился бы и был благодарен мне вплоть до последней минуты близости, до последнего содрогания…
— Как это случилось? Это здесь, в Москве? — Лева нежно поцеловал меня в уголки губ, затем еще и еще. — Я никому не скажу, обещаю. Я вообще умею хранить тайны.
— Нет, это случилось далеко отсюда…
И я, спрятавшись в надежных руках Левы, не выдержала и разрыдалась.
18. Дождев
Мне надо было раньше догадаться обо всем, что произошло в лесу. Или хотя бы определить степень стресса, шока, который пережила Лина и который подтолкнул ее действовать именно так, как она и поступила. Если бы не Рокот и труп Михи, я бы, может, и засомневался, кто именно виновен в смерти племянницы Ирмы.
Ведь все с самого начала свидетельствовало о том, что в лесу произошло что-то страшное, посерьезнее нападения Рокота на Лину (Таню), да и то немногое, что было им украдено из машины, не стоило всего этого представления, что она мне устроила. Другая бы на ее месте (не будь убитой подружки, конечно) радовалась тому, что вообще осталась жива. И первое, что сделала бы, это постаралась как можно быстрее покинуть место преступления, позвонила бы кому-то из близких с просьбой перевести деньги на дорогу, и все, вперед, в Москву! Вернее, назад — домой!
Лина же разыскала меня, чтобы я помог ей найти Рокота. Зная его методы, можно только предположить, что он сделал с несчастной Линой Круль. Безжалостный мясник с острым ножом — он наверняка полоснул ее по горлу или вспорол живот. Вот почему моя Лина (Таня)… (Все-таки Таня!) Вот почему ее глаза так горели, когда она просила меня найти этого Рокота, и чтобы его наказали. Хотя что-то подсказывает мне, что в душе она хотела не просто, чтобы его посадили, она бы сочла это слишком мягким наказанием. Она жаждет мести. И хотя сама толком не знает, как именно может ему отомстить, но просто переполнена этим чувством! Внутри ее уже поселился убийца, и неизвестно, как долго этот огонь, это желание его физического устранения будет жить в ней. И сколько непростительных ошибок она сможет совершить, пока не приблизится к своей цели. Страшно представить себе, что может случиться с ней самой, найди она его. И кто тогда позаботится о маленькой девочке, дочери Лины Круль?
Я вернулся в свой кабинет, чувствуя и себя преступником. Профессиональный долг велел мне немедленно начать действовать. Ведь я обнаружил захоронение, а это значит, что там труп. А если кто-то другой обнаружит его? К примеру, та парочка, что приехала на такси, чтобы устроить пикник?
И словно в подтверждение моих слов, в кабинет быстрым шагом вошел Вадим Лавров.
— Тебе еще не звонили? — спросил он, запыхавшись, встал как-то дерзко напротив меня и уперся пальцами в столешницу. Брови его были нахмурены, взгляд встревоженный, даже испуганный. — Ты чего молчишь?
— Нет… не звонили. А что?
— Там, в лесу… трупы… Мы выезжаем!
И тотчас раздался звонок — подтверждение его слов, меня вызывали на место преступления, в лес.
— Что это? Кто? Что ты знаешь?
— Ровным счетом ничего, — проговорил я, и сам с трудом понимая, о каких трупах идет речь. Если кто-то обнаружил могилу, то неужели там не один труп?
Мы вышли, сели в машину, в которой уже сидели два оперативника и фотограф, и поехали. Вадим сжимал в руках свой рабочий чемоданчик.
— Там парочка отдыхала, в лесу… Забрались в старую усадьбу, а там… Какое-то странное дело, куча скелетов… — сказал Саша Панайотов, оперативник.
Мы с Вадимом переглянулись. Скелеты? Не скелет… Кажется, пронесло. Да и усадьба далековато от того места, где мы с ним занимались машиной Тани, где, по сути, вступили в преступный сговор. Но этот лес, земляничная поляна, усадьба?! Что же это за место такое, вокруг которого заклубился криминал?
Увидев сидящую на траве, в двух шагах от леса, укутанную в плед женщину в помятом желтом платье, подол которого почернел от грязи, я уже не знал, что и думать. Ну да, никаких сомнений не было, это была как раз та самая женщина, которая приехала вместе с мужчиной на такси. Волосы ее, присыпанные пылью и землей, торчали в разные стороны. Она то и дело высмаркивалась в большой мужской платок в клетку и потирала ушибленную ногу. Поодаль от нее стоял мужчина, ее спутник, приглядевшись, я узнал его. Это был Карташов, Василий Иванович Карташов, работник нашего местного музея.