— Да, Дима…
Я удалилась с телефоном в спальню. Дождев сказал, что собирается в Москву. Что он очень переживает за меня, что хочет помочь. И хотя я молчала, он начал почему-то заверять меня, что желает мне только добра и чтобы я не боялась его приезда. Дурак, именно после этих слов я и вовсе растерялась и напугалась.
— У меня будут проблемы? — Я перестала дышать.
— Нет, не думаю.
— Есть какие-нибудь новости о Рокотове?
— Пока нет. Но мы работаем.
— Я не думаю, что тебе нужно приезжать. Правда. Я и без того чувствую себя ужасно виноватой перед тобой и твоим коллегой, ты знаешь, кого я имею в виду.
— Я боюсь за тебя, понимаешь?
— Да не надо за меня бояться, — говорила я, с трудом разжимая челюсти. — Что со мной может случиться? Я буду осторожной, обещаю тебе.
— Как девочка? Она совсем маленькая, да? Ничего не понимает?
— Да, ничего не понимает.
— А ваша няня? Как она восприняла все?
— Она — наш человек. Свой. Так что все в порядке. Хотя она, конечно, постоянно плачет.
— Лина… — Здесь он сделал паузу, словно не решаясь что-то сказать или спросить. — Послушай, я знаю…
— Что ты знаешь?
— Знаю, что ты — Таня… — Образовалась пауза, заполненная мертвой тишиной, даже сердце мое словно остановилось, и дыхание тоже. — Но ты не должна этого бояться, ты вообще ничего не должна бояться, потому что я с тобой, слышишь?
Глупо было надеяться на то, что он, следователь, не разыщет дом Ирмы и не начнет опрашивать соседей. Он выяснил, понятное дело, от Любы, как мы и ожидали, что нас было двое. Сейчас он спросит, где Лина. Вот он, вопрос, которого я так боялась и в то же время ждала. Конечно, я могла бы, уезжая, вообще сжечь, что называется, все мосты и не сообщать ему номер своего телефона и все такое. Но тогда Дождев развил бы еще более бурную деятельность, все равно нашел бы меня, и неизвестно, какие бы это имело последствия. Сейчас я хотя бы знала, что он на моей стороне. Поступи я иначе, он увидел бы во мне не жертву, а мошенницу, а то и вовсе преступницу.
— Не хочу тебя пугать, но после твоего отъезда здесь многое произошло… Но это не телефонный разговор.
— Дима, что мне делать? — Я говорила, глотая слезы. Мне бы спросить его, что именно произошло, добиться, чтобы он хотя бы намекнул, что там случилось, но я не сделала этого. Да что бы там ни случилось, если я выиграю время и успею до приезда Дождева встретиться с Гурвичем-старшим, может, и выкарабкаюсь?
— Никуда не уезжать из Москвы и дожидаться меня. Поняла?
— Да, хорошо.
Я не могла поступить иначе. Мое согласие на приезд Дождева гарантировало мне его поддержку.
— Целую тебя, — сказал он на прощанье, и я отключила телефон.
Меня трясло. Я так перенервничала, что меня вырвало — я едва успела добежать до туалета. Если так и дальше будет продолжаться, меня надолго не хватит. Еще чего доброго заболею, и что будет тогда? Кому придется разгребать все эти завалы?
Марина бросилась ко мне:
— Таня, так нельзя! Тебе нужно поберечь себя! Я понимаю, что ты сильно переживаешь, подозреваю, что не спишь после всего, что случилось, так пойди к доктору, пусть он выпишет тебе какие-то сильные препараты, чтобы ты хотя бы выспалась, отдохнула, набралась сил. И почему тебя вырвало? Щи свежие… Что и где ты еще ела?
— Не знаю, не помню… Но, пожалуйста, не говори про еду!
— Это нервы. Танечка, милая, пожалуйста, позаботься о себе. Нам с тобой еще Улю поднимать. Ты понимаешь?
Я не успела ей ответить — снова зазвонил телефон. На этот раз это был Лева Гурвич. Если его отец отказался встретиться со мной, то что дальше? Искать каких-то других его знакомых с помощью Левы?
— Лина, я договорился с отцом. Он ждет нас сегодня в семь.
Лева едва сдерживался, сообщая эту отличную новость. Его голос радостно дрожал, и я, представив себе его счастливое лицо, улыбнулась.
— Спасибо тебе, Лева, ты — настоящий друг!
— Как? Только друг? — Он шутил, он тянул время, чтобы подольше поговорить со мной. — А я думал, что больше, чем друг.
— Конечно, больше!
— Лина, я влюблен…
Он продолжал звать меня Линой! Может, не поверил в историю с погибшей подругой, но, скорее всего, я у него просто ассоциировалась именно с этим именем. Как и у Дождева, промелькнуло в моей голове.
— …Должно быть, я схожу с ума… Я хочу увидеть тебя прямо сейчас. Это возможно?
— Но ты же сказал — в семь, а еще только утро.
— Но я не доживу до семи, я просто сойду с ума! Приезжай ко мне. Прошу. Знаешь, я так виноват перед тобой, отпустил тебя и даже не спросил, есть ли у тебя деньги… Ведь ты, чтобы познакомиться со мной, потратила все свои сбережения, я полагаю, на мои дурацкие акварели! Короче, Лина, теперь всю финансовую сторону твоей жизни я беру на себя, ты поняла? Смело бери такси и приезжай ко мне, я заплачу. Потом ты сообщишь мне номер своей карты, и я переведу тебе деньги.
Надо же! Как все просто. Где же ты был раньше, Лева, подумала я, вспоминая, как тяжело мы с Линой жили, как считали каждый рубль, и когда нам действительно нужны были деньги, и мы остро нуждались и ели одну гречку, что-то не попался на нашем пути такой вот благодетель типа Левы. Все одни мошенники, пройдохи…
— Ты волшебный, — расчувствовалась я. — Хорошо, я приеду. Только денег мне никаких не надо.
— Ты хочешь бросить меня?
— Почему?
— Я не знаю… Но от этой твоей фразы вдруг повеяло таким холодом… Разве мы теперь не вместе?
Господи, какой наивный мальчик! А я и не знала, что такие еще встречаются!
— Лева, поговорим при встрече. Хорошо?
— Ты когда приедешь? Сколько времени тебе нужно, чтобы ты собралась? Полчаса?
— Наверное.
— Приезжай быстрее, пожалуйста.
— Но что случилось?
— Да просто мне нужно убедиться в том, что ты мне не приснилась.
У меня не было опыта общения с подобными мужчинами. С одной стороны, взрослый уже, тридцатилетний мужчина, профессиональный художник, зарабатывающий себе на жизнь. С другой — восторженный влюбчивый мальчик, вообразивший себе, что мы уже пара.
Пожалуй, самым удивительным в этой ситуации было как раз то, что я-то была не против Левы, больше того, я и сама почувствовала себя влюбленной, очарованной им. Но разве такое бывает? Жизнь учила меня как раз другому: никому не верить, особенно мужчинам, которые в первый же день признаются тебе в любви.
Еще у него дома я испытала это странное чувство какой-то родственности, сладкой расслабленности, словно я встретила мужчину, который подошел мне по всем параметрам. Я, всегда искавшая в мужчинах признаки хорошего семьянина, вот только сейчас поняла, что нашла то, что искала. Но именно это-то и настораживало. А что, если меня разыгрывают? Если надо мной хотят посмеяться? Разве такое бывает, чтобы вот так взять и встретить свой идеал?
Хотя, с другой стороны, для большинства женщин он таким, безусловно, не являлся. Чисто внешне он представлял собой настоящий образчик такого хорошего, пока еще здорового инфантилизма. Нет-нет, так невозможно играть. Он влюблен в меня. Но почему же мне тогда так неспокойно, тревожно? Быть может, я боялась в тот момент, что он так же быстро меня и разлюбит? Но какие же они разные — мужественный и суровый Дождев и нежнейший Лева!
Я поцеловала спящую Ульрику, обняла Марину, сказала, что у меня хорошие новости, после чего вышла из квартиры с сумкой, в которой сосредоточилась вся наша жизнь, все наши надежды и планы, и спустилась к поджидавшему меня такси.
А что, если Гурвич-старший в сговоре с таксистом и меня сейчас оглушат чем-то тяжелым и отберут сумку?
Ну вот она, клиническая картина быстро развивающейся паранойи. И что, теперь так всегда будет?
Я попросила водителя открыть окно и, задыхаясь от собственных сомнений и страхов, принялась жадно глотать воздух.
— Вам плохо? Может, остановимся? — спросил водитель, и я замычала, замотала головой: нет, нет, все в порядке!
Лева дожидался моего приезда во дворе своего дома. Он подошел к машине, помог мне выйти, расплатился с таксистом, и мы поднялись к нему.
— Господи, Лина, как же я счастлив!
Он принялся осыпать меня поцелуями еще в подъезде. Не будь я в таком взвинченном и напряженном состоянии, я бы, может, и сама пожелала всего этого, и отдалась бы чувствам, расслабилась бы. Но только не в тот день. Конечно, разве мог Лева предположить, насколько важна для меня была эта встреча с его отцом и как много надежд я на нее возлагала.
Я не знала, как мне быть. До семи часов оставалось еще много времени, и я должна была его провести с Левой. Причем не допустить ссоры, чтобы не сорвалась встреча. Но и разыгрывать страсть, обманывать его я тоже не могла.
— Скажи… А ты всегда такой с девушками?
— Какой? — Он пытался расстегнуть на мне блузку, и зрачки его, я видела, расширились, он на глазах превращался в какого-то одержимого желанием зверя.
— Тебя как заколдовали…
— Ты и заколдовала…
И он набросился на меня, хотел подхватить меня на руки и унести в спальню, но в какой-то момент в голове его, видимо, прояснилось, и он резко отпрянул от меня.
— Господи, Лина… Похоже, я схожу с ума… Так нельзя… Думаю, что я напугал тебя. Не знаю, что со мной… Веду себя как самое настоящее животное! Что со мной не так?
— Все так, успокойся. Просто ты мужчина, и этим все сказано.
Лева машинально достал из кармана носовой платок и промокнул им лицо. Он тяжело дышал.
— Прости. Со мной такое впервые. Нет, ты не подумай, у меня когда-то кто-то был, но все это несерьезно и глупо, нелепо… Ладно. Чего уж теперь.
Он сел рядом со мной на диван и быстро, как оробевший школьник, поцеловал меня в щеку.
— Не знаю, получится ли у меня держать себя в руках, но я хотя бы постараюсь.
— Да не переживай ты так, Лева.
— Так что у тебя там к моему отцу? Секрет? Я предположил, что часы, хотя почему, собственно, часы, если ты девочка, и это может быть какой-нибудь перстень со старинным камнем. Но это я так, просто болтаю, чтобы что-то сказать. Мне правда не верится, что ты пришла. Скажи, а ты могла бы, скажем, взять и переехать ко мне?